— Просто он мой друг, папаша.
— Ну, это хорошо. У всех должны быть друзья.
— Я никому не дам забижать его, папаша.
— Весьма смело с твоей стороны, молодой человек, позволь заметить. Вернёмся, тем не менее, к предмету беседы. Почему ты стал возражать, мистер Орехх, когда я сказал, что Библиотекарь совершил чудесный прыжок, но при этом нарушил правила?
Орехх не поднял взгляда, но тихим голосом всё-таки сказал:
— Прыжок был элегантен. Прекрасен. Игра и должна быть такой, прекрасной, словно хорошо организованная война.
— Ха, вряд ли многие согласятся с тем, что война такая уж хорошая штука.
— Красота сама по себе не добро и не зло, сэр. Она должна рассматриваться как явление нейтральное.
— Думаю, то же относится и к правде, сэр, — вмешался Думмер, пытавшийся не потерять нить беседы.
— Часто красота просто ужасна, сэр, однако мистер Библиотекарь совершил поступок и красивый, сэр, и добрый. Следовательно, данное деяние является справедливым, и, следовательно, правило, которое могло бы помешать повторному совершению этого поступка, следует признать и некрасивым, и несправедливым одновременно, а следовательно, истинно ложным.
— Ага, он прав, папаша, — добавил Трев. — Народ завсегда радуется таким трюкам.
— Ты хочешь сказать, люди будут рады несостоявшемуся голу? — удивился Думмер.
— Конечно, будут! Все так и ахнут! Главное, чтобы что-то происходило, — фыркнул Чудакулли. — Ты сам недавно был на игре! Что там видно? Если повезёт — успеешь лишь краем глаза взглянуть на толпу здоровенных, неряшливых мужчин, сражающихся за мяч, который является всего лишь куском дерева. Люди хотят видеть, как забивают голы!
— Или отбивают, не забывай! — добавил Трев.
— Верно, юноша, — согласился Чудакулли. — Игра должна идти на скорости. У нас ведь год Печального Зайца сейчас, в конце-то концов. Зрители легко могут заскучать. Не удивительно, что после матча начинаются драки. Мы должны создать новый футбол, который будет поинтереснее, чем обычная свалка, в которой все колотят друг друга тупыми предметами по головам.
— Вот это последнее всегда было достаточно популярно, — с сомнением заметил Думмер.
— Ну, мы же волшебники, как-никак. А теперь мне пора идти, приветствовать чёртова так называемого Архиканцлера бразенекского так называемого университета в духе братской, чёрт её возьми, сердечности!
— Так называемой, — не слишком тихо пробормотал Думмер.
— Что? — взревел Архиканцлер.
— Просто задумался, какие будут распоряжения для меня, Архиканцлер?
— Распоряжения? Продолжайте игру! Следите, кто лучше всех справляется! Разработайте правила покрасивее! — бросил Архиканцлер, поспешно направляясь в сторону Главного Зала.
— Что? Новые правила? — ужаснулся Думмер. — Это же куча работы!
— Делегируй!
— Вы же знаете, в смысле делегирования полномочий я безнадёжен!
— Тогда делегируй делегирование кому-то ещё! Всё, мне совсем пора, надо проследить, чтобы он не спёр серебряные ложечки!
Гленда очень редко брала незапланированный выходной. Руководство Ночной Кухней — это скорее психологическое состояние, нежели физическое. Дома она ела только завтрак, и то всегда второпях. Но сейчас она решила, что пора уделить некоторое время Продаже Мечты. Кухня осталась в руках Мэй Заборс, девушки надёжной и толковой, так что волноваться было не о чем.
Солнце только поднималось к зениту, а Гленда уже стучала в заднюю дверь лавки мистера Крепкорука. Гном открыл, его руки были перепачканы помадой.
— О, привет, Гленда. Как дела?
Она с гордостью плюхнула на стол пачку новых заказов и открыла свой чемоданчик. Тот был пуст.
— Мне нужны ещё образцы.
— Чудесно! — обрадовался гном. — Когда успела набрать столько заявок?
— Сегодня утром.
Всё было так просто. Двери словно сами распахивались перед ней, а если тихий голосок в голове вдруг спрашивал: "Ты уверена, что поступаешь правильно?" другой, более глубокий, чем-то похожий на голос мадам Шарн, немедленно отвечал: "Он хочет делать свои товары. Ты хочешь продавать. Они хотят покупать. Мечта переходит из рук в руки, циркулирует. А вместе с ней и денежки".
— Помада продаётся просто отлично, — сказала она. — Эти троллихи наносят её с помощью совков, я не шучу. А значит, сэр, вам стоило бы наладить продажу совочков. Таких, симпатичных, в блестящих коробочках.
Гном воззрился на неё с восхищением.
— Коммерческие идеи? Как-то даже непохоже на тебя, Гленда.
— Ещё одна есть, хотя я и не уверена… — начала Гленда, продолжая укладывать образцы товаров в свой потёртый чемодан, — …может, вам ещё и обувью заняться?
— Думаешь, стоящее дело? Обычно тролли не носят обуви.
— Помадой они тоже не пользовались, пока не перебрались в город, — возразила Гленда. — Мне кажется, обувь очень перспективна.
— Да у них же ноги каменные! Им не нужны башмаки.
— Но они хотят их носить, — ответила Гленда. — Начав первым, вы сможете обставить конкурентов и оказаться на самом верху.
Взглянув в озадаченное лицо гнома, она вспомнила об их перевёрнутом мышлении и добавила:
— Ох, извините, я имела в виду, в самом низу. А ещё одежда, — продолжала она. — Я много наблюдала, и вижу, что никто не делает нормальной одежды для троллей. Просто человеческие платья, только очень большого размера. И они скроены так, что троллиха кажется в них меньше, а нужно делать другие, в которых она казалась бы больше. И походила на тролля, а не просто на толстую женщину. Нужны платья, которые говорили бы: "Я крупная тролльская дама и горжусь этим".
— Тебе на голову ничего не падало в последнее время? — спросил Крепкорук. — Потому что если падало, я хочу, чтобы эта штука упала и на меня тоже.
— Ну, я просто немного расширила понятие Мечты, — заскромничала Гленда, аккуратно раскладывая образцы в чемодане. — Оказалось, эта Мечта довольно важная штука. Важнее, чем я прежде думала.
До конца дня она нанесла ещё четырнадцать очень успешных визитов, бросила заказы в почтовый ящик Крепкорука, и, ощущая необыкновенную лёгкость в мыслях, вернулась на рабочее место.
Чудакулли свернул за угол, и вот, прямо перед ним оказался… Мозг Архиканцлера лихорадочно принялся искать подходящее обращение: «Архиканцлер» — обойдётся, «Декан» — явное оскорбление, прозвище "Два Стула" — тоже неприкрытая шпилька, а "неблагодарный, коварный, склизкий ублюдок" — слишком долго произносить. Как зовут этого паразита? Господи, они же были приятелями с первых дней в НУ…
— Генри! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз. Что привело тебя в наш жалкий, безнадёжно отставший от жизни университетишко?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
