– Ты на сегодня машину заказал? – удивился лысый Саня.
– Да, заказал! – признался Ермолов. – И если я отменю выезд без веской причины, меня не поймут. Поэтому пока пьем, все думают, почему выезд переносится на завтра.
Лысый рассмеялся.
– Ты только не дыши тогда на водителя!
– Водитель наш человек, – обиделся Александр. – Версии, господа! Версии!
Я с обреченным вздохом выдернул пробку из початой бутылки коньяка, наполнил рюмки и взял дольку сыра.
Мелькнула последняя трезвая мысль, перед кем может отчитываться глава пограничной службы, а потом мы выпили – и стало уже не до того.
Хорошо посидели.
Под конец я заметно поплыл, поэтому, когда Ермолов предложил тост за «хороших людей», не подумал и ляпнул:
– Не чокаясь.
– А мы? – не понял Александр. – Мы плохие, что ли?
Развивать тему не хотелось, но сто пятьдесят грамм коньяка и полтора литра пива развязали язык и разбудили воспоминания, от которых стоило избавиться давным-давно.
– Мы разные, – спокойно произнес я, – а хорошие… Компаньоны у меня были хорошие люди. Там еще. Директор и зам его, ну а я главбухом был. Все отлично шло, заказы, тендеры, все дела. А потом осень две тысячи восьмого случилась. Банки по открытым линиям деньги перестали выдавать, расчеты зависли. Можно было побарахтаться, переждать. Да только моим компаньонам обанкротиться куда выгодней показалось. Но я-то знал, где все деньги. Без меня никак. И поехали мы все это обсудить на охоту. Ну знаете, такая охота, куда уезжают втроем, а возвращаются вдвоем. Третьего холодным привозят. Несчастный случай, досудебная проверка, отказ в возбуждении уголовного дела.
– И этим третьим ты должен был стать? – прищурился лысый.
– Ну да.
– А почему тогда – они хорошие?
– Ну я же здесь! – рассмеялся я. – Хорошие люди не могли решить, кто меня грохнет, а я вот не колебался. У меня же тоже ружье было.
Я выпил, отставил рюмку и задумчиво произнес:
– Только иногда начинает казаться, что никто из них просто на себя мокруху брать не хотел. И это лишает меня веры в человечество…
Тогда выпили оба Александра. Как и предложил – не чокаясь.
Лысый откусил ломтик сыра и полюбопытствовал:
– А сюда ты, Слава, как попал?
– А тогда и попал, – вздохнул я. – Как мне здесь объяснили, в какое-то окно провалился. Но я всем говорю, что по состоянию здоровья переехал.
Ермолов рассмеялся:
– По состоянию здоровья – это сильно!
А лысый ничего не сказал, только кивнул.
И как ни был я пьян, рассказывать о том, что провалился сюда не просто в окно, а вслед за кондуктором, мне и в голову не пришло. Платона тогда чуть кондратий не хватил: спокойно разбирается с пожитками, а из леса залитый кровью мужик выходит с тремя ружьями. К чести его сказать, меня он не бросил и довез до Форта. Правда, работать мы с ним совместно начали уже позже, когда я схему с лекарствами предложил.
На улице просигналил автомобильный клаксон. Ермолов нехотя встал из кресла, поднялся вслед за ним и я.
Попрощался с лысым, оделся, вышел на улицу – а там оказалось не так уж и холодно. Но это только иллюзия, просто алкоголь изнутри греет.
– Слушай, Хмель, – вышел вслед за мной во двор хозяин дома. – Саня тот еще чудак, не рассказывай о нем никому, хорошо? Просто его в Форте сейчас быть не должно, понимаешь?
Я кивнул и спросил:
– И кому особенно я не должен о нем говорить? Ты ведь не просто так об этом предупреждаешь?
Ермолов мрачно глянул на меня, потом вздохнул и заявил:
– Никому – это никому. Но в особенности Гамлету и Денису. Договорились?
– Договорились.
– Никому?
– Никому, – пообещал я, посмотрел на сани и предложил: – Может, ты их с бутылками вернешь?
– Легко. Сколько, кстати, с меня?
– Давай не сейчас? – попросил я, поскольку решать в уме столь сложные арифметические задачи был просто не способен. – Да и люди ждут.
– Как вернусь в Форт, зайду к тебе.
– Заходи.
На улице курился паром вкруговую тонированный «хантер». Распахнув дверцу, Ермолов объявил водителю, что сегодня поездка за город отменяется, и велел доставить коллегу из Патруля в моем лице по месту постоянной дислокации, то есть домой.
– Надеюсь, это несложно? – спросил я шофера, когда мы тронулись с места.
– Чего сложного-то? – удивился крепкого сложения парень. – Это ж по пути! Я там как раз на проспект выверну.
– Нормально, значит?
– Не то слово! – рассмеялся шофер. – Нормально все, кроме поездки на северную промзону по такой погоде. А завтра не моя смена, так что и вовсе праздник.
Я усмехнулся и развалился на сиденье; в разогретом салоне меня понемногу разморило. Внедорожник подкатил к воротам, те поначалу не шелохнулись, но стоило только требовательно рявкнуть клаксону автомобиля, массивные железные створки вздрогнули и начали расходиться в разные стороны.
«Хантер» плавно перевалился через асфальтовый наплыв и очутился в огороженном со всех сторон дворе, в который пустыми бойницами выходила боковая стена караульного помещения. Внешние ворота с явственно мерцавшими на внутренней створке колдовскими символами распахнулись без дополнительных напоминаний.
Автомобиль покатил по дороге и уже отъехал метров на двадцать, когда я вспомнил об оставленном на проходной чарофоне.
– Стой! – хлопнул по плечу шофера. – Мне в караулку заскочить надо.
Парень сбросил скорость и начал выкручивать руль, но я уже распахнул дверцу.
– Да подожди здесь, сам сбегаю.
Выскочив из салона, я натянул на голову лыжную шапочку и побежал к воротам. Ворвался на проходную, вернул бирку, получил взамен чарофон и поспешил обратно. Шофер включил заднюю передачу и начал понемногу сдавать мне навстречу; я помахал рукой, давая понять, что суетиться не стоит.
Где-то неподалеку негромко хлопнуло, и от затянутого снежной пеленой силуэта заброшенного здания к внедорожнику метнулась светящаяся точка. В одну секунду она промчалась над пустырем и вломилась в боковую дверцу автомобиля, а в следующий миг мощный взрыв расплескал всюду жгучее пламя, подкинул меня в воздух и, перебросив через отвал снега на обочине, зашвырнул в глубокий сугроб.
Там я на какое-то время и остался.
Когда очнулся, чарофон в моей руке слегка дымился, но гарью пахло вовсе не из-за него. Догорал внедорожник. Яркое пламя пожирало машину изнутри, от покрышек уже ничего не осталось, крыша прогнулась, стеклянное крошево на капоте плавилось, а кругом на снегу трепетали языки ядовито-голубого алхимического огня. Нестерпимо несло горелой резиной и краской и чем-то даже еще более отвратительным. Ветер рвал едкий дым и сносил его то в одну сторону, то в другую, и тогда суетившиеся вокруг с огнетушителями охранники закрывали лица и отворачивались.
Ну да – уже тушат. Сколько же это я здесь загораю?
И почему никого подрыв автомобиля не волнует? Где суета, где группы быстрого реагирования?
Я развернулся и навалился спиной на снежный отвал. Сквозь снежную пелену пробились отблески мощных алхимических фонарей, и стало ясно, что в районе развалин сейчас бегают очень злые и решительные люди, увешанные оружием с ног до головы.
Перед глазами плыло, я расслабился и уставился в затянутое снежными тучами небо. Холодно не было то ли в силу шока, то ли из-за выпитого. Да и чувствовал себя совсем неплохо, только кружилась голова и звенело в ушах.
Минут через десять к начавшему затухать внедорожнику подкатил бронированный фургон недавно сформированного отряда специального назначения Дружины, следом подъехала группа быстрого реагирования комендатуры.
Силовики отогнали от сгоревшего «хантера» охранников Поляны и сразу сцепились друг с другом, меряясь полномочиями и выясняя, кто из них в песочнице самый крутой. Лично мне со стороны показалось именно так.
Полагаю, не только мне. Входившие в состав и того и другого отряда гимназисты перекинулись парой слов, разошлись в разные стороны и принялись ограждать место преступления, рассыпая из стеклянных емкостей прямо по снегу тяжелый, падавший отвесно вниз порошок. Вскоре один из них, в надетом поверх короткой кожаной куртки бронежилете с крупными буквами «ГБР», перебрался через отвал, заметил меня и машинально запустил в воздух сгусток шаровой молнии.
Потом что-то спросил, но что именно – я не разобрал, поэтому просто выудил свободной рукой из нагрудного кармана удостоверение резервиста. Тогда колдун обошел меня стороной, а когда они с коллегами замкнули окружность и к небу протянулась непрозрачная охранная пелена, вернулся и попытался выдернуть из моей ладони перегоревший чарофон. С первого раза не смог.
Он выругался – чудо! матерные слова я прекрасно разобрал! – один за другим разогнул пальцы и вынул металлический корпус алхимического аппарата.
