Медленно поднимаю глаза от тарелки, не веря своим ушам! Я уж было подумала, что он там очарован мамочкиной заботой до такой степени, что не до меня! Вижу ободряющий взгляд, сейчас цвет глаз опять изменился до серого со сталью, значит, напряжён. Ну, так и мне непросто, эльф. Ещё ответишь за мои муки!
Гляжу, мамуля пошла леопардовыми пятнами, нервы, Ирина Фёдоровна, это — нервы! Вам бы не мешало подлечиться, не бережёте себя совсем! Вот ангелок Ваш неземной меня бережёт, после его психотерапии, мне, вообще, ничего не страшно, море по колено! А, может, Вам его не хватает? Может, раньше на нём разряжались? Ну не ремнём, конечно, не наручниками, по-другому… Он же чуткий парнишка, сам подставится так, как Вам удобнее, и лицом в грязь не уронит!
— Семён, — наконец-то, глава семейства вспомнил о своих обязанностях, — что же ты застыл, голубчик, — подавай горячее, или оно у тебя сегодня называется холодное? — Официант отмирает, ловко расставляет тарелки, уносит лишнее и пытается убежать. Батя останавливает его на полушаге, — И передай Ольге, пусть вазы освободит от цветов, что у нас стекла в доме мало.
Постепенно атмосфера в столовой немного разряжается, Олег снова развлекает меня своими рассказами о детях, чувствуется, что он весь в семье. Ирина Фёдоровна молчит, надувшись, словно мышь на крупу, Серж пытается с ней общаться, как ни в чём не бывало — ноль эмоций! Я делаю вид, что не замечаю, папа участвует в нашем разговоре и командует слугами…
* * *
После обеда разбредаемся кто, куда. Вернее, сначала Серж подхватывает меня под локоток и увлекает в зимний сад. Когда мы остаёмся одни, прижимает к стене и целует, так что забываю обо всех печалях. Но вот он отрывается неохотно и говорит,
— Любимая, погуляй немного с Олежкой, я скоро.
— А, ты куда? — начинаю волноваться.
— С, мамой разберусь и сразу найду тебя… — так и думала!
— Ремень сам предложишь? — спрашиваю.
— Думаю, обойдёмся… — улыбается тоскливо, — с ней всё немного по-другому…
— Иди уж, спаситель мира, подожду… Надеюсь, уцелеешь, — хмыкаю.
Возвращаемся в холл, Олег уже тут, перехватывает меня у брата,
— Ксения, не хотите подышать свежим воздухом после обеда? — предлагает.
— Охотно! — поддерживаю и вижу, как согласно кивает младшему. Выходя на улицу, замечаю Сержа, такого красивого, высокого, статного, поднимающегося по винтовой лестнице наверх, сердце сжимается, глядя, как мой эльф добровольно идёт в логово зверя, сразу вспоминаю кровавые когти. Батя рассосался куда-то. Да и челяди не видать, все по норам…
Олег, галантно взяв меня под руку, уводит по идеально вылизанной дорожке в парк, подальше от замка, как я понимаю. Долго в подробностях рассказывает родословную семьи, историю отцовского бизнеса, которым теперь руководит. Во всём чувствуется полное довольство. Не перебиваю, но, как и следовало ожидать, в конце концов, переходит на ту тему, которая беспокоит его в данный момент,
— Вы мне очень нравитесь, Ксения и за Серёгу рад, думаю, у вас с ним сложится крепкая дружная семья.
— С, чего Вы взяли?
— Во-первых, в таком статусе он в дом не приводил ни одну девушку, ни разу! Во-вторых, вы — прекрасная пара, идеально подходите друг другу, видно невооружённым глазом.
— Похоже, мама Ваша иного мнения, — сомневаюсь, уж не говоря о том, что о матримониальных планах, вообще, заикаться рано. Для самой сюрприз.
— Выкиньте из головы, сейчас любимый сынок её успокоит, и всё будет хорошо, — легко бросает, будто это нормально! А мой пытливый мозг уже рисует картины каких-нибудь жутких пыток, в которых Серж, конечно же, раб, а мамаша — дьяволица с хлыстом и на копытах! Ох, если бы я сама не знала, до какого апогея мой эльф умеет закрутить ситуацию, даже бы не подумала, что нечто подобное может происходить в реальности! Трясу головой, отгоняя ужас. Олег, не понимая моих терзаний, продолжает, — не обращайте внимания, Серёжка всегда был её ангелочком. Младшенький, ясно же. Она тряслась над ним, как наседка: туда не ходи, с этим не дружи, холодное не пей, в лужу не лезь… Ну, понимаете? — киваю согласно,
— А, потом?
— Потом он вырос, и оказалось, что у него другие планы на жизнь: по лужам не пускала, так он по бабам пошёл, извините, девушкам, но Вас, Ксения, это не касается. Холодное не пей, ну не пил холодное, горячее стал пить, вернее, горячительное, правда, остановился вовремя. Пришлось отпустить дитя неразумное, всё равно бы вырвался!
— А, сейчас тогда, что он там делает? — мне уже ясен тернистый путь Сержа к свободе, но что сейчас происходит в стенах замка?
— Мамуля у нас слишком нервная, не знаю, почему… Отец сказал, роды Серёжкой были очень тяжёлыми. Что-то там пошло не так, пришлось операцию делать. Детей больше быть не могло, и она сильно психовала по этому поводу и над ним, как над драгоценностью всегда тряслась. Естественно, у неё ревность материнская! Думаете, с Вами что-то не так? Да если бы он Царевну-лебедь привёл, и ей бы досталось! — замолкает на секунду, — так о чём я?.. А, вспомнил! Ничего она ему не сделает, истерику свою коронную закатит, потом выорется и успокоится, в крайнем случае, по физиономии получит наш жених. Зато, мамуля сразу шёлковой станет, вот увидите… Вы уж, извините за такую откровенность, но всё равно узнаете же…
— Она со всеми так? — для меня этот вопрос очень важен, но Олег думает, что я за себя боюсь.
— Вам не, о чем волноваться, Ксюша, такой чести у нас удостаивается только любимчик, даже батя, не вариант.
Нормально, думаю, воспитали себе козла отпущения, все счастливы, а бедолага отдувается!
Поводив меня по парку с часок, как Сусанин поляков по Костромским дебрям, Олег решает, что можно возвращаться,
— Там, наверное, к чаю уже накрыли… Вы не озябли, Ксюша?
— Нет, но чаю бы выпила с удовольствием, — говорю спокойно, выражая взглядом всю безмятежность, на какую только способна. А сама, бегом бы побежала, как там мой бедный эльф! Но, в конце концов, выживал же он, как-то до меня? Этим себя и успокаиваю…
Возвращаемся, батя внизу курсирует у крыльца, издалека даёт сыну отмашку, что
