Он крепче притянул ее к себе:
– Тася, я буду хотеть тебя каждую ночь… И мне вовсе не нравится эта идея, что я должен «навещать» свою жену. Разве ты не думаешь, что нам гораздо удобнее спать в одной комнате?
– Это не связано с удобством, – серьезно объяснила она. – Если мы будем спать в одной комнате, люди могут догадаться, что мы делаем ночью.
– Неужели? О Боже! – И Люкс деланным ужасом покачал головой. Затем, подхватив ее на руки, он поднялся с ней на ступени постели и уронил на широкое ложе, покрытое шелковым покрывалом цвета слоновой кости.
Тася насупилась, услышав иронию в его голосе.
– Милорд, я пытаюсь разъяснить вам, что значит вести себя благопристойно…
– Я весь внимание.
Но разумеется, это было не так. Его рука бродила по ее телу, скользила от бедра к груди, пока ее мысли не начали путаться. Он склонился над ее грудью, стараясь языком коснуться кожи, видневшейся в просветах кружев. Твердый пик соска попался ему на пути, и он легонько куснул его, а затем погладил языком сквозь влажную ткань. Тася ахнула и замолчала окончательно.
– Продолжай, – бормотал Люк, сдвигая рубашку у нее с груди. Его жаркое дыхание обжигало ее обнаженную кожу. – Разъясни мне насчет благопристойности…
Она лишь застонала и потянулась к нему, притягивая ближе к груди его голову. Улыбаясь, он поцеловал бархатистый кончик и, приоткрыв губы, втянул в рот ее нежную грудь, чуть прикусывая ее зубами. Всякая мысль о раздельных комнатах была забыта после того, как Люк усердно продемонстрировал ей, почему им понадобится только одна комната и одна постель.
***
Выходя замуж за Люка, Тася ожидала найти покой. Прошедший год принес ей столько страданий, что она хотела лишь тишины и размеренной жизни. Однако вскоре она убедилась, что у Люка совсем другие планы. Он начал с того, что решил взять ее с собой в Лондон, несмотря на все возражения и нежелание оставлять Эмму.
– Приедут мои родители и побудут с ней, – отвечал Люк. Лежа на постели, он наблюдал, как Тася расчесывает свои длинные волосы. – Эмма понимает, что молодоженам надо побыть одним, а кроме того, ей очень нравится дразнить мою мать.
– Она будет проказничать, – предупредила Тася, хмурясь при мысли о том, что Эмма будет предоставлена сама себе, ведь слуги и пожилые дед с бабкой не смогут подействовать на нее.
Люк улыбнулся, увидев в зеркале ее чопорное лицо:
– И мы тоже, дорогая.
Тася была очарована лондонским домом Стоукхерстов: он был построен на берегу Темзы в стиле итальянской виллы. Его украшали три круглые башенки с коническими крышами. С трех сторон дом опоясывал застекленный балкон.
Внутри были три фонтана с мраморными скульптурами, выполненными в античной манере. Предыдущему владельцу так нравился шум падающей воды, что он хотел наслаждаться им в каждом зале своего дома.
– У дома совсем нежилой вид, – заметила Тася, когда они бродили по комнатам. При всей его элегантности дом был совершенно лишен личных вещей и обычных комнатных украшений. – Никогда не догадаешься, чей это дом.
– Я купил его после того, как мой старый дом сгорел, – ответил Люк. – Мы с Эммой некоторое время жили здесь.
Наверное, мне надо было нанять кого-то, чтобы обновили внутреннее убранство.
– Почему ты не стал жить в Саутгейт-Холле?
Он передернул плечами:
– Слишком много воспоминаний. Ночью я просыпался и ждал…
– Что рядом окажется Мэри? – мягко спросила она, когда он замолчал.
– Люк остановился посреди круглого, облицованного мрамором холла и повернул ее к себе лицом.
– Тебя тревожит, когда я упоминаю о ней?
Тася поднялась на цыпочки и отбросила упавший ему на лоб локон. Тонкие пальцы погрузились в волосы.
– Разумеется, нет. Мэри была важной частью твоей прошлой жизни. Я просто считаю себя счастливой, потому что теперь ночью с тобой сплю я. – Нежные губы изогнулись в улыбке.
Глаза Люка, бездонно-синие, потемнели, он смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Большим и указательным пальцами он обвел контур ее подбородка и, приподняв его, прошептал в обращенное к нему лицо:
– Я постараюсь сделать тебя счастливой.
– Я уже… – начала было Тася, но он приложил пальцы к ее губам, и она смолкла.
– Пока еще нет. Совсем нет…
Первые две недели он показывал ей Лондон – от первого римского поселения до великолепия Мэйфэра, Вестминстера и Сент-Джеймса. Они проехали верхом на породистых лошадях по сочной зелени лужаек Гайд-парка, посетили «Ковент-Гарден», где прошлись под стеклянными навесами торговых рядов и посмотрели кукольное представление. Тася лишь чуть улыбнулась, глядя на проделки и потасовки Панча и Джуди, присоединиться к громовому хохоту толпы зрителей она не смогла. У англичан было странное чувство юмора, их очень развлекала бессмысленная жестокость, которая, казалось, вступала в противоречие с порядками в их цивилизованном обществе. Представление вскоре ей наскучило, и она потянула Люка дальше – к прилавкам, полным цветов, фруктов, игрушек.
– Как это похоже на Гостиный двор! – воскликнула она и рассмеялась, увидев его недоумение. – Это торговые ряды в Санкт-Петербурге, где выставлено все, что душе угодно.
Очень похоже… Разве что нет лавок с иконами.
Люк заулыбался, когда она удивленно покачала головой, словно рынок без икон – не рынок.
– Тебе одной иконы мало? – поинтересовался он.
– Икон никогда не бывает слишком много. Иконы нужны для молитвы, они дают благословение и приносят удачу.
Некоторые постоянно носят с собой образок, то есть совсем маленькую иконку. – Она слегка сдвинула брови. – Я хотела бы, чтоб у тебя была такая. Немного лишней удачи еще никому не вредило.
– У меня для этого есть ты. – Он тихонько сжал ее пальцы.
Потом они зашли в несколько магазинов на Риджент-стрит и в самый модный салон на Бонд-стрит. Англичанин-закройщик, мистер Мейтланд Холдинг, был маленьким аккуратным человечком. Они сразу же поняли друг друга.
Тасе понравилось скупое изящество его фасонов, а он понял, что строгая простота шла ей куда больше, чем бесконечные модные рюши и банты. Сидя в золоченом кресле у стола, заваленного альбомами мод и образцами тканей, она не в силах была сдержать своего возбуждения.
– Раньше я всегда носила платья из Парижа, – сообщила мимоходом Тася, чем вызвала бурный отклик. – Парижская мода! – презрительно заявил Холдинг, перебирая пачку эскизов, чтобы предложить ей некоторые из них. – Они поднимают линию подола, опускают декольте, добавляют пару-тройку оборок, шьют все это из какой-нибудь кричащей малиновой ткани! И об этом женщины вздыхают, ради этого мечтают получить платье из Парижа! Но вы, леди Стоукхерст, будете сама элегантность. Мы придумаем для вас платья, в которых вы будете с пренебрежением смотреть на парижские моды. – Он сиял и обращался к ней приглушенным голосом, словно они были заговорщиками. – Я полагаю, вы будете так ослепительны, что лорд Стоукхерст и не заметит, во что это ему обойдется.
