допускал ошибки, особенно связанные с математикой. Потрясенный, Магерман пошел на попятную. Из-за той его выходки люди смотрели на него не как на спасителя, а как на помеху.
Магерману нечего было терять и он принес свою работу Мерсеру, который также согласился на нее взглянуть. Сгорбившись над компьютером, Мерсер терпеливо рассматривал старый код, строка за строкой, сравнивая его с новым кодом Магермана. Постепенно на его лице появлялась улыбка. Мерсер потянулся за бумагой и карандашом и приступил к работе над формулой. Он проверял работу Магермана. Спустя примерно 15 минут Мерсер отложил карандаш в сторону и поднял взгляд.
«Ты прав», – произнес он, обратившись к Магерману.
Позже Мерсер убедил Брауна, что Магерман что-то нашел. Но когда Браун и Мерсер рассказали остальным сотрудникам об обнаруженной проблеме и ее решении, то столкнулись с недоверием и даже насмешками. Молодой программист исправил проблему? Тот самый парень, который накрыл систему через пару недель после своего приема на работу?
Браун и Мерсер проигнорировали скептицизм коллег и, заручившись поддержкой Саймонса, перезапустили систему, которая включала в себя определенные улучшения и исправления. В результате они получили незамедлительную прибыль, что усмирило скептиков. Длинная полоса неудач закончилась. Магерман наконец-то добился одобрения, которого так жаждал, и получил заветное похлопывание по спине от Брауна.
«Это потрясающе, – низким голосом произнес Саймонс во время еженедельного собрания. – Продолжаем работать».
Казалось, в жизни Магермана и в стенах компании совсем скоро наступит новая веха.
Глава одиннадцатая
Джим Саймонс нервно шел вдоль офисных коридоров.
Наступило лето 1997 года, и Саймонс чувствовал, что находится на пороге создания нечто выдающегося. В управлении его хедж-фонда Medallion теперь было свыше 900 миллионов долларов. В основном эти средства были вложены во фьючерсные контракты на товары, валюты, облигации и фондовые индексы. Отдел Генри Лауфера, занимающийся фьючерсной торговлей, был на высоте. Ключевые стратегии Лауфера, в том числе покупать в самые благоприятные для этого дни недели, а также в подходящее время на протяжении дня, по-прежнему были выигрышными. Команда Саймонса также усовершенствовала свой навык по составлению двухдневных траекторий динамики цен различных активов.
Теперь Саймонс окончательно убедился, что команда Питера Брауна и Боба Мерсера, состоящая из 10 человек, преодолела трудности, связанные с применением стратегии статистического арбитража. Тем самым они помогали Джеймсу отвлечься от неизменной скорби, которую он переживал после смерти своего сына, погибшего годом ранее. Несмотря на то что прибыль от торговли акциями составляла всего несколько миллионов долларов в месяц, этого оказалось достаточно, чтобы Саймонс принял решение включить фонд Nova Fund в состав Medallion, создав единый хедж-фонд, торговавший практически всеми видами активов на финансовом рынке.
И все же Саймонсу и его коллегам только предстояло разгадать главный секрет рынка. В 1997 году доходность Medallion составила 21 %, что было несколько ниже по сравнению с полученными 32 % годом ранее, более 38 % в 1995 году и 71 % в 1994 году. Его торговая система по-прежнему сталкивалась с серьезными проблемами. Однажды ошибка ввода данных привела к тому, что фонд купил в пять раз больше фьючерсных контрактов на пшеницу, чем предполагалось, что спровоцировало рост цен. На следующий день смущенные сотрудники узнали из Wall Street Journal, что аналитики связывают рост цен с ожиданием плохого урожая пшеницы, а не с промахом Renaissance.
Чуть позже Паттерсон помог внедрить новую модель для торговли опционами на акции, которая приносила весьма скромную прибыль, что расстроило Саймонса.
«Ник, твоей системе торговли опционами требуется доработка, – заявил ему Саймонс во время собрания. – Она должна приносить больше дохода».
Саймонс привел в качестве примера огромную и устойчивую прибыль, которую получал другой инвестор, торгующий опционами на акции в развивающейся фирме, Bernard L. Madoff Investment Securities.
«Взгляни на работу Мэдоффа», – сказал он Паттерсону.
На обрушившуюся критику со стороны Саймонса тот резко ответил: «Возможно, вам стоит нанять Берни». (Спустя несколько лет Саймонс с подозрением стал относиться к выдающимся показателям Мэдоффа и забрал деньги, которые вложил в его фонд. В 2008 году Мэдофф признался, что провел крупнейшую в истории схему Понци[116].)
Беспокоясь об упущенной прибыли, Саймонс предложил новую идею. Ежегодно публикуются десятки тысяч рецензируемых научных работ по таким дисциплинам, как экономика, финансы и психология. Многие углубляются в изучение внутреннего механизма работы финансовых рынков и предлагают методы по получению повышенной доходности, о которых со временем забывают. Саймонс принял решение, что Браун, Мерсер и другие руководители высшего звена будут обязаны прочитывать, анализировать и презентовать три научных статьи – книжный клуб для квантов, которые одержимы не сексом или убийствами, а деньгами.
Прочитав несколько сотен статей, Саймонс и его коллеги бросили это занятие.
Предлагаемые учеными тактики выглядели заманчиво, но когда исследователи Medallion проверяли эффективность данных торговых стратегий, они, как правило, не срабатывали.
Изучение такого количества неутешительных статей породило определенный цинизм внутри компании относительно возможности предсказывать движения финансовых рынков.
«Когда услышите, как финансовые эксперты говорят о том, что рынок движется вверх по такой-то причине, помните – все это ерунда», – позднее скажет Браун.
Во время еженедельных собраний, разговоров с сотрудниками и активной работы с Лауфером, Брауном и Мерсером в стесненных условиях офиса высокотехнологичного бизнес-инкубатора Стоуни-Брук Саймонс делал упор на ряд давно известных принципов, многие из которых он почерпнул во время расшифровки кодов в стенах IDA, а также за годы работы с талантливыми математиками в Университете Стоуни-Брук. Теперь он в полной мере применял их к деятельности Renaissance.
Главный принцип: ученые и математики должны взаимодействовать, дискутировать и обмениваться идеями, чтобы получить оптимальные результаты. Предписание Саймонса на первый взгляд казалось очевидным, но в каком-то смысле оно кардинально меняло работу. Многие из светлейших умов Renaissance прежде достигали успехов и признания в карьере благодаря индивидуальной, а не совместной, научно-исследовательской деятельности. Одаренные кванты действительно не лучшие кандидаты для работы в коллективе. (Классическая исключительно профессиональная шутка: экстраверт-математик – это тот, кто во время разговора смотрит на ваши, а не на свои ботинки.)
Конкурирующие трейдинговые компании зачастую решают эту проблему, позволяя ученым и другим сотрудникам работать в изолированных условиях, иногда даже соперничая друг с другом. Саймонс настаивал на другом подходе: в Medallion будет единая целостная система торговли. Все сотрудники имели полный доступ к любой строке исходного кода, лежащего в основе их алгоритмов по зарабатыванию денег, и все это можно было найти в открытом виде во внутренней сети компании. Не было ни единой части кода, доступного только высшему руководству; каждый имел возможность внести
