девственницы иногда вскрываются, если она двигается слишком свободно и резко».
Марко между прочим замечает, что монголы «не заботятся о таких условностях; их дочери ездят вместе с ними верхом, как и их жены, отчего можно предположить, что они получают некоторые повреждения», но не считаются ущербными. Несомненно, такой подход к вопросу о девственности был более практичен.
Находясь в Кундинфу, Марко потерял дорогое кольцо и, стараясь вернуть его, больше прежнего узнал о возможностях буддизма, его богатстве и разнообразии. Он нашел здесь «восемьдесят четыре идола, каждый со своим именем», но теперь уже не отвернулся с пренебрежением от чуждой религии. Он прилежно отмечает, что, «по словам идолопоклонников, каждому идолу Верховный Бог дал свою силу, а именно: одному отыскивать потерянные вещи; другому – поддерживать плодородие земли и погоду для земледелия; третьему – помощь стадам, и так во всем».
Марко, естественно, привлекли идолы, умеющие обнаруживать потерянные вещи. Они были похожи на мальчиков-подростков, обряжены в прекрасные одежды, и о них день и ночь заботилась старая женщина. Желающий вернуть пропажу, отмечает Марко, обращается к ней, и она советует воскурить благовония. Только после этого она заговаривает от лица своего неодушевленного подопечного, говоря: «Ищи в таком-то месте, и ты найдешь ее». Если вещь была украдена, старуха говорит: «Она у такого-то. Скажи, чтобы отдал ее тебе. А будет отрицать, возвращайся ко мне, и я заставлю его возвратить ее тебе». Так поступил и такие слова услышал Марко в погоне за пропавшим кольцом.
Он сообщает, что чары старухи в сочетании с могуществом идола творили чудеса сверх простого возвращения похищенного добра. Женщина, отказавшаяся вернуть украденный кухонный нож, могла «порезать себе руку, или упасть в огонь, или с ней случалось другое несчастье». Мужчина мог отрезать себе украденным ножом руку или переломать руки и ноги. «Поскольку люди по опыту знают, что случается с не признавшими вину ворами, они сразу отдают украденное».
Если верить Марко, прислужница идолов постоянно общалась со злонамеренными духами. Они «производили шепот тонкий и тихий, как шипение. Затем старая женщина (приносила) им благодарность таким образом: она поднимала перед собой ладони, трижды щелкала зубами и произносила нечто вроде: “О достойные, непорочные, добродетельные”. И она говорила тому, кто потерял лошадей: “Пойди в такое-то место, и ты найдешь иx” или “Разбойники нашли их в таком-то месте и уводят туда-то, беги, и ты найдешь их”. И все находилось точно по ее словам».
Конечно, за благодеяние приходилось платить. «Когда потерянная вещь найдена, люди благочестиво и благоговейно приносят идолам локоть (единица длины, от двух до трех футов) какой-нибудь хорошей материи», например шелка. Именно так следовало поступить и Марко, который с гордостью заявляет: «Я, Марко, нашел таким образом кольцо, которое потерял», – и поспешно добавляет: «Но не совершал жертвоприношения и не поклонялся идолам».
Марко снова пустился в путь по юго-западным провинциям Китая, где на каждом шагу встречалось столько приключений, что он не сумел вместить их в свой обширный отчет. «Не думайте, что мы прошли все провинции Китая по порядку, – предупреждает он читателей, – и даже не двадцатую часть; но только я, Марко, проходил эти провинции и города по соседству с описанными, те, что остались в стороне, о которых слишком долго было бы рассказывать».
«Провинция Манги, – говорит Марко, подбирая утерянную нить рассказа, – чрезвычайно хорошо укреплена. Все города этого царства окружены глубокими и широкими рвами с водой» – шириной в полет стрелы. Под Манги Марко подразумевал царство богатой и утонченной династии Сун, с которой долгое время избегал сталкиваться сам Хубилай-хан, предпочитая захватывать другие, более уязвимые регионы Китая. Однако жители Манги были не столь доблестными воинами, какими считали их Марко и монголы. В 1268 году они рассеялись перед войсками Хубилай-хана – или мирно сдались, «потому что не были отважны и не привыкли к оружию».
Марко решил выяснить, как случилось, что люди хана нанесли поражение местному государю по имени Факфур [34], «который не знал иных радостей, кроме войны и завоеваний, и сделался великим владыкой».
В действительности Факфур не был храбрым воином, предпочитал мирную торговую деятельность и «благодетельствовал беднякам»; он принадлежал именно к тому типу просвещенных монархов, каким стремился быть Хубилай-хан. Именно поэтому Факфур оказался беззащитным перед монгольскими захватчиками. Астрологи Факфура предсказали, что он никогда не потеряет царства, если его не отнимет «человек с сотней глаз». Это предсказание успокоило государя, «потому что он не мог вообразить стоглазого человека». Ему суждено было убедиться в своей ошибке. В войске Хубилай-хана как раз имелся выдающийся военачальник по имени Баян Стоглазый, который и погубил Факфура.
Родившийся в 1236 году Баян был во время указанной кампании еще молодым человеком. При дворе Хубилай-хана он был маркитантом и в этом качестве проявил недюжинное административное искусство, безупречные манеры и колоссальную активность. Он был женат, но Хубилай-хан объявил его брак недействительным и дал ему новую высокородную жену по имени Бесучжин. Пользуясь повышением социального статуса, Баян быстро поднимался по ступеням монгольско-китайской иерархии, вступив в союз с партией конфуцианцев; в 1260 году он поступил на военную службу, сначала в качестве чиновника, а затем – военачальника, производя впечатление на вышестоящих и обезоруживая потенциальных соперников своими способностями. Баян, государственный деятель и воин, изучал китайские литературные жанры и сочинял стихи о войне, прославляя войска монголов. Хубилай-хан удостоил его высшей похвалы, сказав одному из своих сыновей: «Баян сочетает в себе таланты генерала и министра. Ему можно доверять во всем». И заключил: «Ты не должен обходиться с ним как с обычным человеком». Для династии Юань Баян стал незаменимым.
Когда Хубилай-хан решил, что пришла пора напасть на Сун, он доверил Баяну 200 000 всадников, поддержанных китайской пехотой, а также пять тысяч судов с 70 000 моряков. Такая численность ошеломила бы любого европейца того времени. Возглавив это мощное войско, Баян окружал один город Южного Китая за другим – всего пять, – требуя, чтобы жители сложили оружие и покорились Хубилай-хану. Однако он повсюду встречал упрямое молчаливое сопротивление решительных китайцев. Подойдя к шестому непокорному городу, Баян утратил терпение и «взял его силой и искусством, приказав убить всех, кого нашли в нем». Воодушевившись победой, он повел вперед войско, сжигавшее и грабившее все на своем пути, и быстро захватил двенадцать городов. «И сердца людей Манги дрогнули, когда они услышали эти вести».
Установив военный контроль над всей провинцией, Баян приготовился к последней стадии завоевания. Перед ним был Ханчжоу, самый ценный трофей во всем Китае да и во всем мире. В городе насчитывалось полтора миллиона жителей –
