Как-то утром у магазина сидел колли и протягивал всем простреленную лапу. Он не понимал, что вчера на него охотились люди и жаловался им же.
Билли Бонса Галя Евтушенко успела увезти в Москву за день до облавы.
А теперь о Клеопатре.
Я лежал на скамейке в слабенькой тени приморского деревца.
И вдруг на эспланаде появилась собачья свадьба. Впереди неслась сука, измученная бесчисленными посягательствами. За ней — одиннадцать ухажеров.
Сука легла у самой скамейки, как бы под мою защиту,
321
а соискатели расположились невдалеке на солнцепеке и лежали, разморенные от зноя, высунув языки.
Прохожие смеялись. Кто-то нас даже сфотографировал.
И тут возникло еще одно существо — тощая заурядная кошка.
Она бесстрашно прошла между собаками, прыгнула скамейку и спрятала голову мне под мышку. Потом ста тереться о мое плечо и замурлыкала.
Не могу передать, как тронула меня эта неожиданная ласка.
Собравшись домой, я взял кошку на руки, но у ворот парка она спрыгнула в кусты и исчезла.
Через два дня мы услышали шуршание под дверью.
— Твоя кошка пришла, — сказала Лиля.
Это была действительно она. Как она нас нашла — непонятно. Дорожка делала несколько поворотов.
Вечером произошло еще более необъяснимое: со стороны лоджии (там и кошачьих следов-то не было!) послышался писк.
— А вот и ее котенок, — сказала Лиля.
Тоже мне Пифия!
Мы открыли дверь и в комнату, к моему изумлению, вбежал котенок. Кошка бросилась к нему и стала вылизывать
Так у нас появилась Жужечка.
Когда я глядел на кошку, у меня сосало под ложечку как в голодные блокадные дни.
Она ела хлеб, откусывая его огромными кусками, куриные ножки пожирала вместе с костями, и они жутковато похрустывали у нее на зубах.
А ленинградская фря нашего приятеля употребляла только отварную камбалу и иногда фарш, да и то мясокомбинатовский — высшего качества.
Прошла неделя, прежде чем кошка немного отъелась и превратилась внезапно в писаную красавицу: большая длинноногая, необыкновенно пропорционально сложенна с модным причудливо-косым разрезом глаз, как бы обведенных черной тушью.
322
За эти египетские глаза мы и назвали ее Клеопатрой.
Теперь, делая пометки в меню, мы отказывались от любимых блюд и исходили целиком из кошачьих интересов.
У Жужечки от хорошей жизни пропали блохи. Лиля очень привязалась к ней, тискала, целовала, но личностью, конечно, была Клеопатра.
До сих пор не понимаю, за что она меня так любила. Она брала меня лапами за лицо и покусывала щеки:
"Мы с тобой одной крови — ты и я!"
А Лиля поначалу даже отворачивалась, чтобы не видеть ее сильные лапы у самых моих глаз.
Любовь ее была неподкупной. Ее пытались кормить в соседних лоджиях, но она брала пищу только у нас.
За ней остались все ее свободолюбивые замашки.
Утром после завтрака она отправлялась на промысел и, пробравшись сквозь кусты роз, издавала охотничий клич: Я иду!
Она никогда не возвращалась без добычи и всегда приносила ее к моей постели — то птицу, то мышь: похвастаться, или поделиться, не знаю.
Лиля с воплем хватала веник и выметала кровавый комок в лоджию, где Клеопатра устраивала второй завтрак, как бы ни была сыта. Она знала, что такое голодная резь в желудке, и наедалась впрок.
А затем наступила пора обучения Жужечки. Клеопатра, очевидно, прикладывала к ней свою полудикую судьбу и поэтому уроки были жестокими и бескомпромиссными.
Жужечка боялась лазать. Клеопатра, вся ощетинившись, загоняла дочку на кипарис, влезала сама и сталкивала ее оттуда.
Она то и дело нападала на нее из засады и они кубарем катились по полу или по моей кровати.
Эти учебно-показательные драки были очень свирепыми, и Жужечка орала, как резаная. Но однажды я нарочно подставил руку; Клеопатра, войдя в раж, ударила зубами и меня, и я увидел, что это совсем не больно.
323
Вся ее ярость оказалась чистым актерством.
Слава о нашей кошке докатилась до Марии Степановны и она пришла посмотреть на нее.
И Клеопатра опять поразила меня своей чуткостью. Она, сторонящаяся чужих, прыгнула к Марии Степановне на колени и легонько покусала ее морщинистые щеки.
Море стало похожим на Балтийское. Оно уже не сверкало огнями, с него дули холодные ветры. К тому же и путевки наши кончались.
Жужечку мы пристроили сравнительно легко — за пять рублей и несколько банок консервов. Ласковый пьяный мужичонка клялся ее кормить, не выгонять и, кажется, сдержал свое обещание.
С Клеопатрой было сложнее. Кошки в поселке жили у всех. Да она бы ни у кого и не осталась.
Тревога вселилась в нее за сутки до отъезда.
Лиля пошла прощаться с директором и Клеопатра увязалась за ней, хотя никогда прежде этого не делала.
Она чинно шествовала по краю дорожки, изредка поглядывая вверх.
— Не забывай обо мне. Я рядом.
Встречные улыбались.
У входа в административный корпус Лиля наклонилась, подхватила кошку и так и вошла к директору с живым воротником на плечах.
С пяти утра Клеопатра рвала нам душу. Она переходила с постели на постель, лежала то на моей руке, то на Лилиной (с ней поменьше, со мной подольше), словно прощалась.
После завтрака она, как обычно, ушла охотиться, а за нами вскоре приехали.
В предотъездной суматохе она вдруг появилась — в неурочное время. Я не среагировал сразу и она, немного и повертевшись среди людей и чемоданов, ушла снова.
Как я тосковал потом, что не приласкал ее напоследок!
Уборщице мы оставили деньги и просили кормить Клеопатру хоть первые дни.
324
Лететь было грустно. Мы представляли, как она приходит в пустую лоджию, становится на задние лапки и заглядывает в запертую стеклянную дверь. Мы чувствовали себя негодяями.
Через полтора месяца Лиля вытащила из ящика письмо Лукерьи Антоновны — нашей уборщицы. И ударили слова:
"А кошечка ваша не приходила ни разу. Ума не приложу, и как это она догадалась, что вы уехали!"
Где ты, Клеопатра? Жива, охотишься, дичаешь? Или тебя глубокой осенью поймали, сунули в орущий, набитый бесхозными кошками мешок, отвезли подальше от берега и утопили?
Не хотел бы я тебе такой судьбы!
325
Комарово
Ты говоришь: я очень постарел.
То снова сердце, то опять прострел.
Сердитый. Озабоченный. Неловкий.
Что мне от лет своих не убежать,
Что остается целый день брюзжать
И сморщиться, как яблоку в духовке.
Я виноват, наверное… прости…
Вчера опять сидели до пяти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
