Удивляться больше не было сил, их вообще не осталось. Йялл совершенно спокойно воспринял появление еще одного хозяина, называемого Тимрэ, выскочившего из лифта при следующей его ходке. Потом пронаблюдал спор без единого понятного слова прибывшего с Никой и то, что его и женщин принялись накачивать уколами, не несущими ни боли, ни отупения или иного вреда.
Четвертый суетился и усердно помогал, уделяя особое внимание женщинам, пока его не прогнали. Двое слабых, человечка и хозяин, выставили этого зверюгу, шлепая руками по плечу. Справились? Хуже, он их считает старшими и безусловно слушается!
Мир так основательно обезумел, что свое место в нем Йялл искать пока даже не пытался.
Кругом уже снова суетились и шумели, заразившийся общим настроем лифт со стонами носился вверх и вниз. Все хорошо понимали, что они делают, очень старались и спешили. А Третий сидел и смотрел. Под бок уткнулась рыжая, она уже иначе, совсем мирно и глубоко, дремала. Маленькая темноволосая лежала, обнимая во сне плечи подруги и улыбалась.
Рядом присел Первый, которого теперь надо заново привыкать звать Лайлом. Хоть кто-то помнит о каждом из своих волвеков и готов рассказать, что тут творится.
Вожак знает, когда нужно тратить дорогое время на слова.
— Слушай. Я во всем ошибался, видимо старею. Крик твой оказался очень полезным, и, похоже, он один нас мог спасти. Его услышала Ника, и они с Элом увезут нас домой, всех, кого мы вытащим. В мир по имени Релат, откуда родом твоя Сидда, да и все наши предки. Вечные — такие же разные, как и мы. Не все враги и не все плохие. Их род зовется айри…
Лайл говорил довольно долго, опустив голову и огорченно глядя на девочек, словно их боль — его вина. Потом смолк, вынырнул из размышлений, прищурился, пытливо вгляделся: понят ли?
— Лайл, значит… хорошее имя, — Йялл сидел, пригревшись в хранящем тепло вожака ком-би-не-зо-не, он уже усвоил это длинное занятное слово, и чуть улыбнулся. — Хозяин сказал, это твоя дочь. А вторая — моя сестра, и он не врал, я уверен.
Лайл, у тебя очень красивая дочь. И сильная, вся в тебя.
Третий чувствовал себя глупо, произнося почти незнакомые слова и тихо радуясь их смыслу. Первый неуверенно тронул светлый пятнистый мех, нагнулся, заново изучая спящую. Посидеть и осознать не дали: его дергали поминутно. Наконец вожак зло рявкнул, признавая свою полезность в работе и взлетел вверх с очередным ходом лифта, оставив разговоры до дома.
У них что, есть дом? — запоздало удивился Йялл, но ответить Первый уже не успел…
Было больно оттого, что Сидда далеко, наверху, все еще у хозяев. Его странная жена сказала правильно, муж обязательно придет за ней и заберет домой и ее, и сына, и остальных. А он не верил, считал жену глупенькой, хотя сам не больно умен. Третий попытался сказать об этом Нике, но она, оказывается, давно исчезла.
Рядом сидел только необычный хозяин, вовсе не похожий на привычных по куполу, Тимрэ. Йялл пересилил свои предубеждения и заговорил с ним. Бесполезно, в ответ он получил массу совершенно чужих звучаний: взрыв, галереи, блокада, маршрут…
Айри понял свою ошибку и виновато уточнил в более простых словах: наверх, к стае, отсюда больше нет пути. Все пришедшие и спасенные уйдут из Гнезда до рассвета, пока хозяева их не заметили на камерах внешнего обзора купола. Так надо, чтобы не рисковать жизнями остающихся в плену, контролируемых обручами.
Когда волки станут готовы, они вернутся. Было мучительно странно ощущать сознание собеседника, вовсе не похожее на холодную пустоту вечных, и наблюдать глазами, нюхом и ушами одного из них, уже не вызывающего ненависти. Как можно дурно относиться к тому, кто лечит? От уколов по телу ползла волна жара, плотная и не слишком приятная, но явно целительная. Ноющая, тянущая усталость сохранилась, но силы постепенно прибывали. Йялл почувствовал, что уже может встать и хочет тоже делать полезное. Словно подслушав мысли, — да так и есть, — рядом возник называемый Элом айри, коротко велел нести женщин в лифт, на нижний ярус и далее — в масках — до транспорта и на корабль. Слова понимались плохо, но что следует делать, Йялл осознал.
Уровнем ниже, на самом дне купола, творилось совсем уже немыслимое. В начале коридора, как неоспоримый вожак, свирепо рычал старый беловолосый айри, которого никто не боялся, зато все слушались с полуслова. Даже с полумысли, он умел думать четкими приказами. Йялла одним движением пальца определил к теснящимся у стены коробкам, в которых пищали младенцы, полтора восьмика визгливых волчат в пеленках. Их нервно укачивали старшие волчицы, совсем потерянные и затравленно озирающиеся. Братья носились, как будто пол обжигал ноги, наперегонки с послушными слагами, перенося к большим воротам непонятные вещи. Там уже не пойми как возник Эл, он коротко и толково командовал, направляя порциями груз в ворота и раздавая указания выныривающим оттуда.
Наверх Йялл попал довольно скоро, с очередной группой волвеков, торопливо, но бережно несущих малышей. По наклонному туннелю их подняла еще одна повозка, наверняка не лифт, названия он не успел запомнить. У выхода ждала другая, очень большая, знакомая по жизни в куполе, ее именовали «транспорт». Йялл удивленно миновал шлюз и уложил девочек, а затем вместе с остальными пошел вниз, за новым грузом, и снова вверх… быть свободным оказалось страшно утомительно.
В блеклых предутренних сумерках Третий наконец сумел отдохнуть.
Транспорт сорвался с места и плавно скользнул прочь от купола.
Третий никогда не бывал здесь, и удивленно изучал наметившиеся вдали горы, быстро растущие прямо по курсу. То, что это называется именно горы, ему сказал Ринк, севший рядом еще от самого купола. Бывший Четвертый болтал без умолку, сыпал новостями и не отводил глаз от рыжего меха на затылке старшей волчицы. За широкой его спиной переминался чужой щенок. По-видимому — человеческий? Мальчик, конечно. Да, запомнить не трудно. Тогда почему у всех имена, а у него кличка Эйм?
Потом объяснят… хорошо, потом.
Усталость почти вытравила любопытство, но не могла погасить нервного возбуждения.
Третий озирался, ловя ставшие вдруг незнакомыми с совсем новым выражением сосредоточенного спокойствия привычные лица. Удивительно быстрое мелькание уносящегося назад узора пустыни. Отрывистые переговоры Эла, ведущего транспорт, с далеким и по-прежнему грозным Дедом, так все звали старого айри. И еще он — дышал. Удивительный у волвеков в новой жизни воздух, сладкий и целительный.
Такой помнила его Сидда, она долго плакала, не в силах привыкнуть к спертости и тяжелым запахам Гнезда. Кашляла, задыхалась, терла глаза. Ее даже вечные смотрели по этому поводу, а потом вода в загоне стала гораздо вкуснее. С воздухом чудес не случилось. Но Сидда приспособилась спать, уткнувшись носом в плечо мужа. Говорила, так легче, и Йялл глупо гордился собой, способным сделать ее неволю чуть светлее и лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
