Олег срезал последнего из желавших покинуть коридор и тут обнаружил, что Музыкант исчез. Боксер лежал посередине, неподалеку от ниши, а его напарник, похоже, успел воспользоваться синхронизатором.
Шорохов прислушался. Только стоны.
— Фрэнд!.. — позвал он. — Лис!..
— Чего?… — раздалось откуда-то справа.
— Не видишь его?
— Не-а…
Женщины в палате тихонько завыли. Медсестра подняла каталку и начала укладывать свертки обратно. Детишки, судя по шевелениям, не пострадали. Трое из шести были настолько активны, что даже умудрились распеленаться.
— Эй, ты!.. — подал голос Лис.
— Я тут, — ответил Шорохов, не сводя глаз с Боксера.
— Ты кто такой?
— Долгая история. Иди сюда, я прикрою.
— Скажи чего-нибудь. Если ты наш.
— Твой координатор — Лопатин Василий Вениаминович. Старые песни любит, — добавил Олег, подумав.
— Ч-черт… что же мы тут… Я иду. Смотри, чтобы второй не вернулся.
Лис, пригнувшись, перебежал из соседнего кабинета.
— О, черт! — повторил он, глядя на тележку с грудничками. — Их меняли?
— Нет, я первый сюда попал.
— А зачем она их перекладывает?
— Рассыпались они… немножко… Кажись, все здоровенькие.
Сестра глянула исподлобья на Олега, но ничего вв сказала.
— Рассыпались? — воскликнул Лис. — Обалдел, что ли?!
— А кто тут? Глава Службы? Деятели Европарла?… — Шорохов осекся. Ему неожиданно пришло в голову, что на этой тележке может лежать он сам. Он осторожно себя пощупал, словно определяя, не объявилось ли в нем каких дефектов.
— Ты сам-то кто? — спросил Лис. — На подмогу, что ли, послали? Или ты из этих, из вольных стрелков? Из диггеров, — пояснил он презрительно.
— Не важно. Тебе это все равно закроют.
— Точно закроют?
— Так и будет, — заверил Шорохов.
— А что потом?
— Ничего. Пошли отсюда. Натворили, блин, делов…
— Сейчас переиграем, — сказал Лис.
— Нельзя…
— Что значит нельзя?! Ты рехнулся? Вот так все оставить?!
— Все, что тут сделано, — сделано навсегда, — тяжело произнес Олег.
Ему не давала покоя мысль о том, что, если бы он не оказался в этом месте и в этом времени, операция прошла бы по-другому. Возможно, у Лиса могло бы как-нибудь и получиться… Главное — как-нибудь иначе.
— Не-ет… — протянул тот. — Сейчас оформим. Сейчас… Где бы только?… На лестнице?
— Сортир надежней. — В счастливый исход Олег не верил, но считал, что останавливать Лиса не имеет права. — Мясорубка без десяти началась по местному.
— Да, я засек.
Они вышли из палаты и направились к нише. Коридор был завален телами, живыми и мертвыми. Здесь же лежало и несколько женщин. Беременных среди них вроде не было, но от ханжеского «слава богу» Олег воздержался. Когда из тридцати человек половина — трупы, то не все ли равно?…
Сзади, у лестницы, зацокали туфли, и кто-то крикнул:
— Валерий Па-алыч!.. Надежда Тимофе-евна! Тут… быстрее сюда! Тут такое! Позовите!.. Позовите кого-нибудь!..
В дверях, покачиваясь, стояла медсестра, с которой Шорохов недавно столкнулся. На циферблате было без трех минут час, а без одной, — Олег отлично помнил, — девушке придется оправдываться и доказывать, что она не сумасшедшая. Это так обнадеживало, что взяться за станнер Шорохов не рискнул.
Хотя в принципе он должен был…
Лис добрался до Боксера и в упор всадил ему еще пяток зарядов. Потом откинул на нем пиджак и, пошарив под рубашкой, вытащил новую обойму для «Сайбершутера».
— Вот теперь постреляемся!
— Не надо… — проронил Олег.
— Не дрейфь!
Они зашли в туалет, удивительно чистый, даже с намеком на ароматизацию.
— Кто субъект? — запоздало спросил Шорохов.
— А что?…
— Дело больно громкое.
Лис самодовольно хмыкнул. Он ни секунды не сомневался, что все это еще можно исправить.
— Кровать у окна видел? Вторая слева. — Он зарядил оружие и дал пробный выстрел по зеркалу. — Видел, нет?
— Кровать?… Нет, я не приглядывался.
— Ну возле окна, говорю же! Там женщина пятнадцатилетняя.
— Пятнадцатилетняя?… Женщина? А я думал, в прошлом такого блядства не было.
Лис медленно приставил ствол к стене и, развернувшись, ударил его по лицу — честно, кулаком, без всяких «приемов».
Шорохов растерянно моргнул и сплюнул в раковину.
— Извиняюсь… — выдавил он. — Так это ты там обыскался, на тележке? И который из шести?
— Хрен знает… Они все похожие.
— Это тебя подменить хотели?… А я боялся, что меня.
— Серьезно? — обрадовался Лис. — Земляки, выходит! Тебя как кличут?
— Я Шорох. Но ты обо мне забудешь.
Лис настроил синхронизатор и проследил за тем, как Олег набирает на табло «12:50».
— Поехали?…
Шорохов положил палец на кнопку и, когда опер исчез, переставил время на «12:57». За эти семь минут все началось и закончилось — от выхода Боксера до вопля той девчонки в белом халатике.
Короткое перемещение предоставило Олегу уже готовый результат, — он находился там, за закрытой дверью. Нужно было только решиться и открыть. Там же, снаружи, была и надежда на то, что невмешательство в операцию изменит события к лучшему. Что Боксер с Музыкантом не собирались стрелять, а притащили свои бандуры лишь для страховки. Что Лиса они не знают, и он легко зайдет им в спины. Что переполох, без которого в людном месте не обойтись, не выльется в бойню. И что у сестры, забежавшей на третий этаж, не будет повода звать своего Аркадия… или Валентина?…
— Валерий Палыч!.. — как подсказка, раздалось в коридоре. — Надежда Тимофевна! Тут… быстрее сюда!
Олег выскочил из туалета и, споткнувшись о чью-то ногу, растянулся на теплом линолеуме. И, пока летел, многое успел увидеть. Не все. Но достаточно. Столько, что и вставать уже не хотелось.
На сей раз у Лиса был «Сайбершутер» — к станнеру он даже не прикасался. Неизвестно, с какого выстрела он срубил Музыканта, но Боксер, похоже, успел укрыться. Он палил в Лиса, а Лис палил по нему, кроме того, Боксер держал выходы на лестницу. В итоге оператор выполнил задачу: не позволил поменять младенцев и уничтожил диггеров. Попутно погиб сам и явился причиной других смертей.
Живых в коридоре не осталось.
— Позовите!.. Позовите кого-нибудь!.. — надрывалась медсестра.
Шорохов поднялся и направился в ее сторону. Проходя мимо палаты, он заглянул внутрь. Он не мог этого не сделать, а сделав, пожалел.
Каталка была перевернута, но не так, как в первый раз, когда ее уронил Олег. Нелепая конструкция из крашеных металлических трубок упала, потому что по ней тоже стреляли. Никто из женщин не плакал, и это могло означать только одно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
