Письма Кузмина к Нувелю публикуются по оригиналам, хранящимся в РГАЛИ (Ф. 781. Он. 1. Ед. хр. 8), письма Нувеля к Кузмину — РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 319 (за исключением писем 20, 27, 28, 55, 61 и 70, хранящихся: ЦГАЛИ С.-Петербурга. Ф. 437. Оп.1. Ед. хр.94). В приложениях мы сочли целесообразным опубликовать несколько писем, имеющих прямое отношение к возникающим в переписке Кузмина и Нувеля сюжетам. Письмо 1 приложения 1 хранится: РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 520, письмо 2 — РГБ. Ф. 109. Карт. 32. Ед. хр. 5. Приложение 2 — РГБ. Ф. 371. Карт. 2. Ед. хр. 46.
1 НУВЕЛЬ — КУЗМИНУ
Вторник <14 февраля 1906>[505]
Многоуважаемый
Михаил Алексеевич.
Согласно уговору, зайду за Вами завтра около 10-ти час<ов> вечера. Приду я вместе с Каратыгиным[506], который также пожелал побывать у Вячеслава Иванова[507].
Весь Ваш
В. Нувель.
Появление этого письма, очевидно, связано с событиями предыдущей субботы, 11 февраля, так описанными в дневнике Кузмина: «Был у Нувель, читал „Елевсиппа“, были Дягилев, Нурок, Сомов и Бакст, ели померанцевое варенье». Однако дружеское оживление сменилось у Кузмина упадком сил, так описанным в дневнике именно за 14 февраля: «Тоска, гнетившая меня с утра, в сумерки, когда особенно хочется задушевно поговорить, зайти на минутку, достигла до такого предела, что я серьезно подумывал пойти к Саше после обеда…» (упомянутый в записи Саша — банщик, любовник Кузмина).
2 КУЗМИН — НУВЕЛЮ
Дорогой
Вальтер Федорович,
вопреки нашему с Вами уговору, я в среду к Вяч<еславу> Ив<ановичу> раздумал идти, о чем и извещаю. До ближайшего, надеюсь — близкого свиданья.
Ваш
Михаил Кузмин. 1906 г. Февраль 14. Вторник. 3 КУЗМИН — НУВЕЛЮ
Дорогой
Вальтер Федорович,
ну вот, я пишу прямо: не можете ли Вы дать мне на этих ближайших днях 31 р. А те, если уже нельзя в полном объеме, то хоть меньше, хотя тогда будет не так действительно, ибо 1500 — это не вздор, это только крайняя необходимость, лучше, чем ничего; а разве невозможны быть известными (не знакомыми) Вам и такие люди? И это не вздор, а спасение. Я не буду говорить о моем положении, чтобы Вы не подумали и правду, что я Вас пугаю, но это очень серьезно. Деньги на днях можно прислать с посыльным, лучше 2–6 ч. дня. Пожалуйста, Вальтер Федорович[508]. Я так уже обнажился, что почти не прошу извинения, что опять обращаюсь к Вам, чтобы уж Вы один имели не особенно приятное удовольствие видеть меня в таком шатании.
Весь Ваш
Михаил Кузмин. 26 февраля 1906. Воскресенье. 4 НУВЕЛЬ — КУЗМИНУ
28/11 <19>06.
Дорогой
Михаил Алексеевич!
Посылаю Вам 31 р. Не мог их доставить раньше, т. к. у меня их не было, пришлось занять.
Что же касается Вашей главной просьбы, то, к моему большому огорчению, все попытки устроить это дело окончились неудачей, и у меня положительно нет больше никого, к кому бы я мог обратиться.
Вы можете себе представить, как мне это неприятно, и Вы поверите, с каким удовольствием я исполнил бы Вашу просьбу, если б она зависела только от меня.
Но я вообще не деловой человек, особенно в денежных вопросах, и Вы, быть может, среди Ваших знакомых найдете более подходящее лицо, способное осуществить Ваше желание. Мне кажется, Вам следовало бы обратиться просто к ростовщику, но я ни одного не знаю.
Зато я всячески стараюсь трубить о Вас в кружках, причастных к «Руну», и очень надеюсь, что в конце концов роман будет помещен, хотя ответа от Соколова[509] я до сих пор еще не имею. В таком случае можно было бы обратиться к Рябушинскому с просьбою уплатить Вам гонорар авансом.
Простите, мой милый Михаил Алексеевич, что не удалось Вам оказать столь важную услугу, и не сетуйте на любящего Вас, искренне преданного и горячего поклонника.
Ваш
В. Нувель.
Получение письма отмечено в дневнике: «…от Нувеля посланный принес немного денег и извещение, что то дело не состоялось, он говорит, что, хотя Соколов ответа еще не дал, он почти уверен, что „Крылья“ будут взяты и тогда можно будет попросить денег авансом. Было это очень неутешительно, но мне все равно, имея исход в виду» (28 февраля). Речь в записи и в письме идет о возможности опубликовать в журнале «Золотое руно» повесть Кузмина «Крылья», законченную незадолго до этого и читавшуюся в кругу участников «Вечеров современной музыки».
5 КУЗМИН — НУВЕЛЮ
Дорогой
Вальтер Федорович,
спасибо Вам большое за присланное Вами. Отдам, как только буду мочь. Что ж делать? Я очень тороплюсь, и обрадован, и огорчен, и потому нескладно пишу. Еще раз за все спасибо. М<ожет> б<ыть>, и уладится все.
Ваш
М. Кузмин. 28 февраля 1906 г. 6 НУВЕЛЬ — КУЗМИНУ
7/IV <19>06.
Мой милый Михаил Алексеевич,
Хотелось бы прийти к Вам в среду или в четверг вечером на будущей неделе. Напишите, который из этих дней Вам удобнее. Предвкушаю удовольствие провести с Вами несколько часов в интимной беседе. Надеюсь — la glâce sera rompue.
Любящий Вас
В. Нувель.
Очевидным поводом для письма послужила состоявшаяся накануне встреча Кузмина и Нувеля после довольно долгого перерыва, описанная в дневнике так: «Был Нувель. „Крылья“ мои не приняты. Я зачем-то, кажется даже сам, предложил ему прочитать свой дневник. Ведь, лишенный всякого общественного и общего интереса, он занятен только узко интересующимся моею личностью. Ну, все равно». 8 апреля Кузмин с некоторым удивлением отметил в дневнике получение этого письма: «Нувель прислал письмо, извещающее почему-то с большою душевностью, что он будет в среду».
7 КУЗМИН — НУВЕЛЮ
Дорогой
Вальтер Федорович,
буду очень рад ждать Вас в среду в 8 час. до 1 часу. Боюсь, что Вы будете разочарованы или обмануты в ожиданиях, но этот риск не уменьшает удовольствия Вас видеть.
Ваш
Михаил Кузмин. 8 апреля 1906 г. Суббота.
Встреча состоялась действительно в среду 12 апреля. См. о ней запись в дневнике Кузмина (частично процитирована в статье «Петербургские гафизиты»): «Нувель приехал поздно, пьеса, кажется, понравилась; читали дневник, потом он был несколько откровенен, рассказывал, как был на содомистском bal masqué у парикмахера etc, удивлялся моей надежде на собственную верность. Под большим секретом сообщил, что Вяч. Иванов собирается устраивать Hafiz-Schenken, но дело первое за самими Schenken, причем совершенно серьезно соображают, что у них должно быть обнажено, кроме ног. Это как-то смешно». Здесь впервые фиксируется замысел «вечеров Гафиза», о которых подробнее см. в статье «Петербургские гафизиты».
8 НУВЕЛЬ — КУЗМИНУ
Четверг <20 апреля 1906>.
Дорогой
Михаил Алексеевич.
Жду Вас непременно в понедельник вечером около 9-ти. Будет один только Сомов[510]. Захватите, если можно, дневник. Он очень рассчитывает, что Вы из него почитаете. Надеюсь, Вы не уехали[511]. Не повидавшись со мной, — это было бы жестоко. Пожалуйста, ответьте. А то напрасно ждать — так скучно.
Душевно Ваш
В. Нувель. 9 КУЗМИН — НУВЕЛЮ
Дорогой
Вальтер Федорович,
я не уехал и в самом ближайшем будущем не собираюсь, проводив своего друга вчера[512]. Я непременно с крайним удовольствием в понедельник повидаю Вас и Сомова, дневник захвачу, хотя боюсь, чтоб это не было нехорошо. Но, вероятно, Сомов будет последним искушением читать свой дневник[513]. Конечно, я несколько расстроен отъездом Броскина, но думаю, что к понедельнику скорее приободрюсь, чем обратно[514].
Весь Ваш
Михаил Кузмин. 21 апреля 1906. 10 НУВЕЛЬ — КУЗМИНУ
Пятница <28 апреля 1906;
открытка с почтовым штемпелем
29.IV.1906>
Дорогой Михаил Алексеевич!
Только что получил известие от Сомова, с просьбою Вам его передать, что Hafiz-Schenke у Ивановых откладывается с субботы на ближайший вторник[515]. В среду я к Ивановым не попал, а потому и за Вами не мог зайти, о чем жестоко скорбел[516]. Надеюсь, вы согласитесь, чтобы я зашел за Вами во вторник; если не удастся увидеться раньше, — зайду и, в крайнем случае, прибегну к силе, т. е. в том случае, если Вы найдете нужным сопротивляться. Ваше присутствие прямо необходимо[517]. Дружески жму Вашу руку.
