Тася посмотрела на мужа, сидевшего в бархатном кресле. Две девушки из демонстрационной комнаты суетились около него, заботясь о его удобствах. Одна из них принесла ему чай, а вторая размешивала в чашке сахар, пока не растворилась последняя крупинка. Раздраженная тем, как эти девицы порхали над ним, Тася нахмурилась, на что Люк только беспомощно пожал плечами.
Тася не могла не замечать, как волновала других женщин его смуглая красота. На маленьком вечернем приеме у Эшборнов она наблюдала, как гостьи всех возрастов начинали жеманничать и хихикать, лишь только Люк оказывался поблизости, как упорно они его преследовали призывными взглядами. Сначала это забавляло Тасю, но постепенно в ней стала закипать злость. И было не важно, что Люк ничем их не поощрял. Она с ненавистью смотрела на это зрелище, ей хотелось подойти и разогнать кокеток, рвавшихся к ее мужу.
Рядом с ней возникла Алисия и по-сестрински обняла за плечи:
– Твои глаза мечут молнии в моих гостей, Тася, а я пригласила тебя, чтобы ты завела себе приятельниц. Это так не делается.
– Они хотят заманить его и увести у меня, – мрачно сказала Тася, наблюдая за происходящим.
– Возможно. Однако у них были годы, чтобы испытать свои силы, но он никогда не обращал внимания ни на одну из них. – Алисия улыбнулась. – Не думай, дорогая, что он – не видит, как это на тебя действует. Люк не прочь заставить тебя мучиться ревностью.
– Ревностью?! – возмущенно и удивленно отозвалась Тася. – Я вовсе не… – И замолчала, осознав, что именно ревность была причиной жгучей боли в груди. Впервые она отчетливо поняла, что он принадлежит ей и она не хочет его никому отдавать. Весь остальной вечер она не отходила от Люка и с видом собственницы холодно кивала любой женщине, осмелившейся бросить взгляд в их сторону.
Вспоминая этот вечер, Тася решила, что ей нужно завести такие потрясающие новые платья, чтобы Люк глаз не смог от нее оторвать. Она перестала рассматривать эскизы и легко коснулась руки мистера Холдинга:
– Все они прелестны. Совершенно очевидно, что у вас настоящий дар создавать фасоны.
Мейтланд Холдинг порозовел от удовольствия, услышав этот комплимент, и как зачарованный уставился в ее по-кошачьи раскосые глаза.
– Для меня будет большой честью отдать должное вашей красоте, леди Стоукхерст.
– Мне не хочется никого копировать, мистер Холдинг.
Я прошу вас помочь мне создать свой, особый стиль. Несколько более экзотический, чем те эскизы, которые вы мне показывали.
Покоренный этой идеей. Холдинг велел помощнику принести новый альбом. Они долго совещались за бесчисленными чашками чая. Люка вскоре утомили раздушенная атмосфера модного салона и нудные подробности выбора фасонов и тканей. Он отозвал Тасю в сторону и тихо спросил:
– С тобой будет все в порядке, если я покину тебя ненадолго?
– Разумеется, – ответила она. – Мы будем заняты еще несколько часов.
– Ты не боишься?
Тасю тронуло его беспокойство. Люк, понимая, что ее ни на минуту не оставляет страх встретить Николая Ангеловского, старался, чтобы она не оставалась одна. Дом их был хорошо защищен: высокая ограда и прочные замки. Слугам были даны подробные распоряжения относительно любых иностранцев, которые могут появиться у ворот дома.
В тех случаях, когда Тася собиралась нанести кому-нибудь визит, ее сопровождали два лакея и вооруженный кучер. Однако самым важным было, чтобы никто не узнал ее настоящего имени: для всех, кроме Эммы и Эшборнов, она оставалась Карен Биллингз, бывшей гувернанткой, которой повезло выйти замуж за Стоукхерста. Тася надеялась, что после всех этих мер предосторожности она может не бояться Николая… И все же тайный страх оставался.
Подняв глаза на мужа, она улыбнулась:
– Я буду здесь в полной безопасности. Иди и не тревожься обо мне.
Люк наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Я скоро вернусь.
После того как Тася и мистер Холдинг пришли к согласию насчет фасона, они стали рассматривать груды шелка, бархата, тонких шерстяных тканей и поплина. Мистер Холдинг искренне восхищался Тасей:
– Леди Стоукхерст, у меня нет сомнений, что, когда вы наденете эти наряды, все дамы Лондона захотят вам подражать.
Тася улыбнулась, когда он помог ей подняться на ноги.
Она так давно не носила красивых платьев и с радостью сожгла бы черное, которое было на ней.
– Мистер Холдинг, – обратилась она к портному. – Нет ли у вас в лавке готового дневного платья, которое я могла бы забрать прямо сегодня?
Он задумчиво посмотрел на Тасю:
– Думаю, что смогу найти что-нибудь, например блузку и юбку.
– Я была бы очень признательна.
Одна из помощниц Холдинга, миниатюрная блондинка по имени Гэйби, проводила Тасю в примерочную. На стенах висели зеркала в резных рамах, в которых отражение Таси повторялось бесконечно. Гэйби помогла Тасе надеть юбку винного цвета и белую блузку с высоким воротом и пышным жабо из белоснежных кружев. В комплект входил облегающий жакет цвета слоновой кости, баской спускавшийся на юбку. Очарованная, Тася тронула изящно вышитые на его рукавах нежно-розовые цветы и зеленые листья.
– Какая прелесть! – воскликнула она. – Пожалуйста, запишите на мой счет его стоимость.
Гэйби восхищенно смотрела на нее:
– Не ко всякой фигуре этот наряд подошел бы. Он хорошо сидит только на женщине, такой тоненькой, как вы.
Но юбка в поясе слишком широка. Если вы обождете, миледи, я принесу иголку с ниткой и ушью ее в мгновение ока.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Тася осталась в примерочной одна.
Она покрутилась перед зеркалом, любуясь тем, как плавно взметнулась и закружилась тонкая ткань юбки. В окружавших ее зеркалах она видела себя со всех сторон. Наряд ее был одновременно строгим и модным, его изысканность сильно отличалась от девичьих платьев, которые она носила в России. Она с удовольствием придумывала слова, которые скажет Люк, увидев ее. При мысли об этом она радостно засмеялась. Остановившись на середине комнаты, она, охорашиваясь, взбила кружевную пену жабо и пригладила шелковые фалды жакета.
Вдруг какая-то тень шевельнулась позади нее. Улыбка сползла с лица Таси, мурашки побежали по коже. Она стояла в окружении своих отражений и отражений этих отражений. Со всех сторон мелькали красные и белые пятна, и отовсюду на нее смотрели десятки широко открытых глаз. Ее собственных глаз.
Темная фигура двигалась между зеркальными образами, она приближалась… Этого не могло быть на самом деле… Но она испугалась. В ушах тонко зазвенело. Она оцепенела, загнанная в ловушку этого калейдоскопа… Легкие не могли набрать достаточно воздуха… Ей нечем стало дышать…
