Меня эти слова нисколько не убедили. Растратить безналичный взнос ничуть не сложнее, чем пай, внесенный наличными.
– Хорошо, ознакомлюсь, – пообещал я, а когда парень отправился восвояси, уселся на табурет, долил из термоса горячего чая и кинул проспекты, подписанные председателем правления Апостолом Е. М., в ящик под стойкой.
Отхлебнул чаю, вспомнил о вчерашней просьбе соседа и позвонил в штаб пограничной службы, но Ермолова на месте не оказалось. Тогда отыскал в записной книжке его домашний номер, пять раз крутанул диск, а когда после нескольких длинных гудков на том конце провода послышалось неразборчивое «Алло?», представился:
– Это Слава Хмелев…
– О! – неожиданно обрадовался моему звонку Александр Ермолов. – На ловца и зверь бежит!
– Не понял?
– Пиво с доставкой организуешь?
Я удивился:
– А что, машину прислать – не судьба?
– Водитель на техобслуживание отогнал, – зевнул глава пограничной службы. – Так сделаешь?
– Сделаю, – пообещал я, – но мне бы поговорить еще.
– Вот сам и подъезжай. Я на ворота позвоню, предупрежу. Ты номера так и не поставил? Ладно, тогда документ возьми какой-нибудь, а то не пропустят. Я на тебя пропуск выпишу.
– А что привезти?
– Ящик имперского и ящик темного, но не такого забористого. Посмотри на свой вкус.
Я опешил.
– Александр! Ты брал ящик имперского на прошлой неделе…
– То, что было на прошлой неделе, мы давно уже съели! – послышалось в ответ.
Ермолов точно успел принять с утра.
– Я просто беспокоюсь о твоих почках.
– Два ящика, – повторил заказ главный пограничник. – На пропускную сообщу.
Он повесил трубку, а я хмыкнул и задумался, как организовать доставку. УАЗ светить не хотелось, брать пикап Гордеева – тоже. У него с Темой Жилиным какие-то разногласия, а Ермолов как раз жил на Поляне, охрану которой обеспечивал ЧОП Жилина. Как бы чего не вышло.
К тому же если Ермолов выпивши, то и мне трезвым от него не уйти. Еще не хватало чужую машину разбить.
– Иван! – окликнул я помощника. – Санки принеси!
– А что такое? – выглянул тот с кухни, вытирая руки полотенцем.
– Срочная доставка, – ответил я, ушел в холодную комнату и достал из-под полки ящик выдержанного в течение года русского имперского стаута из моих личных запасов. По этой самой причине пиво было разлито в бутылки ноль-тридцать-три. Вторым номером взял ящик ржаного портера, объемы которого стоило пополнить в самое ближайшее время.
Иван притащил кованые санки, неподъемные и надежные, выставил их в коридоре и с любопытством оглядел мой выбор:
– Это кто такой важный заказ сделал?
– Ермолов, – ответил я. – У меня к нему дело.
– А! – сообразил помощник. – Поэтому и без машины? Обратно к утру ждать?
Я передернул плечами, вспомнив, как замечательно мы отметили прошлый День пограничника, и покачал головой:
– Надеюсь, нет.
Ваня помог вытащить коробки с пивом и погрузить их в санки, я поблагодарил его и поплелся к Поляне, как назывался элитный коттеджный поселок неподалеку отсюда. Ветер усилился, но, по счастью, дул в спину, подталкивал и скорее помогал, нежели мешал. Мелкие острые снежинки так и летели над землей, и если бы не поднятый капюшон куртки, давно бы забились за ворот и заморозили шею.
А так – иду себе да иду.
Санки катились сзади, время от времени я менял руку и разминал пережатые веревкой пальцы. В обычной ситуации – ерунда, но на холоде руки замерзали просто в один миг. Еще и снежная крупа под рукав набивалась.
Нет, пожалуй, неудивительно, что Ермолов ящик имперского стаута за неделю приговорил. Тот имперский стаут у меня получился крепким, девять градусов, очень плотным и потому согревал ничуть не хуже коньяка. К слову сказать, от коньяка бы я сейчас тоже не отказался.
Вроде идти недалеко, но как-то сильно замерз. Бывать в гостях у Ермолова раньше не доводилось, обычно он либо приходил в бар, либо вызванивал меня в штаб.
Вскоре я вышел на открытое пространство, и там ветер задул с новой силой. Теперь он не подталкивал в спину, а налетал со всех сторон, кружил снежными вихрями, сбивал с толку.
Из снежной мглы проглядывали остовы заброшенных зданий, не жилых, скорее административных, потом показался высокий забор. Над ним торчали вторые-третьи этажи и крыши дворцов местных богатеев, раскачивались под порывами ветра стройные ели. По ограде тянулись витки «егозы», снег перед ней просел, выдавая наличие глубокого рва. И вышки, куда без них. Не смотровые даже, а укрепленные огневые позиции.
Единственные ворота были оборудованы и того круче. Из снега там выглядывали бетонные колпаки дотов, на створках переливались чародейские руны, а среди многочисленных охранников обнаружилось несколько колдунов. И это еще те, которые на виду.
– Вы по какому вопросу? – спросил начальник караула в бронежилете с надписью «Поляна» на груди, когда я заволок неприятно визжавшие полозьями по бетону санки в проходную.
– Хмелев к Ермолову, – сообщил я, проходя через пластины магического сканера, и волоком протащил за собой пиво.
Один из гимназистов оторвался от хрустального шара и произнес:
– Пистолет на поясе. В кармане штанов нож. Кладь в норме.
Второй колдун добавил:
– Охранный амулет «Чешуя дракона», сертифицированный «Щелчок» и нераспознанный источник энергетической аномалии.
Охранники при этих словах изрядно напряглись.
– Этот, что ли? – достал я из кармана чарофон.
Молодой парень с модной стрижкой вышел из своего бронированного аквариума, потыкал пальцем в экран чародейского аппарата и покачал головой:
– Ну и древность!
– Зато надежный, – ответил я, просто чтобы хоть что-то сказать.
– Надежный или нет, на территорию с ним не пропустим.
Я пожал плечами:
– Заберу на входе.
– Еще остается пистолет, – напомнил крепкого сложения дядька с коротким ежиком тронутых сединой волос. – Мы ценим конфиденциальность клиентов и не обязаны сообщать о подобных вещах в Дружину, но…
– Все законно, – перебил я его и выудил убранное в карман удостоверение резервиста. Разрешение на ношение оружия предъявлять не стал, не желая тратить время на сверку номеров.
– Резерв Патруля? – озадачился начальник караула и передал удостоверение гимназисту. – Пробей.
Парень ушел в свой закуток, недолго повозился с каким-то прибором, почти сразу выглянул обратно и отрапортовал:
– Подлинное. В базе значится, изменения не вносились. С правом на ношение.
Начальник караула пригляделся к фотокарточке, перевел взгляд на меня и задумчиво протянул:
– Не положено с оружием-то…
Но я ему работу облегчать не стал и хмыкнул:
– Напомнить, кто меня ждет?
– Мы обязаны обеспечивать безопасность всех жителей поселка.
– Мне ему позвонить? – тогда спросил я.
– Вас проводят, – решил начальник караула и указал на меня двум охранникам: – Проводите.
– А чарофон? Выпишите на него что-нибудь.
Вместо этого колдун вынес мне бирку с цифрой «три».
– На обратном пути получите свой антиквариат.
Я хмыкнул и выволок санки во внутренний двор. Бойцы двинулись следом. Один был вооружен АКСУ-74М, у другого на ремне с плеча свисала винтовка наподобие тех, что продавались в магазине Гордеева. Оба в бронежилетах, а на поясах помимо топоров болтались чародейские жезлы.
Показуха, зато люди видят, куда идут их платежи за охрану.
– Вы только говорите, куда идти, – обернулся я к молчаливым парням, – а то я тут первый раз.
– Сейчас прямо, второй поворот налево, – спокойно ответил один из охранников.
Сразу после въезда в поселок вдоль дороги тянулись административные постройки и бараки персонала, дальше дома раздавались и вширь, и ввысь. Одноэтажных построек на глаза не попадалось вовсе, в основном встречались настоящие дворцы с фигурными дымовыми трубами, пакетами евроокон, медными молоточками на солидных дверях, посыпанными песком и каменной крошкой тропинками, ажурными фонарями на кованых цепях, зелеными мачтами елок и голубоватыми листочками привезенных с Севера деревьев.
Александр Ермолов жил в немалых размеров трехэтажном особняке с островерхой крышей, пристроенным к воротам кирпичным гаражом и застекленной беседкой на другой стороне двора. Всерьез развернуться ему помешала невеликая площадь земельного участка, но и так впечатление его обиталище производило самое серьезное. Одна ограда с коваными пиками и голубыми елями в палисаднике дорогого стоила. Да и без охранных чар, уверен, здесь дело не обошлось.
Старший охранник стянул перчатку и приложил ладонь к медной пластине на калитке. Послышалось негромкое гудение, потом невесть откуда раздался голос Ермолова:
