— Может, умер? — предположил Жак.
— Сейчас проверим, — откликнулась женщина и взяла тасконца за запястье.
Спустя мгновение аланка произнесла:
— Жив, но пульс очень слабый. Если не окажем ему помощь, через семь-восемь часов он умрет от истощения и потери крови..
— Ну, так сделай что-нибудь! — проклиная собственное милосердие, воскликнул де Креньян.
— А ты не ори, — резонно заметила Салан. — Великодушие нужно было проявлять тогда, когда вы его нашли. Переверните беднягу на спину и светите сразу двумя фонарями.
Учитывая приказной тон Линды, и ее раздражение, земляне выполнили команду молниеносно. Спорить в подобные моменты с аланкой никто не решался. Когда женщина берет в руки скальпель, то превращается в тирана. Любое возражение вызывало у Салан невероятно бурную реакцию. Линда работала медленно; аккуратно, то и дело указывая на новую рану, которых на теле Карса оказалось не меньше десятка.
Лишь спустя три часа аланка сняла перчатки, открыла флягу и сделала пару больших глотков теплой воды.
— Сейчас введу в вену антисептик и иду спать, — вымолвила Линда. — Я ужасно устала. Ничего подобного в жизни не видела. Две огнестрельных раны, к счастью, сквозные, четыре колотые, пять рваных и рубленных, о мелких порезах даже не говорю. Этот властелин — настоящий монстр. Его душа прибита к телу длинными и крепкими гвоздями.
— Значит, он выживет? — спросил Олесь.
— Если дадите Карсу утром воды и немного пищи, то несомненно, — ответила женщина, собирая сумку. — Данный вид чрезвычайно живуч. Не случайно, мои сограждане хотят истребить его полностью. Потенциально мутанты сильнее человека.
Жак ушел провожать Салан, а Храбров расположился рядом с оливийцем. Русич выспался днем и теперь остался дежурить. Тем более, что до рассвета не более грех часов. Как только небо окрасится в нежно-розовые гона, и из-за горизонта покажется Сириус, надо начинать движение.
До «Кенвила» пятнадцать километров — один переход. По сравнению с пройденным путем это ерунда. Подложив под голову рюкзак, землянин с интересом и восхищением рассматривал ночное небо. Порой ему не верилось, что крошечные светлячки в черной бездонной пустоте такие же звезды, как Сириус и Солнце.
Его родная планета третья по счету, а Таскона — восьмая. Разница в расстоянии гигантская. Однако с поверхности белый пылающий шар кажется больше лишь раза в полтора. Какой же он на самом деле? Человеческий разум не в состоянии это представить.
Сейчас Олесь с улыбкой вспоминал свои детские взгляды на мир. Без сомнения, народы Земли дикие и необразованные, однако русич не считал себя ущербным. Да, интеллект, знания ему дали аланцы, но душу он сумел сохранить такой, какой Господь Бог вложил ее в тело младенца-варвара…
Храбров увлекся и не заметил, как очнулся мутант. Оливиец с удивлением рассматривал повязки на своем теле. Карс чувствовал себя гораздо лучше. Исчезла острая боль, не ныли раны, не текла кровь, частично прошла усталость, но сильно мучила жажда.
— Меня тоже всегда восхищали звезды, — негромко произнес властелин, повернувшись к наемнику. — В одной книге я прочитал, что вокруг них вращаются планеты, подобные нашей. Вдруг они необитаемы? Свободное место не должно пустовать. Почему бы не переселить туда мой народ?
— А если на планете окажутся местные жители? — задал провокационный вопрос землянин.
— Им придется потесниться или… — начал и тут же замолчал мутант.
— Опять начнется война, — закончил русич. — Меня всегда волновал этот вопрос. Почему разумные существа не могут жить в мире? Постоянные стычки, битвы, сражения! Кровь, боль, страдания… Правило, касающееся всех: дикарей, мутантов, высокоразвитых рас…
— Странно слышать такие слова от человека, который сделал войну своим ремеслом, — заметил властелин.
— Я был вынужден сражаться, — с горечью вымолвил Олесь. — Сначала защищая Родину, затем по принуждению. Мы хоть и считались наемниками, но фактически являлись рабами Алана. Теперь у нас есть свобода, но боюсь, за нее придется дорого заплатить…
— Вот ты и ответил на свой вопрос, — сказал вождь. — За все надо платить. Один ученый, двести лет назад, сказал о борьбе за выживание в природе. Но в полной мере это касается и разумных существ. Либо ты, либо твой враг. Другого не дано.
— А где же справедливость? — воскликнул Храбров.
— Кого волнуют подобные мелочи, — усмехнулся Карс. — Когда мой народ был силен, мы держали в страхе десятки тысяч людей. Теперь пришел черед аланцев править миром. Где гарантия, что завтра не появится еще более могущественная цивилизация?
— Ты неплохо образован, — чуть помолчав, проговорил русич. — Откуда ты обо всем этом знаешь?
— Основное заблуждение морсвилцев — дикость пустынных племен, — ответил тасконец. — Они почему-то считают властелинов полными недоумками. А ведь мы являемся потомками одного народа. Наши предки вывезли из города много книг, большие библиотеки удалось захватить в оазисах. Само собой, знания давались не всем. Да и зачем они простому воину? Зато вожди в течение нескольких лет обучались у мудрейших старцев. Мы сумели сохранить часть культуры былой расы…
— Малую часть, — возразил землянин.
— Так получилось не по нашей вине… — приподнялся на локтях мутант. — Жизнь диктует свои законы. Порой очень жестокие.
— Так можно оправдать все, что угодно, — произнес Олесь. — Вы истребляли соседей, превращали несчастных в рабов, съедали как дичь. Твои солдаты, Карс, не жалели ни женщин, ни детей. Почему же тебя удивляет уничтожение рода властелинов пустыни подобным образом? Все закономерно. Что посеешь, то и пожнешь.
— Ты неправильно меня понял, — вымолвил вождь. — Я не осуждаю врага. Я его ненавижу. Аланцы поступили согласно законам войны. Мои бойцы сделали бы то же самое. На захваченной территории должны жить либо верные подданные, либо невольники. Другого не дано. Правило очень простое, но надежное и проверенное. Есть лишь одно исключение…
— Какое? — с интересом спросил Храбров.
— Ты! — проговорил Карс. — С момента нашей первой встречи и до сегодняшнего дня вы все делаете не так, вопреки логике. Сначала рискуя собой, вы влезли в историю с Клоном. Затем спасали мутантов из оазисов, помогали тасконцам в Морсвиле. Наконец, вывели гетер из города в северные земли. Удивляюсь, как ваши хозяева терпят подобные вольности. Я бы давно прикончил наглых выскочек.
— В самую точку, — рассмеялся русич. — Именно это десантники и попытались сделать несколько дней назад. В последний момент нас спасли друзья. Теперь мы — вольные птицы.
— А как же стабилизатор? — удивленно спросил властелин.
— Ты отлично осведомлен! — не удержался от возгласа наемник.
— У меня есть надежные источники информации в Морсвиле, — ответил мутант. — Кроме того, когда ведешь войну, надо знать о противнике все. Я постоянно высылал разведчиков к базе аланцев. Они часами наблюдали за жизнью на космодроме.
— Как же ты допустил промашку с родным оазисом?
Вождь неопределенно пожал плечами.
— Подвела самоуверенность, — ответил оливиец. — Племя искало плодородные земли, и для их захвата я взял в поход почти всех воинов.
— Понятно, — кивнул головой Олесь. — Мы таким же образом напали на «Песчаный» и захватили ампулы. Теперь у нас в запасе несколько лет.
— Хорошо придумано, — одобрительно сказал Карс. — И, тем не менее, вы не вписываетесь в общие рамки. Там, когда надо воевать, твои люди не вступают в сражение, там где не нужно — они лезут в драку. Где логика? Зачем противопоставлять себя могущественной цивилизации и становиться изгоями-скитальцами? Жизнь с аланцами не столь уж плоха. Какой смысл помогать обреченным мутанткам? Почему ты спас меня? Ведь мы злейшие враги. Вдруг я сейчас заколю благодетеля…
— Сомневаюсь, — улыбнулся Храбров. — Я всегда готов отразить нападение. С ответами на вопросы гораздо сложнее. Многие поступки обуславливаются велением сердца, зовом души. Когда слабому плохо — ему надо помочь. Подобные поступки не забываются. Пройдет время, и кто-нибудь спасет тебя.
— Разумная мысль, — согласился мутант. — Особенно когда ты одинок…
— Вот именно, — подхватил фразу землянин. — Мы здесь чужие. На Тасконе у наемников близких нет. Мир враждебен к иноземцам. Мечом и огнем дружбу не завоюешь. Только доброта, милосердие, справедливость. Эти понятия известны любому народу. Каждое разумное существо знает их цену.
— Люди неблагодарны, — задумчиво сказал воин. — Но спорить я не буду. По мне самая главная цена — цена крови. Сила — вот, что признают все: и люди, и животные. Слабых никто не ценит и не уважает. Скажи лучше, почему земляне помогли гетерам, а не вампирам, например? Ведь аланцы уничтожат всех.
