Сэма — Вероникой.
Шли мы минут пять. Надя свернула в проулок, юркнула между двухэтажными домами, вросшими в землю, и позвала оттуда:
— Это здесь!
Мы все ломанулись туда и заполнили дворик, где в середине стоял колодец — видимо, памятник той самой вкопанной цистерне, куда собирали дождевую воду. Возле него были вбиты железные палки, на них натянуты тросы, где разноцветными парусами на ветру раздувалось белье, и рядок белых необъятных панталон то вскидывал ноги, то опускал, будто бы танцуя канкан для бегемотов.
Мы рассредоточились и принялись фотографировать местный колорит.
Все четыре здания, окружавшие двор, были галерейного типа и мели вместо балконов террасы, которые каждый оградил, чем мог: кто-то — пластиком, кто-то — куском железа, кто-то — деревяхами. Здесь тоже сушилось белье, потому курящего на втором этаже деда мы заметили, только когда он нас окликнул:
— Шо вы тут забыли, молодые люди? Шо вы все фотографируете, кто вам право дал?
Девчонки и Клыков попятились к выходу, а Левашов возьми и брякни:
— Красиво тут у вас, душевно!
Гусак в этот момент фотографировался на фоне панталон.
— Между прочим, тут люди живут. Проваливайте! — погрозил кулаком дед.
— Да мы быстро! — улыбнулся Сэм, и дед закашлялся.
— Про… кхе-кхе… Проваливайте, я сказал!
На его крик, раздвигая белье, выкатилась, видимо, обладательница панталон: толстенная усатая бабка, отдаленно похожая на ламантину.
— Шо вы сюда приперлись? — возопила она. — А ну пошли вон! Цирк нашли, понимаешь!
Я зашагал к выходу вслед за остальными, увидев, как бабка кинулась на снимающего ее Левашова, который с криками: «Помогите! Убивают» — принялся бегать по двору.
— Вот клоун, блин, — проворчал Круминьш.
Бабка не успокоилась и выбежала вслед за Левашовым на улицу, так что мы вынуждены были ретироваться.
— Шо ж вы такие недружелюбные? — крикнул ей вослед Гусак. — Мы таки к вам всей свой душой!
Удалялись мы с хохотом под площадную брать ламантины. Девушки пообещали прийти на нашу игру, а рыженькая Надя так увлеклась Микробом, что-то ей рассказывающим, что решила прогулять пары и проводить нас, то есть его, аж до гостиницы, где нас ждал обед.
Сэм поглядывал недовольно и сопел — его девушка предпочла ему учебу!
Мы уже вошли в гостиницу, а парочка все ворковала, они еле отлипли друг от друга. Микроб остался довольным, и это хорошо. Значит, он окончательно забыл Леру и может снова смотреть на женщин.
Димидко встал, окинул нас строгим взором и громко произнес:
— Чтобы до игры — ни мысли о бабах, поняли меня?
— Да понятное дело, Сан Саныч, — сказал Микроб, все так же улыбаясь.
— Потому что пора, парни, выигрывать!
Димидко уселся и чуть подвинулся, пропуская официанта, принесшего первое.
Что приготовил нам завтрашний день? Получится ли выиграть у посильной команды? Вообще нам здорово повезло, что все соперники, с которым нам довелось играть в начале круга, посильные. Такое впечатление, что футбольный бог на нашей стороне.
Но как долго продлится фарт? И фарт ли это или мастерство? Все расставит по местам завтрашний день.
Глава 24
Черноморец
Стадион «Черноморец» находился в самом центре Одессы, посреди парка и так близко к морю, что казалось, ветер доносил запах водорослей, гудки кораблей и крики чаек. Ну и сам по себе он был циклопическим сооружением, не меньше и не беднее, чем у «Спартака». Ну а как иначе, когда население Одессы в этой реальности увеличилось до двух с половиной миллионов, и город застраивался бешеными темпами. Но при этом центр не пострадал, ни одного убогого новостроя я там не заметил: исторический облик был сохранен.
Именно сюда переезжали греть косточки пенсионеры из Москвы, которым не хотелось в глушь, но тянуло к морю. Ну а шутки ли — самый большой город на берегу Черного моря! И команда сильная, посильнее «Нефтчи», которых мы не смогли одолеть. А значит, игра нас ждет трудная, и не стоит обольщаться кажущимся гостеприимством.
Разминка на поле была сплошным удовольствием — только представишь, что рядом море, так сразу и силы появляются, и прорезается второе дыхание. А на солнце смотришь, к закату клонящееся, на небо это синее, и тянет зацвести.
Был бы выходной, погрело бы солнышко наши макушки во время матча, а так — среда, и игра традиционно в шесть вечера.
В раздевалке все было сенсорным: двери разъезжались сами, кран включался, стоило поднести к нему руку, мыло изливалось на ладонь, унитаз тоже понимал, когда и сколько вылить воды. Спасибо хоть задница автоматически не подтиралась. Я быстро приспособился к умным девайсам, а Самат шипел в соседней кабинке, не соображая, как смыть. Причем шипел все громче и громче, и я написал ему: «Открой дверцу, там автоматика».
Сэм открыл, донесся свист опорожняющегося бачка, потом обернулся, распахнул и захлопнул дверь, ничего не понял и насупился.
Напротив одной лавки было огромное ростовое зеркало, и я сел к нему спиной. Вообще, любые отражающие поверхности неприятных ощущений не вызывали, меня корежило именно на зеркала, причем чем толще рама, тем больше корежило. Но достаточно было залепить зеркало фольгой, которая выполняла ту же функцию, или зеркальным полиэстеролом, как страх уходил. Так я поступил со своей машиной.
А когда попадались такие зеркала, как здесь, я замечал их издали и просто отводил взгляд. О фобии моей знала разве что Дарина, парням я не говорил.
Подождав, пока мы рассядемся на лавках, Димидко осмотрел нас, задержав взгляд на каждом, будто бы в душу заглядывая и читая мысли, кивнул.
— Вижу, что вы настроены серьезно, а не как в прошлый раз.
Я тоже окинул взглядом команду: все собраны, немного взвинчены. Понятное дело — мандраж.
Сан Саныч сразу зарядил:
— Играем в технику. Впереди — Видманюк и Цыба. Центр — Левашов, оборона — как обычно. Саня, ты как?
Я пожал плечами.
— Как всегда: готов к труду и обороне!
— Вот и хорошо.
За грудиной зарождалось солнце, разбрасывало лучи по рукам и ногам. Нет! Еще рано, если сразу включить талант, могу к концу второго тайма сдохнуть, попытаюсь обойтись собственными силами, а способности подключу в середине игры, как Микроб всегда делает.
— Кто выйдет во втором тайме, игра покажет. — Сан Саныч посмотрел на Сэма, который не ерзал и не вертелся, а был предельно собран. — Раз все готовы — в поле!
Мы поднялись одновременно, словно невидимый манипулятор дернул за нити. Видманюк протянул кулак, все сделали так же, соприкоснулись ими — получилась этакая ромашка — и направились играть. Не потрусили, не поплелись — мы шагали уверенно, всем своим видом показывая, что «титаны» — готовы!
