Она закричала, взывая о помощи, бросилась к мужу и схватилась за тяжелый меч, который упал рядом. Глаза Грэма были закрыты. На камнях виднелась кровь. Из левого плеча торчала стрела, глубоко вошедшая, потому что снаружи виднелась только небольшая часть.
Страх придал ей силы. Эвелин высоко подняла тяжелый меч, перебралась через Грэма и встала между всадником и мужем.
— На помощь! На помощь! — закричала она.
Казалось, шум, поднятый Эвелин, смутил всадника, он развернул лошадь, но не раньше, чем она разглядела у него на боку ножны.
Ошибки быть не могло. Именно этим рисунком отец Эвелин приказал украсить всю амуницию старших воинов клана Армстронгов. Она окаменела, ее охватила паника. Воин из клана Армстронгов напал на ее мужа, ранил его и сейчас во весь опор скакал к границам своих земель.
Глава 35
Эвелин выронила меч и повернулась к мужу, который без сознания лежал на земле. Упала рядом с ним на колени и наклонилась, не зная, можно дотрагиваться до него или нет.
Падая, Грэм сильно ударился о камень. Осторожно повернув его голову, Эвелин обнаружила глубокую рану и вскрикнула от страха. Она отдернула руку и в ужасе смотрела на окровавленные пальцы.
«О Боже! Не умирай, Грэм!» — Эвелин не знала, произнесла эти слова вслух или мысленно. Снова и снова она пыталась звать на помощь, но было очевидно, что никто ее криков не слышит. Что делать?
Она бросила взгляд на возвышающийся в отдалении замок. Никто не спешил ей на помощь. А если воин с арбалетом вернется? Она не может оставить Грэма, но и дотащить до замка тоже не сумеет. Ее взгляд остановился на жеребце. Происшествие испугало коня, который сначала отбежал, но сейчас приближался к лежащему на земле хозяину. Он явно нервничал, двигался рывками, глаза налились кровью.
Одна мысль о том, чтобы сесть верхом, заставила Эвелин содрогнуться, но выбора у нее не было. Нет времени бежать в замок. Грэм не может так долго оставаться беззащитным. Она должна привести помощников, иначе он умрет здесь, на лугу.
Собрав всю волю, Эвелин побежала к жеребцу. Но при ее приближении он испугался и попятился. Она перешла на шаг. Вытянув руку вперед, она забормотала что-то воркующим тоном, чтобы успокоить его.
Через минуту ей удалось приблизиться и ухватить поводья, но жеребец вздрогнул, рванулся и едва не вырвал их из ее опухших ладоней. Только безысходная решимость заставила Эвелин удержать поводья, когда все в ней кричало, что надо бросить их и бежать от коня как можно дальше.
— Помоги мне, — уговаривала она жеребца. — Ну пожалуйста, позволь мне сесть в седло.
Эвелин понимала, что страх, который она так явно испытывает, мешает животному успокоиться. И прежде чем конь успел вырваться, а она сама лишиться мужества, Эвелин ухватилась за луку, взлетела в седло, выпрямилась, покрепче взяла поводья и, посылая жеребца вперед, сразу ударила его каблуками в бока. Конь рванулся, она едва не вылетела из седла, но, полная решимости справиться, удержалась. Жеребец скакал все быстрее, вскоре они уже почти летели над землей, Эвелин приникла к его шее и молилась, чтобы не упасть.
— Быстрее, пожалуйста, быстрее, — шептала Эвелин, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
Никогда в жизни она не испытывала такого страха. В памяти вспыхивали картины ее последней скачки в грозу и падения. Вспоминался страх смерти, страх того, что ее не найдут или что родственники отыщут ее разбитое тело на дне ущелья. Но усилием воли Эвелин отбросила страшные воспоминания и сосредоточилась на одном — как можно скорее позвать людей на помощь Грэму.
Ворота оставались открытыми, потому что Грэм был вне стен. Эвелин обхватила руками шею коня и все подгоняла его, продолжая криками призывать помощь. Ей было не до того, чтобы беречь связки, которые отзывались острой болью при каждом звуке.
Пролетев по мосту, она оказалась наконец во внутреннем дворе, куда выскочили Боуэн, Тиг и еще дюжина воинов, встревоженных ее криками.
Боуэн с Тигом бросились ей навстречу. Жеребец встал как вкопанный. Эвелин сидела с закрытыми глазами, мертвой хваткой вцепившись в шею коня, но из-за внезапной остановки вылетела из седла через его голову.
Падение было ужасным. Боль пронзила ее насквозь. Эвелин задохнулась и, распластавшись на земле, хватала ртом воздух.
Над ней склонились Боуэн и Тиг. Оба говорили сразу, и Эвелин не могла сфокусировать взгляд на их губах, чтобы хоть что-то разобрать. В голове стучала лишь одна мысль — надо скорее вернуться к Грэму!
— Грэм! — крикнула она, надеясь, что ее голос прорвется сквозь шум.
Боуэн наклонился ниже, обеими руками взял ее за плечи и заставил смотреть на него. Лицо его было страшным, глаза потемнели так, что Эвелин задрожала.
— Эвелин, скажи, что случилось! Ты ранена? Где Грэм?
— Арбалетчик, — прохрипела она, все еще не в состоянии вздохнуть как следует. — В Грэма выстрелили на лугу. Он упал и ударился головой. Мне пришлось оставить его. Я не могла его поднять. Пришлось оставить, чтобы привести помощь.
— Тихо, тихо, — успокаивающе прошептал Боуэн. — Ты сделала все правильно. Можешь встать? Ты ничего себе не сломала?
Не обращая внимания на боль во всем теле, Эвелин попыталась дотянуться до поводьев жеребца, который стоял рядом, фыркал, раздувал ноздри и прял ушами.
Тиг подхватил ее.
— Нет, Эвелин, ты останешься здесь. Скажи нам, где Грэм. Мы поедем за ним.
Боуэн уже отдавал приказы своим людям, которые садились в седла.
Эвелин не стала слушать Тига и оттолкнула его руку.
— Я сама покажу, — борясь с хрипотой, заявила она. — Пожалуйста, помогите ему!
Она попыталась сесть на лошадь, но сил оказалось мало. Боуэн подхватил ее. Эвелин решила, что он не позволит ехать, но вместо этого брат Грэма подтолкнул ее вверх и помог оказаться в седле.
Не задерживаясь ни секунды, она рванулась вперед — пронеслась мимо ворот, проскакала по мосту, не обращая внимания на боль, полетела по лугу, страшась, что, может быть, Грэм умирает как раз в эту минуту.
Теперь Эвелин лучше управляла своим жеребцом, вовремя придержала его, но все же не удержалась в седле и полетела на землю раньше, чем конь остановился. Вскочив с земли, она бросилась к неподвижно лежащему мужу и со страхом вгляделась в его лицо.
Подошли братья и с мрачными лицами осмотрели Грэма — рану на голове и стрелу, глубоко проникшую в его тело.
— Он жив! — с неистовой верой произнесла Эвелин.
Тиг поднял невестку и обнял, чтобы удержать на ногах.
