— Вот из-за таких, как ты, и растет преступность! — не выдержала Анна Степановна. — Вместо того чтобы всем миром бороться с этим хулиганьем, вы откупаетесь и поощряете их на следующие выходки...
Анатолий Федорович усмехнулся, поставил чашку в раковину и молча пошел из кухни. На пороге он обернулся:
— Твоя вера в милицию наивна и трогательна. Но даже если они захотят — невозможно поставить по милиционеру на каждом углу, в каждом подъезде, рядом с каждым школьником...
— Жалко, Юльки нет, — крикнула ему вслед Анна Степановна. — Уж она-то меня бы поддержала.
Катя и Маша по-прежнему молча сидели напротив друг друга. Сергей пристроился на стуле около стены. Было похоже, что он не хочет ни сидеть рядом с Машей, ни говорить с ней. А может, он просто не знал о чем. Все самое главное было сказано, и добавить к этому было нечего.
Он встал. Подошел к двери, за которой уже полчаса назад скрылся Гоша. Застыл, пытаясь расслышать, о чем там идет речь. Но тут дверь распахнулась. На пороге явился сияющий Гоша. Невольная улыбка появилась и на заплаканном Машином лице.
— Нехорошо, батенька! Нехорошо! — весело закричал он, притворно хмурясь. — Непедагогично это, подслушивать. Хотя педагог у нас, конечно, она, — он повернулся к Маше. — Но TBI, — Гоша уперся пальцем Сергею в грудь, — муж педагога.
Гоша прикрыл дверь в Сашину комнату. Торжественно застыл, ожидая нетерпеливых вопросов.
— Ну что он?! — первой не выдержала Маша.
— Кто — он? — Гоша явно был в ударе, но, видя, что всем не до шуток, сдался: — Ах он! Все нормально, только кушать очень хочет, а вы ему не даете.
Игорь Андреевич третий день не мог найти себе места. Сначала он думал, что все происходящее — вполне закономерно. Ведь не девочка она, а замужняя женщина, которая ради него, Шведова, хочет бросить мужа, с которым прожила больше пятнадцати лет. Ему это было не так-то просто понять. Он не был женат, у него не было детей, и поэтому он вел себя как подросток.
Игорь Андреевич жутко ревновал и раздражался по пустякам. Хотя вряд ли можно было назвать пустяками то, что выводило его из себя больше всего: он уже два дня звонил Маше, но она либо бросала трубку, либо вообще не подходила. Это полбеды — могло быть так, что ей неудобно было говорить. Больше всего тревожило, что она за эти дни ни разу не позвонила, хотя наверняка знала, что он переживает.
Шведов медленно зашел в приемную. Регина сидела за столом, записывая что-то в большую бухгалтерскую книгу.
— Мне никто не звонил? — Он тщетно попытался замаскировать раздражение.
Регина подняла удивленное лицо:
— Нет...
Ему хотелось выйти, уединиться в своем кабинете, подумать о том, что происходит и как к этому относиться, но, поймав на себе выжидающий взгляд секретарши, невольно остановился и задал вопрос:
— Регина, я тебя не спрашивал, предполагая, что все в порядке. Но сейчас у меня возникли сомнения. Что там с этим инженером?
Регина слегка замешкалась, соображая. Наконец, догадавшись, о ком идет речь, все же решила уточнить:
— Каким? Мужем Марии Петровны?
— А что у нас, много инженеров? — Шведов раздражался все больше и больше.
— Ой, даже наоборот, — Регина уже предвкушала эффект, который должно произвести на него заготовленное сообщение. — Помните, к нам приходил мастер?
Шведов недоуменно посмотрел на Регину.
— Свет делал, — с радостью уточнила она. — Когда у нас щит перегорел. Помните, он вам еще понравился!
— Ну, — нетерпеливо перебил Шведов.
— Так вот, оказывается, он и есть ее муж.
— Он — ее муж?! — Шведов сначала удивился, но спустя мгновение понял, что удивляться здесь нечему. В его жизни были и более странные совпадения. Он поправил галстук: — И что? — Это было сказано таким тоном, словно ему не в первый раз приходилось иметь дело с чужими мужьями, да еще знакомиться с ними и пить коньяк.
— Все как вы велели: принят, обласкан, назначен, утвержден. — Регина наблюдала за шефом с любопытством опытного биолога, рассматривавшего редкое растение. — Скоро будет отправлен... Все по высшему разряду...
— Вы проверяли? — Шведов чувствовал, что секретарша, поняв, где у него слабое место, нарушает сложившийся деловой стиль общения, и делает это с наглостью кошки, спокойно запрыгивающей на стол в присутствии хозяина, сломавшего ногу.
— Нет, но он мне сам звонил, да и там никогда не подводили...
— Так проверьте! — взорвался Шведов.
У Маши немного отлегло от сердца, когда Гоша смог разговорить сына. Хоть одной проблемой меньше, а то жизнь грозила для нее превратиться в ад.
Она торопливо разогревала для него обед, соображая, что еще можно сообразить вкусненького. Тут Маша вдруг впервые поймала себя на мысли, что жалеет Сашку не просто как своего сына, а как человека, мужчину, попавшего в передрягу. Она почти не слышала сидящих за ее спиной Сергея, Катю и Гошу. Целиком отдавшись своим мыслям и чувствам, она ощущала странное, почти мазохистское удовольствие.
— Излагаю коротко и в понятных вам выражениях, — объяснял Гоша. — В городе Москве, столице нашей Родины, в районе вашего дома, водится некое бандитское формирование. Не чувствуя в себе сил продолжать грабить мирное население, они решили укрепить свои ряды за счет вашего сына.
Маша невольно прислушалась к разговору.
— Ты попроще не можешь? — нервно спросил Сергей.
— По-моему, я их раздражаю, — пожаловался Кате Гоша. — И это в тот момент, когда я уже сорвал ребенку голодовку и почти вытащил его из дерьма.
— Гош! Им не до шуток, — Катя была явно не на его стороне. Гоше ничего не оставалось, как подчиниться большинству.
— Ну хорошо, хотя можно было бы догадаться, что раз я шучу, значит, все не так уж страшно. В общем, есть тут у вас какая-то шпана. Их осенило, что если вся скапливающаяся у Марь Петровны, — он театрально поклонился Маше, — информация будет в их руках — лучшей квартирной наводки им не найти.
Маша всплеснула руками.
— А что ты удивляешься? — Он кинул на нее ленивый взгляд опытного медвежатника. — У тебя обширная частная педагогическая практика. Голландцы встречаются? Да?
— Ну и что? — все еще не понимала Маша.
— Ничего, — Гоша устал объяснять такие элементарные вещи, — но из твоих разговоров, записей с назначенными уроками... в общем, из этого можно понять, у кого что дорогого в доме, кто и когда отсутствует. Скажем, пришла ты с урока. Саша у тебя спрашивает — а что, мол, так рано, мамуля? А ты подробно объясняешь, что твой голландец сегодня торопился. У него билеты в Большой театр.
— Но Саша-то здесь при чем? — Методом дедукции Маша явно не владела. И это уже не подлежало сомнению.
