«На Новом Арбате, – пишет М. М. Мусин, – первые 80-100 человек бежали буквально в десяти метрах за спинами улепетывающих со всех ног эмвэдэшников, уже не встречая никакого сопротивления. Только каски убегавших мелькали перед глазами и скрывались во дворах. Побросав автобусы, они битком набивались в газующие легковушки и гнали по тротуарам к набережной. И, наступая им на пятки, улюлюкая, даже не пуская в ход камни, бежа л, жиденький авангард демонстрантов»[1656].
Из справки ГУКВВ МВД РФ явствует, что 150 военнослужащих были отеснены к зданию мэрии в 15.25, а в 15.31 свои позиции у мэрии спешно покинул на четрых БТРах вооруженный резерв[1657].
Через некоторое время «после того, как раздались первые залпы, – пишет А. В. Руцкой, – гул волнующейся массы стал приближаться к Дому Советов. Первыми показались спасавшиеся бегством от разъяренной толпы ОМОНовцы и солдаты внутренних войск, стоявшие до этого в заградительных кордонах. Перепуганные парни швыряли наземь свои щиты и дубинки. Часть их побежала к зданию мэрии, другая – через мост на Кутузовский проспект. В этот момент из мэрии и с крыш близлежащих домов раздались хлопки выстрелов»[1658].
«Повернув на Новом Арбате в сторону мэрии, – вспоминает Э. З. Махайский, – увидел голову колонны, которая к этому времени растеклась по всему пространству перед мостом и поливальными машинами, преграждавшими путь к зданию Верховного Совета. В 15.28, пройдя половину пути между Садовым кольцом и мостом, услышал сначала одиночные выстрелы, а затем автоматные и пулеметные очереди со стороны мэрии[1659].
«Вдруг, – пишет Р. С. Мухамадиев, – кто-то полоснул длинной автоматной очередью по толпе, которая бежала словно сорвавшись с цепи. Кто-то был ранен, кто-то упал замертво. Я и сам услышал, как мимо меня просвистели две пули. Невольно подкосились ноги – умирать не хочется. Но стрелявший оказался один, больше выстрелов не было. Милиционеры, потерявшие каски и железные щиты, беспорядочно перебежали мост и скрылись в направлении гостиницы «Украина»»[1660].
В нашем распоряжении имеется множество показаний, что стреляли по демонстрантам из мэрии[1661].
На следствии находившаяся в колоне демонстрантов Л. Истринская заявила: «Когда у мэрии началась стрельба, я побежала в сторону Дома советов. Через какое-то время я почувствовала боль, увидела, что у меня нога в крови, и потеряла сознание”. Экспертиза показала, что либо Истринскую ранил снайпер, стрелявший из мэрии или гостиницы “Мир”, либо – шальная пуля»[1662].
В то же время на следствии обнаружилось, что стрельбе по демонстрантам у мэрии предшествовал выстрел по омоновцам. Один из очевидцев тех событий Н. Андреев показал, что когда «первая колонна подошла к зданию мэрии, дорогу преградил ОМОН. Чуть правее я заметил парня в бронежилете. Я видел, как он упал. Через некоторое время несколько омоновцев бросились к нему. Я слышал крики: “В нас стреляют”, – после этого затрещали автоматы». Следствие пришло к выводу, что по омоновцу «стреляли с крыши гостиницы “Мир”», то есть свои[1663].
А. В. Руцкой утверждает, что стреляли снайперы ГУОП, которые сначала произвели несколько выстрелов по омоновцам, потом по демонстрантам[1664]. Цель этого понять нетрудно. Таким образом, омоноцов провоцировали на стрельбу в безоружных людей.
По свидетельству Э. З. Махайского, выстрелы у мэрии раздались в 15.28[1665]. А. Черкасов пишет, что они загремели около 15.30[1666]. Такое же время называет М. М. Мусин[1667].
А. Черкасов пишет, что стрельба продолжалась «в течении двух-трех минут»[1668]. О том, что стреляли «в течение 1–1,5 минут», говорится в воспоминаниях Э. З. Махайского: «Хорошо было видно, как при выстрелах очередями толпа сложилась «веером» от мэрии к жилому дому на противоположной стороне улицы, а часть демонстрантов бросилась врассыпную к Садовому кольцу. Одни кричали, что стреляют боевыми патронами и есть раненые, а другие призывали не бояться и проходить вперед, так как стрельба ведется холостыми и газовыми патронами». О том, что наряду с боевыми патронами стреляли и газовыми, свидетельствует то, что «по улице распространился запах газа и пороха. Многие демонстранты доставали носовые платки и прикладывали их к лицам»[1669].
В то время, когда первые демонстранты подошли к мэрии и оттуда по ним был открыт огонь, на еще почти безлюдный проспект Калинина, ревя моторами, колонной вышли восемь «Уралов» и двинулись к «Белому дому»[1670].
«Расстояние небольшое. – пишет Р. С. Мухамадиев, – Машины его могут преодолеть за какие-нибудь тридцать-сорок секунд. К тому же беспрестанно стрелявшие из автоматов милиционеры то ли растерялись, то ли испугались – на какое-то время прекратили пальбу… Идущие с ревом машины, кажется, не на шутку встревожили сотрудников милиции. Они беспорядочно рассыпались по сторонам…. Началась настоящая паника. Некоторые бежали, побросав железные щиты. Ходом событий на проспекте уже управляли приехавшие на захваченных машинах люди…, к ним на помощь с победным кличем «Ура!» ринулся… людской поток»[1671].
В «Справке Главного управления командующего внутренними войсками МВД Российской Федерации» отмечается: «Весь путь от Калужской площади до Дома Советов протяженностью 3 км. толпа прошла менее чем за час, совершая погромы, поджоги, сметая милицейские цепочки и войсковые наряды, захватывая технику и снаряжение»[1672].
В июне 2006 г. я трижды прошел путь от Октябрьской площади до «Белого дома». В среднем это требовало около 50 минут. Поэтому демонстранты могли проделать этот путь «менее чем за час». Но если учесть, что при этом им пришлось преодолеть шесть милицейских кордонов, темп движения демонстрантов следует признать стремительным.
Прослеживая их маршрут от Крымского моста до «Белого дома», А. Тарасов обратил внимание на то, что колонна двигалась по пути, который указывали ей отступавшие омоновцы: «Омоновцы бегут прямо до Смоленской площади, где стоит очередной заслон»[1673]. «Если бы не гонка за омоноцами, демонстранты могли бы вообще не столкнуться с кордонами на Смоленской площади, стоявшими ниже впадения Арбата в Садовое кольцо, а могли свернуть на Смоленскую улицу и по Смоленской набережной выйти к «Белому дому», не встретив никаких кордонов вплоть до линии его оцепления»[1674].
И здесь возникает другой вопрос: «почему кордоны стояли именно на пути следования от Октябрьской площади к «Белому дому» как «перстоуказующие»? Почему их не было на других направлениях? А если бы демонстранты свернули, например, на Кропоткинской улице, к Кремлю?… А если бы они пошли на Тверской – к Моссовету? На Пушкинскую?… Откуда знали милицейские власти, по какому маршруту они должны ставить свои подозрительно непрочные кордоны?»[1675].
К этому следует добавить, что заслоны, выставленные на Садовом кольце, были совершенно несерьезными. На Крымском мосту толпу встречали 330 безоружных бойцов, у Зубовской площади – 250 человек, у Смоленской площади – 600[1676]. Причем в основном это были плохо обученные для подобных действий курсанты милицейских школ.
Странно и то, что для блокирования улиц не использовались автобусы и машины, как это когда-то делалось на 1 мая и 7 ноября, как 3 октября была перекрыта Большая Якиманка и заблкирован вход в тоннель под Калиниским мостом.
Отмечая «удивительную легкость», с которой прорывались оцепления от Октябрьской площади до «Белого дома», Э. З. Махайский пишет: «Вспоминались события 23 февраля 1992 года и 1 Мая этого года, когда на пути демонстрантов выстраивались заграждения из тяжелых машин, из них же устраивались «мешки-ловушки» и улицы становились непроходимыми. Стала закрадываться мысль: «А не «гапоновщина» ли все это?»[1677]
Касаясь событий 3 октября 1993 г., бывший начальник Московского уголовного розыска Ю. Г. Федосеев в своей книге «Записки начальника МУРа» пишет: «…Не могу отделаться от мысли, что происшедшее было заранее спланировано»[1678].
У Белого дома
Между тем жизнь в Белом доме шла своим обычным чередом.
«…В воскресенье, 3 октября, – вспоминает А. Залесский, – на втором этаже приготовили две комнаты для богослужения: малую церковь и исповедальню. Принесли иконы, свечи и священническое облачение. И вот в помощь о. Алексею из Свято-Данилова монастыря приезжают монахи… У престола микрофон, а рядом в коридоре у широких открытых окон устанавливаются громкоговорители для трансляции службы на улицу. Литургия в осажденном Доме!.. Но как жаль, что из двух тысяч человек, находящихся в стенах Верховного Совета, действительно молящихся не набралось более пятидесяти… А хорошо ли слышно на улице? Не выдерживаю и спускаюсь вниз… Дым от костров стелется по площади. Ходят люди туда и сюда… А дальше, за оцеплением, Москва живет своей обычной жизнью»[1679].
