ГЛАВА 24
ЭШЛИ
Я не видела Бена с нашего обеда в понедельник. Во вторник меня вызвали на работу пораньше после того, как уволилась одна из официанток. Всю неделю я работала в длинные смены, от открытия до закрытия, как за стойкой, так и в зале. К окончанию смены, мое тело болит, и я еле держусь на ногах.
Вечер пятницы оказался одним из самых оживленных вечеров, которые у нас когда-либо были. Благодаря постоянному ди-джею, приехавшему из Лас-Вегаса, заведение было переполнено, а нам не хватало персонала. О, и великолепие Матери-природы проявилось, ударив своим большим кровавым кулаком по моей матке, что не только сделало меня более стервозной, чем обычно, но и усилило боль в пояснице и ногах.
Схватив сумочку после того, как заканчиваю смену в субботнее утро, горя желанием упасть лицом в кровать на следующие десять часов, я проверяю свой телефон.
«Позвони мне, когда пойдешь к своей машине».
Я прочитала сообщение Бена. То же самое, которое он отправлял каждую ночь на этой неделе, настаивая, чтобы я оставалась с ним на телефоне, пока не окажусь дома в безопасности и под одеялом, еще раз доказывая, что он хороший человек. Нажимаю на его контакт и прижимаю телефон к уху.
— Привет, Эш.
То, как он произносит мое имя, особенно поздно ночью, когда, вероятно, поспал всего пару часов — это звук, ради которого я, блядь, живу.
— Привет, Бен. — Уверена, что мой голос звучит так же сонно и мечтательно, как я себя чувствую.
— Идешь к своей машине?
— Как раз собираюсь уходить, да.
В понедельник за обедом он спросил меня, иду ли я к своей машине одна. Я сказала ему, что у нас есть охрана, но они держатся внутри. Он был недоволен этим и настоял, чтобы с этого момента я звонила ему перед тем, как покинуть здание.
— Как прошла твоя ночь? — спрашивает он.
— Напряженно. Не знаю, как долго еще смогу заниматься этим в моем возрасте.
Он тихо хмыкает наполовину весело, наполовину задумчиво.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы заняться чем-то другим?
Выхожу за дверь и направляюсь в переулок, где мы с Беном целовались у стены. Я не могу смотреть на эту часть кирпичной кладки без улыбки.
— Я даже не знаю, с чего бы мне начать. Не могу придумать ничего, в чем бы была хороша.
— Я могу.
— Ну, да, — я смотрю себе под ноги, пряча нелепую ухмылку, пока иду к стоянке, — есть название для женщин, которым за это платят.
Он хихикает, звук такой хриплый и восхитительный, что я вздрагиваю.
— Забавно, но я больше думал о твоих навыках общения с людьми.
— Ты так это называешь?
— Эш, ты намного больше, чем то, что можешь сделать со своим телом. Ты забавная, умная, сообразительная, и ты фантастически ладишь с Эллиот. И все это даже не касается поверхности твоего потенциала.
— Ты говоришь так уверенно. Что, если ты ошибаешься на мой счет? — Я пробираюсь между машинами, опустив голову, поэтому не вижу Энтони, который прислонился к капоту моей машины и курит сигарету, пока я не оказываюсь в футе перед ним. — Черт возьми, Энтони, ты напугал меня до чертиков!
— Эш? — Это Бен, который, должно быть, слышит страх в моем голосе.
— Да, я здесь. Подожди. — Я кладу телефон в ладонь, прижатую к боку, несмотря на ворчание Бена, говорящего мне оставаться на телефоне. — Почему ты ждешь меня, как какой-то псих?
Энтони пускает кольца дыма и улыбается.
— Выпей со мной.
— Не сегодня. — Я пытаюсь добраться до двери своей машины, но он проскальзывает передо мной, блокируя мою дверь.
Его веки тяжелеют, и он теряет равновесие, когда слишком сильно приваливается спиной к моей машине.
— Не будь такой зажатой, Эш.
В отличие от Бена, когда Энтони произносит мое имя, у меня на затылке словно ползает миллион пауков.
— Что ты делаешь? Сторми занята сегодня вечером или что-то в этом роде?
— Я не хочу Сторми. — Его взгляд скользит по моим бедрам, животу и груди. Он облизывает губы.
— Меня это не интересует.
— Давай же, детка. У нас есть история и химия. — Его глаза остекленели, но я не чувствую от него запаха алкоголя. Хотя он определенно под чем-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прошло и то, и другое, так что, если уберешься с моего пути…
— Раньше ты позволяла мне входить в эту киску. Почему теперь строишь из себя недотрогу?
Мое лицо вспыхивает яростным румянцем. Даже с телефоном, прижатым к бедру, возможно ли, что Бен это слышал? Если бы я не нервничала из-за того, что Энтони сделает какую-нибудь глупость, я бы повесила трубку.
— Нет, значит нет, Энтони. А теперь отвали от моей машины, или я вызову полицию, и что-то мне подсказывает, что ты не хочешь, чтобы у тебя сегодня брали кровь.
Он невесело смеется.
— Раньше с тобой было весело.
— Да, ну, а ты всегда был мудаком.
Он пристально смотрит на меня несколько секунд, прежде чем выражение его лица меняется с расслабленного на напряженное.
— Пошла ты.
Он делает еще одну затяжку сигаретой, затем щелкает ею в мою сторону. Я пытаюсь двигаться, но недостаточно быстро. Она попадает мне в горло и скользит под рубашку прямо между сисек.
— Ай, черт! — Я пытаюсь выбить пылающие искры, боль дает мне понять, что они уже оставили свой след. В конце концов, я освобождаюсь, сдерживая поток проклятий.
С телефоном в руке я сильно размахиваюсь и трескаю ублюдка по носу. Он закрывает руками лицо, и, спотыкаясь, идет вперед. Я нажимаю на брелок, запрыгиваю в машину и запираю двери.
— Ты гребаная сука! — Его слова приглушены руками и стеклом.
Я чувствую себя больной, гадая, что же все-таки услышал Бен. Жму на газ и выезжаю со стоянки, при этом чуть не наезжая на Энтони.
— Бен…
— Что, черт возьми, только что произошло, Эш? Ты в порядке? Приезжай, прямо сейчас, блядь, или я приеду к тебе.
— Бен, успокойся.
— Успокоиться? Ты только что сказала «успокойся»?
— Все в порядке. — Я дышу сквозь прилив адреналина, надеясь стереть дрожь в своем голосе. — Я обо всем позаботилась.
— Это был Энтони? Что он с тобой сделал? Это звучало так, будто там была борьба. Он все еще там? Я звоню в полицию…
— Бен, пожалуйста. Все кончено, хорошо? — Место между моих грудей горит, и слезы наворачиваются на глаза. — Я справилась с этим.
— Справилась с чем?
— Я имею в виду… — Я не могу сказать ему правду, что Энтони, мужчина, которого я впустила в свою жизнь, которого несколько раз пускала в свою постель, обращался со мной как с мусором. Это слишком стыдно признавать. — Ничего. Он просто не хотел убираться с дороги, поэтому я оттолкнула его в сторону.
— Приезжай.
— Нет. — На светофоре я проверяю, не следует ли за мной Энтони. Затем смотрю вниз и съеживаюсь, увидев волдыри, образующиеся на моей груди. — Я очень устала. Я просто хочу домой и поспать. — Может ли он услышать, что я плачу?
— Эш, пожалуйста. Мне нужно убедиться, что с тобой все в порядке.
— Я говорю тебе, что со мной все в порядке. — Мне нужно попасть домой и оказаться за запертой дверью.
— Я сейчас приеду.
— С Эллиот? В три часа ночи?
— Да.
— В этом нет необходимости. — Слезы текут из моих глаз, глупые гормоны смешиваются с отвращением, стыдом и болью. Внезапно я больше не чувствую себя женщиной, достойной Бена и его доброты.
— Это звучало так хреново, Эш.
— Я знаю, мне жаль, что тебе пришлось это услышать.
— Жаль, что мне пришлось это услышать, или жаль, что так получилось? — Ярость в его голосе неоспорима.
— И то, и другое.
— Уверена, что с тобой все в порядке?
— Я справлялась с гораздо худшим, чем Энтони, поверь мне
— Например, что?
Я ни за что не скажу ему.
— Я дома. — Нет, я все еще в нескольких минутах езды.
— В самом деле? Это было быстро.
— Да, ну, улицы пусты, и я, возможно, превысила скорость.
— Ты внутри?
— Ага.
— Скажи Сторми, что ни при каких обстоятельствах этому придурку нельзя входить в твою квартиру.
