– Малиновый крем в чашечке меня не устроит. Я имел в виду совсем другой вкус. – Голос его стал тихим и хриплым. – Я думал о тебе целый день и ничего не мог с собой поделать. Это твое платье, которое было на тебе во время ленча...
– Зеленое?
– Да, зеленое. Мне хотелось затащить тебя под один из столов и выяснить, какого цвета чулки были у тебя под этим платьем.
Софи посмотрела на него, и что-то прекрасное, теплое ворвалось в ее сердце. Впервые после их медового месяца Джеймс признавался ей в том, что не всегда мог управлять своими чувствами, когда дело касалось ее, и она пришла от этого в восторг. Заботы, мучившие ее, мгновенно отошли на второй план, уступив место желанию.
– Я тоже ждала тебя...
Несколько мгновений в вечернем свете, проникавшем сквозь кружевные занавеси, они молча смотрели друг на друга. Джеймс улыбался, а Софи вспоминала, как нежно и ласково он гладил ее в прошлую ночь и какое наслаждение он ей доставил. Тогда она готова была кричать от счастья...
Джеймс сделал шаг вперед.
– Моя горничная может войти сюда в любую минуту, – предупредила его Софи.
Джеймс задумался, потом подошел к двери и запер ее.
– И еще мы опоздаем к обеду...
Он медленно прошел через комнату и, подойдя к Софи, провел кончиком пальца по ее губам.
– Зато у нас будет исключительный аппетит.
Заключив жену в объятия, Джеймс отнес ее на кровать. Она не пыталась ни спорить, ни сопротивляться. Ей хотелось только ощущать его влажную кожу на своей и любоваться его изумительной красотой при вечернем свете. Сев на край кровати, Софи без всякого смущения начала расстегивать брюки мужа. В течение нескольких секунд она освободила Джеймса от остальной одежды и все это время не сводила глаз с его атлетической фигуры.
Потом Джеймс осторожно уложил ее на спину, и она даже представить себе не могла, что ощущение его обнаженного тела доставит ей такое греховное наслаждение.
Расстегнув ее платье, Джеймс погладил ее грудь, а затем поцелуями довел ее до изнеможения. Остальную одежду Софи второпях сбросила сама. Еще через какое-то мгновение сильным толчком Джеймс оказался внутри ее.
Губы его прижались к ее рту, и Софи чуть не растаяла от наслаждения, когда он прошептал ее имя.
Она услышала обожание в его голосе, и тут вдруг чувство вины вытеснило из ее души наслаждение и радость. Ей приходилось скрывать от мужа нечто весьма серьезное, в то время как она вообще не хотела ничего от него скрывать, мечтая о его полном доверии и любви и желая также отвечать ему любовью и доверием.
Когда Софи давала обещание Марион, ей казалось, что этим она поможет преодолеть отчужденность между матерью и сыном. Теперь она никак не могла предать свекровь.
Но почему все это случилось именно сейчас, когда у них с Джеймсом начали налаживаться отношения? Софи прижалась к мужу. Ей нужно время. Время, чтобы разобраться во всем и понять, как она может наилучшим образом помочь своей семье.
Когда гости начали собираться в гостиной перед обедом, Софи решилась, наконец, подойти к Пьеру. Никто не знал цели его приезда, он ни от кого ничего не требовал и никому не говорил, что был как-то связан с семьей герцога. Пьер приходил на ленч, на обеды, любезно беседовал с другими гостями, совершал долгие одинокие прогулки по окрестностям, когда мужчины были заняты охотой, и, казалось, больше ему ничего не было нужно.
– Мсье Биле, как вам нравится Англия после того, как вы имели возможность в течение нескольких дней познакомиться с ней? – приветливо спросила Софи.
– Очень нравится, ваша светлость, – спокойно ответил француз.
Биле был красивым мужчиной, но никакого сходства с Джеймсом Софи не смогла заметить. Что касается темных волос, то такие можно встретить, наверное, у половины населения Земли.
В это время к ним подошла Лили и кокетливо улыбнулась Пьеру.
– Месье Биле, вчера вечером вы не остались развлекаться с нами, но сегодня мы вас не отпустим. Из Лондона приехали музыканты, и я не сомневаюсь, что танцы нам обеспечены, правда, Софи?
– Да, мы открыли малый зал для танцев в восточном крыле замка.
Пьер приподнял брови:
– Танцы, говорите? Я непременно приду, если вы пообещаете, что окажете мне честь танцевать со мной, леди Лили.
Глаза Лили лукаво сверкнули.
– С удовольствием, – ответила она и тут же, повернувшись, упорхнула к другим гостям.
Софи заметила тот взгляд, которым Пьер провожал Лили. Казалось, он буквально пожирал ее глазами, и от этого Софи чуть не стало плохо. Неужели Пьер не знает, что Лили – его сводная сестра? Или он предполагает, что никто из присутствующих ни о чем не догадывается?
Внезапно Софи засомневалась в том, что сам Пьер знает всю правду. Но могло ли такое быть? Могла ли его мать, не рассказывая ему все, послать его сюда, чтобы напугать Марион?
Стараясь улыбаться как можно дружелюбнее, Софи попросила:
– Расскажите мне о вашем доме, месье Биле. В какой части Франции вы родились?
Несколько минут она задавала гостю всевозможные вопросы о его жизни, но в его ответах не обнаружилось ничего необычного. Он был опытным лгуном, если он действительно все это выдумывал. Пьер даже ни разу не упомянул о том, что его мать владеет борделем. Ничего не говорил он и об отце, который покинул их: по его словам, родители Пьера успешно занимались торговлей.
Разочарованная тем, что ей не удалось узнать ничего нового, Софи обернулась, разыскивая взглядом мужа, и тут же увидела его: Джеймс стоял в дверях гостиной и внимательно смотрел на нее.
Когда они через несколько минут встретились у камина, он элегантно поцеловал ее руку.
– Дорогая герцогиня, я потрясен вашим видом.
– А ваша мужественность потрясает меня, ваша светлость, особенно если она неожиданно появляется в моей постели перед обедом.
Джеймс улыбнулся:
– В следующий раз я постараюсь предупредить вас заранее, мадам.
– Предупреждения не обязательны. Я люблю сюрпризы. И мне нравится, когда я... потрясена.
Они вместе направились в конец зала, противоположный тому, где находился Пьер Биле, по пути обмениваясь любезностями с гостями, и тут звон колокола пригласил всех к обеду.
На следующий день в спальне Софи Джеймс ожидал, когда она вернется с обычной вечерней прогулки с гостями. Времени на то, чтобы переодеться к обеду, оставалось совсем немного, и он, занервничав, подошел к окну.
На лужайке у дома он заметил Софи: она держала француза под руку и звонко смеялась.
Почувствовав укол ревности, Джеймс попытался убедить себя, что в этом нет ничего подозрительного. Он доверял своей жене и ни минуты не сомневался в том, что Софи не станет поощрять ухаживания француза. И все-таки ему было весьма неприятно видеть ее гуляющей под руку с другим мужчиной, в то время как он должен был дожидаться ее в одиночестве.
