Клют принес высшему инквизитору поднос с едой и по его настойчивой просьбе пригласил всю остальную свиту. Торкуил громадным часовым возвышался у дверей каюты, а Гессиан с Эпифани блаженно развалились на роскошной мебели. Несмотря на то, что варповидица уже много недель не покидала корабль, она облачилась в подходящие для боя одежды, что несколько не соответствовало обстановке. Она заплела лентой обернула вокруг головы косу, а грудь была защищена легкими трубчатыми пластинами зеркальной брони. Довершали образ брюки-карго, солдатские сапоги и шелковые камуфляжные ленты, которые обвивали руки, ноги, голову и пластины брони, объединяя милитаристический костюм в единое целое. «Отец» гудел в воздухе над ней, а Клют сидел на краю койки, возился с медицинскими аппаратами и делал Чеваку замеры, пока тот ел и пил.
Клют видел, как Торрес открыла дверь и вошла в покои высшего инквизитора. Помещение нисколько не походило на каюту, в которой они оставили больного Чевака несколько недель назад. Стены, пол и даже потолок были исчерчены диаграммами, заметками и цифрами. Ко всем доступным поверхностям пришпилены бумаги и пергамент, всюду беспорядочно натянуты куски шпагата, на которых, как белье на веревках, были развешаны обрывки свитков, исписанные каракулями карты и графики, вырванные из драгоценных текстов, которые раньше хранились в стеллаграфиуме. Стопки дьявольских фолиантов, еще недавно лежавшие в стазисных камерах Торкуила, были расставлены по всей комнате, а в одном темном углу с потолка свисала клетка с безумным навигатором Торрес, Распутусом Гвидетти. Мутанта освободили от стискивающей череп сбруи, но не выпустили из подвесной клетки. Его ноги свисали между прутьев, касаясь пола, а перепончатые пальцы перебирали стопку древних звездных карт. Вокруг навигатора валялись целые акры мятой бумаги, которую до сих пор продолжал извергать мнемонический когитатор с мостика «Геллебора», нашедший новое пристанище в каюте Чевака.
— Какого… — начала было Торрес, но почти тут же затихла. Ярость, вспыхнувшая на ее лице, быстро угасла, и капитан устало потерла щеку вялой рукой.
— Это все? — спросил Чевак. Торрес поджала губы, затем кивнула и опустилась на кушетку. Чевак вернул Клюту тарелку, поднос и аппликаторы с проводами, которые инквизитор прикрепил к груди пациента. Хлебнув айвового чая, он сказал:
— Тогда я начну. Во-первых, я хотел бы перед всеми извиниться. Кажется, мой недуг вызвал некоторую панику на борту. Инквизитор Клют уверяет, что мои бредовые измышления касательно проникновения чужаков на «Малескайт» не имеют под собой никаких оснований и что корабль обыскали от носа до киля. Даже я иногда ошибаюсь.
— Вы думаете, эльдары охотятся на вас? — спросил Торкуил.
— Я знаю, что они за мной охотятся, — ответил Чевак.
— Из-за того, что вы видели и узнали в Черной Библиотеке Хаоса?
— Из-за того, что другие могут сделать с этой информацией, — поправил Чевак Реликтора, — если мои знания приведут их к ее священным вратам. Но я был не прав. Это просто вирус, лихорадка. Арлекинов тут нет, — Чевак встал и накинул на себя одеяло, как плащ. — Пока я лежал в постели, у меня было много времени, чтобы поразмыслить над текущей ситуацией, о Маммошаде, Ксархосе, Аримане и Тысяче Сынов.
При упоминании демона Клют и Торрес обменялись виноватыми взглядами, которых высший инквизитор не заметил. Он вышел в центр захламленной каюты, распутал кабель мнемонического когитатора и вставил его в мыслеиспульсное устройство у себя в затылке. Говоря, он расхаживал по комнате, и провод волочился за ним.
— Когда жар спал, я начал вникать в слова Маммошада, на сей раз в здравом рассудке, и понял, что порождение варпа на самом деле выдало нам местонахождение Азека Аримана, как я и требовал.
— Я там был, — возразил Торкуил. — Демон только издевался над нами, лгал и безумствовал.
— Я как раз начал с этого, — в голосе Чевака нарастало возбуждение. — Думал об изворотливости его лжи, об искаженной логике. Маммошад — демоническая сущность, плоть от плоти Тзинча. В том, что он говорил на Аблютрафуре, была истина. И в том, что он лгал под пытками, она тоже есть.
— Размышления об этом довели вас до припадка, — напомнил Клют. Ему очень не хотелось, чтобы высший инквизитор пострадал от рецидива болезни. А еще сильнее он надеялся, чтобы тот не предложил снова допросить демона — что теперь стало невозможно.
— Когда ты пытаешься распутать чудовищную логику проклятых и демонов, толика безумия может дать серьезные результаты, — признал Чевак. — Я потребовал сказать, где находится Ариман, и, когда монстр не смог этого сделать, я потребовал сведения о местонахождении его ученика. Маммошад сказал: «Ты ищешь ученика, чтобы найти учителя?», и тогда я подумал, что это вопрос. Но нет.
— Так что же это было? — спросила Торрес.
— Инструкция. Ищи Ксархоса и найдешь Аримана.
— Мы это и так знали, — сказал Торкуил. — Но Маммошад не рассказал, где находится Корбан Ксархос.
— Рассказал. Своим особым извращенным образом. Он не мог устоять перед соблазном и дал нам подсказку.
— Какую? — поинтересовался Клют.
— Следуй за криками.
Клют медленно кивнул.
— Я это слышал, но что это значит?
— Много часов на этой самой койке я провел в поисках ответов на этот самый вопрос.
— И? — Чевак любил подолгу нагнетать напряжение, и Клюту это всегда не нравилось.
— Часть ответа кроется в демонологических трактатах наподобие «Корпус Вивэкзорсекцио». Они описывают способы, которыми можно призвать демонические сущности. Обычно это магические ритуалы, которые разрывают ткань реальности, создают прорехи между измерениями, через которые демоны могут выйти из варпа в реальный мир. Эти ритуалы столь же странны и разнообразны, как практикующие их культы, но большинство схожи в одной детали. Кто-нибудь хочет угадать, что это?
— Человеческие жертвоприношения, — прогремел Торкуил от двери.
— Абсолютно верно, — сказал Чевак, изображая восхищение. — Основное правило для этого извращенного обряда, судя по всему, таково: чем сильнее сущность, которая должна явиться…
— Тем больше жертвоприношение? — закончил Клют.
— Тем больше жертвоприношение, — согласился Чевак.
— То есть вы хотите сказать, что Корбан Ксархос приносит людей в жертву и вызывает демонов? Вряд ли это должно нас удивлять, — заметил Торкуил.
— Правильно.
— А «следуй за криками» значит «следуй за криками жертв»? — добавил Клют. — Но куда следовать? Полагаю, безбожные колдуны Тысячи Сынов, включая и Ксархоса, совершают жертвоприношения и призывают демонов по всей галактике.
— И снова правильно, — просиял Чевак, поднимая кружку чая в направлении инквизитора. — Вот такие рассуждения и привели меня к мыслям о направлении, в котором надо двигаться.
Перейдя к противоположной стене, Чевак обратил внимание собрания на то, что выглядело как запутанная, начертанная мелом схема, которая занимала всю стену каюты. Все это безумие было исписано примечаниями и исчерчено широкими линиями, обозначающими какие-то взаимосвязи.
— Что это такое? — спросил Клют Чевака, который горел энтузиазмом.
— Это карта звездного неба, — ответила капитан Торрес.
Безумный навигатор Распутус невнятно забормотал в своей клетке. Торрес встала и указала пальцем:
— Это направление к центру галактики, это к краю. В трех измерениях изображены сектора и скопления звездных систем. Я не знаю, что это, — призналась Торрес, проводя тонкими пальцами по нескольким меловым кругам — все разных размеров — которые частично накладывались один на другой. Она наклонилась ближе, чтобы разглядеть подписи Чевака.
— Это, похоже, Титуба Прайм, а вот Аблютрафур.
— Аблютрафур? — вздрогнул Клют, еще не до конца оправившийся от кошмара, который там увидел.
— Эти секторы за тысячи световых лет от нас, на дальнем краю Ока, — сказала Торрес.
— Как мы и подозревали, «Геллебор» облетел его вдоль и поперек, от одного края адского космоса до другого. И чем дольше мы изучаем мнемонический журнал, тем больше узнаем, — сказал Чевак. — Например, теперь мы знаем, что встреча «Геллебора» с «Плутоном» или, вернее, «Рубрицианом» Корбана Ксархоса в Бездне Геенны — не первая. Они сталкивались по меньшей мере девять раз, и каждый раз корабль Тысячи Сынов скрывался с помощью магии и иллюзий, чтобы избежать нападения. Кажется, что капитаны двух кораблей были давними соперниками. Играли в кошки-мышки.
— Да, но кто был кем? — задумался Клют.
Чевак выхватил полную горсть бумаги из перепончатых рук Распутуса и подошел к звездной карте, нарисованной мелом на противоположной стене.
