Вэйд надолго умолк, опять возвращаясь в воспоминания. Я не мешала ему, терпеливо ожидая, пока будет в состоянии продолжать.
— Когда первая неловкость схлынула, вернулась моя враждебность. И я постарался не показывать того, насколько эта встреча взволновала. Сел в кресло напротив, куда он пригласил, и спросил, что ему нужно. Герцог рассказал, что один из преподавателей Академии, знакомый с ним лично, сообщил в письме о том, что у них учится удивительно похожий на него юноша. И что заинтересованный этим, он навел справки, решив узнать обо мне побольше. Так и всплыла давняя история с воспитанницей старой герцогини. Герцог понял, что моя мать не пожелала избавляться от ребенка. Он был со мной тогда очень откровенен. Сказал, что его люди после этого открытия за мной присматривали. О моих успехах и жизни писались отчеты лично герцогу. И он сделал вывод, что я достоин того, чтобы приблизить меня к себе.
Я молча слушала, живо представляя себе картину событий по мере рассказа Вэйда. Разумеется, такая постановка вопроса взбесила болезненно гордого парня. Отец, который знать ничего не хотел о сыне, решил снизойти до него. Наверное, случись это раньше, когда Вэйд был ребенком, он бы смог простить и принять покровительство отца. Но не теперь.
Герцог расписывал ему перспективы, что ожидают впереди. То, каких высот Вэйд сможет достичь, став одним из его приближенных. А со временем, возможно, и занять место отца при императорской семье. Вэйд же чувствовал себя выброшенной и преданной хозяином собачонкой, которую из милости решили вернуть обратно. Воспринимал неожиданное покровительство отца именно так и не собирался его принимать. Что и высказал в весьма категоричной форме. Заявил, что не нуждается ни в чьей помощи, а тем более помощи того, кто желал от него избавиться и долгие годы даже не вспоминал о нем. Герцог был раздосадован и озадачен. Наверняка ожидал совершенно иного. Того, что обрадованный бастард восторженно примет его предложение. Но устраивать скандала Баниан не стал и сухо распрощался с сыном.
— Я был сам не свой после той встречи, — глухо сказал Вэйд. — Далинда, с которой мы увиделись вечером, заметила, что со мной что-то не так, и убедила рассказать, в чем причина. Когда она узнала о моей тайне, то даже дара речи лишилась. «Ты сын герцога Баниана?» — только и смогла сказать, а потом долго смотрела на меня и собиралась с мыслями. Но вместо того чтобы поддержать мое решение или хотя бы отнестись к нему с уважением, с жаром принялась убеждать, какой я дурак, что отказываюсь от такого шанса. Заявляла, что я должен сам теперь умолять герцога простить мою дерзость. В тот вечер мы с Далиндой впервые поссорились. Уж слишком по-разному смотрели на подобные вещи. Потом, конечно, помирились, но с тех пор что-то между нами изменилось. Не раз еще Далинда заводила разговоры на эту тему, пыталась подтолкнуть к нужному решению. Даже собирала сведения о герцоге и его семье. Как-то заявилась ко мне и сообщила, что я не представляю, от чего отказываюсь. Оказывается, после неудачного покушения на герцога десять лет назад, когда его отравили и целители едва вернули к жизни, он не мог больше иметь детей. А его единственный отпрыск, младше меня на два года, стал настоящим разочарованием для отца. Единственное, что того интересовало, это развлечения и выпивка. Слабенький маг, посредственность во всем, что особенно разительно смотрелось на контрасте с гениальным отцом. И тут герцог узнал о том, что у него есть еще один сын. Умный, сильный, целеустремленный и талантливый юноша, которым может гордиться любой отец. Разумеется, герцог воспринял это как подарок судьбы. Да, конечно, он виноват перед матерью Вэйда, но разве среди аристократов такие случаи не в порядке вещей? Далинда с жаром убеждала меня в том, что я должен простить отца или хотя бы вид сделать. Воспользоваться его благосклонностью и возвыситься. Каждое ее слово ширило пропасть между нами. Все больше понимал, что она руководствуется совсем другими понятиями о жизни, чем я. Но слишком любил ее, чтобы разочароваться окончательно. Надеялся, что со временем она сможет меня понять и поддержать. Потом пришло известие о том, что моя мать умерла. Далинда даже толком сочувствие не выразила. Сразу заявила, что это знак судьбы. Мол, чтобы обеспечить сестру, я теперь должен работать еще больше, чем раньше. И что помощь герцога лишней бы не оказалась. Взяв небольшой отпуск, я уехал, чтобы помочь сестре с похоронами. А когда вернулся, Далинда сходу потребовала ответа, что я собираюсь делать, когда закончу Академию. Ведь остался всего год. К тому времени мы уже говорили о свадьбе, и это казалось делом решенным. Я еще раз подтвердил свое намерение жениться на ней и вместе переехать в Бармин. Там мы оба могли бы устроиться на работу по специальности и строить совместную жизнь. Разочарование в ее глазах поразило в самое сердце. И Далинда огорошила меня новостью. Заявила, что такая девушка, как она, достойна большего, чем прозябать в провинции, перебиваться случайными заработками и тратить время на того, кто не в состоянии использовать свои возможности по максимуму. И что разрывает наши отношения. Уже через три дня я увидел ее со своим другом, бароном. Как выяснилось, она давно втайне его привечала, но пока был шанс на то, что я одумаюсь и приму покровительство герцога, держала на определенном расстоянии. Теперь же взялась за него всерьез. То, что все это происходило за моей спиной, и моего так называемого друга мало заботило то, что я чувствую, сильно уязвило. Разочаровываться в тех, кого любишь, всегда больно. А особенно тогда, когда нуждаешься в их поддержке. Я едва дождался, пока закончу Академию и уеду в Бармин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вот стерва, — вырвалось у меня. В голове не укладывалось, как можно так поступить с тем, за кого собиралась выйти замуж. — Думаю, она просто тебя не любила, раз так поступила. Может, и хорошо, что ты узнал о том, какая она, до того, как женился.
— Далинда сказала, что любила, — издал невеселый смешок Вэйд. — Но что, если выбирать между любовью и тем, что на самом деле важно, разумнее выбрать второе. Так что предпочла того, кто дал ей возможность подняться выше. Дочь горожанина стала баронессой. Насколько я слышал, через три года она овдовела, но при дворе успела закрепиться. Ходят слухи, что ей покровительствует сам герцог Баниан. Ее теперешний любовник.
У меня перехватило дыхание. Судорожно вздохнула, глядя в чуть искаженное лицо Вэйда. Теперь я понимала его в полной мере. То, почему он так держится с герцогом. Дело не только в прошлых обидах, но и в другом.
— Ты все еще ее любишь? — сама не узнавая собственного голоса, спросила.
— Нет, — откликнулся он, немного успокаиваясь. — Но вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Уж слишком запоминающийся урок она мне преподала.
— Не все женщины такие, — я опять осторожно положила ладонь на его руку и слегка сжала.
— Возможно, — в этот раз он высвободился сам и, вновь обретая прежний невозмутимый вид, добавил: — Но если не ждешь от них многого, не будешь и разочаровываться. Тем более что чем красивее женщина и чем больше у нее достоинств, тем выше запросы. Так что, если и женюсь когда-нибудь, выберу невзрачную серую мышку. Меньше вероятность, что на нее позарится кто-то еще, и меньше неприятных сюрпризов, — последнее было сказано насмешливым тоном, и я поняла, что это попытка пошутить.
Но почему-то было не до смеха. Сердце тревожно екнуло. Это что он и обо мне думает так же? Что я такая же, как его бывшая возлюбленная? А даже если не думает, то рисковать все равно не захочет. Вэйд ясно дал понять, что к серьезным отношениям не готов. Остается это принять и довольствоваться единственной ролью, в которой он хочет меня видеть. Но отчего так тоскливо? И как до слез жалко, что тот пылкий юноша, трепетно относящийся к своей любимой и пытающийся видеть в ней лишь хорошее, несмотря на объективную реальность, исчез безвозвратно. А ему на смену пришел разочарованный циник, запрещающий себе любить и быть любимым. Как мне изменить это?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
