«На телекадрах видно, – свидетельствует другой очевидец, – как они стреляли веером от живота. Кто поверх голов, а кто и не поверх». По некоторым данным, «ОМОН со стороны мэрии открыл по нам огонь после того, как с дома на другой стороне улицы снайпер подстрелил одного из омоновцев. Мы закричали солдатам, что стреляли не мы, и те прекратили огонь»[1699].
По утверждению Р. И. Хасбулатова, когда демонстранты прорвали оцепление и подошли к «Белому дому», неожиданно снова появились омоновцы, они отрезали головную часть колонны, зажали толпу с двух сторон и в это время загремели выстрелы по толпе…»[1700].
«ОМОН – вспоминает находившаяся в рядах демонстрантов В. Кравченко, – был сметен, несмотря на то, что толпа была все также безоружной и выстрелы слышались только со стороны мэрии»[1701].
«Мы, – пишет неизвестный автор, входивший в окружение А. В. Руцкого, – следили по рации за воскресными событиями в городе… когда толпа – тысяч тридцать – спустилась к нам и даванула на оцепление у мэрии, солдаты не выдержали и разбежались… Люди валом устремились к Дому Советов, в соседние переулочки – с криками, песнями. И в это время из мэрии, из окон гостиницы «Мир» ударили пулеметы по толпе»![1702].
Описывая, как демонстранты прорвали ограждения и хлынули к Белому дому, М. М. Мусин отмечает, что именно тогда «по людям на парадной лестнице и у 20-го подъезда парламента был открыт пулеметно-автоматный огонь»[1703].
«В этот момент, – пишет М. М. Мусин, – демонстрантов у парадного подъезда и выбежавших к ним из «Белого дома» людей начинают расстреливать РУОП и эмвэдэшники. По людям практически в упор в спину стреляют короткими очередями из автоматов. По приказу руководства эмвэдэшники, вылезшие из-под пандуса мэрии, стреляя напропалую, даже пошли в атаку на «Белый дом»… Два особо ретивых стреляют очередями по демонстрантам прямо от живота. Из здания мэрии бьют на поражение длинными очередями из пулемета![1704].
«Люди падают, – читаем мы далее, – пытаются вжаться в асфальт, укрыться на газоне, за парапетом Практически не видно, как падают убитые и раненые. Длинной очередью в воздух из крупнокалиберного пулемета подал голос БТР. Над головой же свистят пули из автоматов и ручного пулемета. Эмвэдэшники били очередями на поражение по Руцкому и Ачалову, по двум десяткам тысяч безоружных людей, накопившихся после прорыва оцепления к этому моменту на площади и парадной лестнице «Белого дома»»[1705].
«Только мы прошли через проход и очутились с той стороны поливочных машин, – вспоминает Т. И. Денисенко, – как вдруг началась отчаянная стрельба со стороны мэрии. Все присели и прижались к машинам… Казалось, что пули стучат по обшивке машин. Что это? Тогда в первую секунду стрельбы пронеслась мысль: «Сейчас начнут падать убитые.» Но, по крайней мере рядом, ник то не упа л. Как это понять? Очереди вверх? Но ведь слышно как стучат пули по обшивке цистерн этих машин»[1706].
Одним из свидетелей этой стрельбы стал С. Бабурин. Он пишет, что после того, как раздвинули поливальные машины, «люди хлынули к Дому Советов. Причем они шли не по центру улицы, а поднимались к пандусу и двигались вдоль стены самого здания на площадь. И тут раздались выстрелы, которые я вначале принял за какие-то устрашающие хлопушки, а затем заметил, что люди падают. Когда я спустился по боковой лестнице на первый этаж, то увидел, что заносят в здание демонстрантов с огнестрельными ранениями, что стреляют, не шутя, стреляют серьезно, несмотря на то, что демонстранты были безоружными»[1707].
Есаул Князев вспоминая, как произошла встреча с прорвавшими блокаду у Белого дома, пишет: «Увидели идущих нам навстречу людей. Они жали нам руки, пытались качать. Внезапно раздались выстрелы. Стреляли из крупнокалиберного пулемета вверху. Люди легли на асфальт, закрыли головы руками. В этот момент из мэрии раздались автоматные очереди… стреляли боевыми, а не холостыми зарядами… Не в вверх, а по людям»[1708].
Во время прорыва блокады, свидетельствует Н. В. Федотова: «Победно-восторженную колонну накрыли очередями из автоматов из мэрии»[1709].
Ссылаясь на данные, собранные «Мемориалом», С. Чарный признает, что стрельба действительно имела место и велась от мэрии, но вопреки фактам заявляет, что стреляли по демонстрантам не на поражение, а для устрашения холостыми патронами[1710].
Непонятно только, откуда при такой стрельбе появились человеческие жертвы. Одной из них была, например, Марина Белянчикова, раненая одной из первых при прорыве блокады «Белого дома»[1711].
Таким образом, у нас нет никаких оснований, если не считать голословные заявления милицейского начальства, обвинять сторонников парламента в стрельбе по сотрудникам МВД, зато есть все основания обвинять в этой стрельбе милицию.
М. М. Мусин утверждает, что под прикрытием стрельбы милиция собиралась пойти на штурм Белого дома. «В той неразберихе, – пишет он, – фактор внезапности позволял войскам МВД за одну-две минуты преодолеть расстояние до дверей «Белого дома» и ворваться в него, практически не встретив вооруженного отпора. Автоматы защитников парламента были складированы в оружейных ящиках и еще неизвестно, кому удалось бы добежать до них первыми»[1712].
Действительно в тех условиях бойцы ОМОНа и внутренних войск имели возможность без особого труда ворваться в «Белый дом». Что же помешало им, если такой замысел существовал?
По мнению М. М. Мусина, этот план не удалось реализовать, так как «практически все сотрудники МВД и ВВ отказались выполнить преступный приказ (в том числе, софринцы и дзержинцы) и отказались идти в атаку, в результате чего она сразу же захлебнулась!», а затем на сторону парламента перешли две роты Софринской бригады – 150 человек и 200 военнослужащих ОМСДОНа[1713].
Эта версия поражает своей наивностью.
Во-первых, не следует забывать, что находишиеся в оцеплении вокруг «Белого дома» дзержинцы были безоружными, поэтому участвовать в штурме Белого дома никак не могли. Во-вторых, если бы днем 3 октября действительно планировался штурм парламента, вряд ли бы в этот день произошла замена вооруженных омоновцев безоружными солдатами[1714]. В-третьих, версии М. М. Мусина противоречит тот факт, что в момент прорыва блокады от здания мэрии срочно были отведены БТРы, а затем отряд группы спецназа «Витязь».
Поэтому начавшаяся стрельба имела провокационный характер. Она должна была спровоцировать сторонников парламента на ответные действия.
Неслучайно, видимо, когда у «Белого дома» был открыт огонь, В. А. Ачалов распорядился «немедленно передать на всех каналах приказ: «Ответный огонь ни в коем случае не открывать! На провокацию не поддаваться!»[1715].
Отдавая этот приказ, В. А. Ачалов руководствовался не только здравым смыслом. Еще тогда, когда народ только-только начал собираться на Октябрьской площади, полковник А. А. Марков получил оттуда от своих разведчиков информацию, согласно которой на воскресенье Министерством внутренних дел разработало план крупномасштабной провокации. По этому плану, вместо намеченного митинга собравшихся должны были повести к «Белому дому» на прорыв блокады, а затем направить в Останкино, на Шаболовку, к Министерству безопасности, Министерству внутренних дел, Министерству обороны, Генеральному штабу и Кремлю. Был назван и человек, который разрабатывал этот план[1716].
По свидетельству А. А. Маркова, получив эту информацию, он сразу же передал ее А. М. Макашову, тот вместе с ним направился к В. А. Ачалову и предложил повторить свой доклад министру обороны[1717].
А. М. Макашов в беседе со мной не опроверг это свидетельство, ответив на заданный вопрос: «Не помню»[1718]. В. А. Ачалов подтвердил факт получения подобных сведений и соообщил, что немеделенно поставил в известность о них А. В. Руцкого. Однако они не произвели на исполняющего обязанности президента особого впечатления, так как слухи о планируемых Кремлем провокациях поступали в «Белый дом» почти каждый день и не подтверждались[1719].
Как уже отмечалось, сообщение о том, что 3 октября планируется фиктивный прорыв блокады «Белого дома», было получено на Краснопресненской набережной через казаков, охранявших подступы к Дому Советов на Дружинниковской улице, еще 2-го.
Из книги М. М. Мусина явствует, что первые сведения о возможной провокация Кремля, связанной с разблокированием «Белого дома», стали «просачиваться с 27–28 сентября», то есть с того самого времени, когда Дома Советов оказался в полной блокаде и начались первые столкновения на улицах. Согласно этим слухам, подобная провокация была «возможна в выходные дни»[1720].
