Мне не хватает сна, и я теряю терпение, когда дело доходит до того, что Эшли не воспринимает свою безопасность всерьез. Неужели она не понимает, как быстро у нее могут отнять жизнь? Как она может быть так небрежна с такой ценной вещью, как ее жизнь?
Эшли не считает свою жизнь ценной.
И почему это так?
Если с ней что-то случится, если она пострадает каким-нибудь глупым способом, которого можно было бы избежать, я никогда ее не прощу.
Мой телефон звонит, и идентификатор вызывающего абонента говорит, что это Бетани.
Я отвечаю на него.
— Как раз вовремя.
— Ты оставил мне сообщение тридцать минут назад.
Неужели прошло всего тридцать минут?
— Мне нужна кое-какая информация.
— У тебя странный голос, — осторожно замечает она. — Все в порядке? Что-то не так с Эллиот?
Я стараюсь расслабиться настолько, чтобы мой голос не дрожал.
— С ней все хорошо. Расскажи мне об Энтони.
— Энтони? А почему ты спрашиваешь? Он подонок.
— Да, я понимаю, но что у него за история с Эшли?
Я думал, что худший ответ, который я мог бы получить от Бетани — это то, что она скажет, что когда-то они были парой, что были безнадежно влюблены, пока этот ублюдок не изменил ей или что-то в этом роде. Я был неправ. Ее молчание еще хуже. Потому что в ее молчании я прочитал, что история между Эшли и Энтони глубже, чем то, что можно суммировать в телефонном разговоре.
— Ты не собираешься мне рассказывать. — Это не вопрос.
Она вздыхает.
— Это не моя история, чтобы ее рассказывать.
— Но там есть история?
— Да. И не думаю, что Эшли будет говорить об этом.
— Она говорила с тобой об этом?
— Никогда. Единственная причина, по которой я это знаю — это то, что мы жили вместе, и я довольно наблюдательна.
Я откидываю голову назад и смотрю на пухлые белые облака, которые покрывают небо.
— Ты должна мне дать какую-нибудь информацию. Пожалуйста.
— Почему ты спрашиваешь? Какое отношение Энтони имеет к тебе и Эш?
Если бы я знал.
— Ты говорила с ней сегодня?
— Нет, но она звонила около часа назад. Я планирую перезвонить ей, но сначала хотела связаться с тобой.
— Перезвони ей, а потом позвони мне.
— Почему ты не можешь сказать мне, что происходит? — спрашивает она. — Я начинаю немного волноваться. Не столько из-за Энтони, хотя он скользкий ублюдок, сколько потому, что я чувствую, что ты скрываешь от меня секрет о моей почти сестре.
— Нет, ничего подобного. — Я слепо смотрю на смеющихся Эллиот и Донну. — Я просто… У меня такое чувство, что ей нужно с кем-то поговорить, и как бы мне ни хотелось, чтобы она поговорила со мной, я знаю, что она что-то скрывает.
— Я позвоню ей, но, Бен?
Я ворчу.
— Энтони с Эшли были много лет назад. Тебе не о чем беспокоиться.
Я надеюсь, что она прав.
— Знаю. Просто позвони ей.
— Так и сделаю. Пока.
ЭШЛИ
После того, как Бен ушел, я попыталась снова заснуть, но просто пялилась в потолок с тяжелым случаем паралича чрезмерного анализа. Чего именно я надеюсь достичь, став частью жизни Бена? Полагаю, что часть меня чувствовала себя в безопасности, проводя с ним время, потому что я знала, что он никогда не влюбится в меня. С Эллиот и Мэгги в его сердце нет места еще для одного.
На что я не рассчитывала, так это на то, что влюблюсь в него.
Тошнота, которая пронзает меня изнутри при мысли о том, что Бен действительно может увидеть меня, настоящую меня, выходит далеко за рамки похоти или какого-то временного увлечения. Впервые за всю свою жизнь я хочу быть тем, кого он заслуживает. Я сожалею о каждой связи на одну ночь, о каждом неосторожном сексуальном контакте, которые привели меня к выбору, который я не могу вернуть. Выбор, который такой человек, как Бен, с его религиозными убеждениями, никогда не смог бы принять.
И что теперь?
Должна ли я терпеть это так долго, как смогу, брать то, что могу получить, потому что знаю, что такой мужчина, как Бен, встречается только раз в жизни, и как только он уйдет, я останусь с разбитым сердцем и серией отношений, в которых я вынуждена смириться? Или мне покончить с этим сейчас и избавить себя от дальнейшей душевной боли? Потому что с каждой минутой, проведенной с Беном, я все больше привязываюсь к нему. Больше переплетаюсь. Больше влюбляюсь. И я должна подумать об Эллиот. Что будет с ней, когда я уйду? Будет ли она чувствовать себя брошенной?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сворачиваюсь калачиком на боку, прижимая подушку к груди, чтобы попытаться заглушить боль в моих обстоятельствах. Ожоги от сигарет Энтони причиняют боль, но физические следы, которые он оставил на мне, и близко не так разрушительны, как эмоциональные.
День ускользает, пока я барахтаюсь в омуте, который сама же и создала, и когда прыгаю в душ, чтобы подготовиться к работе, я убеждена в том, что мне нужно сделать. На автопилоте я выполняю все действия по подготовке, следя за тем, чтобы надеть рубашку с декольте повыше, где мазь от ожогов скрыта пластырем. На секунду я ценю раны, благодарная за напоминание о том, почему я должна делать то, что лучше для Бена. Что лучше для меня.
По дороге на работу я звоню Бетани, зная, что она свяжется с Беном, если я не отвечу на ее звонки.
Подруга отвечает после второго гудка.
— Привет, Эш. Что случилось?
— Ты мне скажи. — Я выезжаю со стоянки у своего комплекса, солнце садится вдалеке. — Я отвечаю на твои звонки.
— О да, я подумала, что ты, вероятно, спишь. Я знаю, ты была безумно занята.
Я мычу в ответ.
— С тобой все в порядке? Ты сама на себя не похожа.
Ни хрена со мной не в порядке.
— Просто устала. — От своих мыслей. Сомнений. Копаний в своей собственной голове.
— Как Бен?
— Хорошо.
— Хорошо, и все? Теперь я знаю, что что-то происходит. Что случилось?
Дело не столько в том, что случилось, сколько в том, что должно произойти. Могу ли я доверить своей лучшей подруге правду? История доказывает, что не могу. Все, что я говорю, рано или поздно доходит до Бена.
— Я в порядке, правда. Поговорим позже, хорошо? — После того, как эта история с Беном останется позади, я расскажу ей все. — Мне нужно идти.
— Что случилось с Энтони?
Рукой крепче сжимаю мобильный телефон.
— Ты говорила с Беном.
— Да, но он мне ничего не говорит. Я беспокоюсь о тебе.
— Ну, не стоит. Я в порядке…
— Я знаю, — тихо говорит она. Нежно. — Мы никогда не говорили об этом, но я знаю. Два года назад?
Я останавливаю свою машину, ставлю ее на стоянку и закрываю глаза.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Ты была так счастлива, а потом однажды перестала. Я не была уверена, что случилось, но однажды Энтони привел тебя домой, и ты выглядела такой больной, что пролежала в постели пять дней.
— Черт…
— Ты сказала, что у тебя грипп, но так и не приняла ни одного лекарства от гриппа, которое я тебе принесла. И я слышала, как ты плакала в своей комнате, когда думала, что я сплю…
Между нами воцаряется тишина.
Она прочищает горло.
— Мне не потребовалось много времени, чтобы понять это.
Я откидываю голову назад, пытаясь сдержать слезы.
— Почему ты ничего не сказала?
— Подумала, что, если ты захочешь, чтобы я знала, ты бы мне сказала.
Падает первая слеза.
— Все это время ты знала? И ты все еще, ты…
— Ты моя лучшая подруга. И всегда ей будешь. Ничто не может этого изменить.
— У тебя сильные чувства по поводу… этого. Твои религиозные убеждения. Я думала, ты возненавидишь меня.
— Никогда. — Ее ответ приходит так быстро и мощно, что на первый план выходит еще больше слез. — Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя. И Бен тоже не стал бы.
Я качаю головой, хотя она меня не видит.
— Ты этого не знаешь. Если бы он знал, если бы знал все…
— Он все равно будет любить тебя. Может быть, даже полюбит еще больше, потому что ты должна знать, Эшли Кендрик, чем больше людей знают о тебе, чем больше ты впускаешь людей, тем больше тебя невозможно не любить.
