Варнаховский не успел додумать свою мысль, как здоровяк с завидной проворностью вскочил со своего места и вцепился ему в горло. Леонид захрипел, пытаясь сбросить с себя многопудовое тело, но тот с перекошенным от усилия ртом все крепче вжимал его в лежак.
– Ноги держи, чтобы не брыкался!
Второй жандарм повалился на его колени, не давая возможности пошевелиться, и Варнаховский почувствовал, как стал задыхаться. Подумалось, что это, возможно, последняя минута его жизни.
Неожиданно поезд тряхнуло, как это бывает, когда кто-то дергает за стоп-кран. Толстяк откатился, и Леонид, почувствовав свободу, что есть силы ударил сцепленными в замок ладонями второго, тотчас упавшего в угол купе.
– Что здесь у вас происходит? – предстал у зарешеченной двери французский полицейский.
– Ничего особенного, господин полицейский, – ответил крепыш, потирая ушибленный затылок. – Просто у господина Варнаховского была эпилепсия. Мы его немного подержали, иначе бы он расшибся.
Покачав головой, полицейский ушел, похоже, не очень доверяя озвученной версии.
Здоровяк посмотрел в окно:
– Что за ерунда, обычно здесь поезд не останавливается.
– Наверное, подсадили какого важного пассажира.
– Господа, вы поступаете крайне неблагоразумно, – произнес Варнаховский, потирая сдавленное горло. – Как вы объясните наличие трупа в своем купе со следами удушения?
Здоровяк ядовито хмыкнул:
– А кто вам сказал, что мы будем что-то объяснять? Мы вас просто выбросим в окно, а всем объявим, что вы совершили побег, – и тут Леонид с ужасом увидел, что оконная рама крепится всего лишь на одном шурупе. – А уж там французские власти решат, как это вас так угораздило. Не думаю, что местная полиция будет обеспокоена судьбой какого-то русского преступника.
Варнаховский невольно сглотнул. Он находился в западне. И, судя по всему, жить ему оставалось каких-то несколько часов.
В коридоре раздались гулкие шаги, а еще через секунду перед дверьми предстал молодой высокий щеголеватый мужчина в длинном плаще и цилиндре.
– Откройте, месье, – распорядился мужчина на французском.
Полицейский охотно открыл зарешеченную дверь и удалился.
– Господин Раевский? – удивленно произнес здоровяк, приподнимаясь. – Но как вы здесь оказались?
– Не поверите, но я здесь по делам службы. Что же вы безобразничаете, господа?
– Но ведь вы сами…
– Вот что, снимите с этого господина наручники и выйдите за дверь.
Старший сопровождающий ключом отцепил наручники и сунул их во внутренний карман сюртука.
– А теперь оставьте нас.
– Но, ваше сиятельство, ведь он…
– Ничего, я справлюсь.
Сопровождающие удалились. А когда их гулкие шаги стихли в коридоре, он обратился к Варнаховскому.
– Вы знаете, кто я такой?
– Не имею чести быть знаком, – сухо отозвался Леонид, чувствуя, как по онемевшим конечностям разбегается кровь.
– Я князь Раевский, начальник Особого отдела. Наслышан о ваших подвигах. Они впечатляющи! В России судом присяжных за них вам заочно дали пятнадцать лет каторги. А мы вас освобождаем.
– Полагаю, освобождение небескорыстно? Что же вы от меня ждете?
– Выбор у вас невелик. В России стараниями господина Филимонова вас ждет каторга. Мы же предлагаем вам послужить России за границей.
– И что же я должен делать?
– Вы должны заняться в Пруссии изготовлением фальшивых германских денег.
– Ого, куда вы хватили! Ничего себе работенка…
– С вашими многочисленными талантами организовать такое дело будет несложно, а мы, со своей стороны, вам поможем.
– Это крайне опасно, германские власти меня могут просто уничтожить без суда и следствия.
– Вы боитесь? На вас это не похоже. Уверен, вы захотите проявить себя в новой области. С вашим складом ума это вполне закономерно.
– Возможно, вы и правы, но у меня есть небольшое условие…
– Что касается ваших счетов в Ницце, то они будут тотчас разморожены, как только вы скажете «да».
– Я не о том.
– Тогда что вас тревожит?
– Я никуда не поеду без Элиз!
– Ну что ж, нечто подобное я ожидал услышать, – после короткой паузы произнес князь. – Входите! – громко выкрикнул он.
В купе впорхнула улыбающаяся Элиз.
– Леонид!
Обхватив худенькие девичьи плечи, Варнаховский уткнулся лицом в золотые завитки, пахнувшие полевыми ромашками.
– Как вам это удалось?
– Мы договорились обо всем с властями. Как-никак, у нас общий недоброжелатель. Так что вы теперь скажете на мое предложение?
– Согласен, – ответил Леонид, продолжая сжимать Элиз в объятиях.
– Господин Варнаховский, не будем задерживать господ преступников, нам нужно выходить. А потом у нас с вами впереди много работы.
Легко поднявшись с полки, Раевский вышел из купе и быстрыми шагами прошел мимо полицейского, уважительно потеснившегося, а следом за ним, взявшись за руки, заторопились Варнаховский с Элиз.
Вышли на платформу. Обер-кондуктор приложил к губам короткий свисток, висевший у него на темном длинном шнурке поверх форменного летнего кителя, засвистел длинной переливающейся трелью, и паровоз, брякнув железом, медленно тронулся в путь.
