раковина, за ней видимо, толи душевая, толи туалет. Слева металлический шкафчик с тремя вертикальными дверями, судя по всему, оружейный. У дальней стены внизу стол с инструментами, над ним, вроде как кровать. За спиной наемника сетчатая перегородка, ведущая в кабину. Обустроено жилье было скромно, но при этом со вкусом.
- Ты меня, правда, не помнишь? – вздохнул незнакомец, склонив голову на бок.
Домовой еще раз осмотрел незнакомца. Высокий нахмуренный лоб, глубоко посаженные глаза, широкие скулы. Кожа вся какая-то коричневая, в шрамах и язвах, похожая на кору дерева. Ни бровей, ни ресниц, ни волос на голове не было. Складывалось впечатление, что человек побывал в пожаре, но морщины на лице, скорее всего, говорили о химическом поражении. Насмотрелся наемник на обожженных в кислотном море мертвяков, что на севере от Мончегорска. Там в небольшую бухту, в день «З» пришел некий танкер, доверху набитый бочками с какой-то кислотой. Никто из местных тогда не придал тому значения, а через какое-то время, прохудившиеся тары протекли и заразили окрестные воды. Вот тогда-то и начались у местных метаморфозы…
- Ты из кислотных морей? – поинтересовался Домовой, пристально глядя в лицо спасителя.
Незнакомец отрицательно покачал головой, улыбнулся.
- Значит, правду говорят, - задумчиво вздохнул кочевник и, поднявшись, подошел к столику. – Чай будешь? – Домовой кивнул. – Раньше мы жили в одной деревне. Твой отец, который Леший, крепко дружил с моим отцом. Меня Петькой раньше звали, теперь я Номад, или Кочевник…
- Извини, но, я, правда, ничего практически не помню… - кивнул Сашка с благодарностью принимая мятую металлическую кружку с какими-то травами. - Что с тобой случилось? – он обвел пальцем свое лицо, намекая на внешность Кочевника.
- Кислота, - горько ухмыльнулся тот. – Когда на остров напали мародеры, наши отцы пустили газ в озере, превратив его в кислотную кашу, чтобы враг не подошел… Но вышло так, что когда я сопровождал жителей, прошлось искупаться. Вот, с тех пор я такой красавчик…
Домовой отхлебнул горячего напитка. Вкусно. Слегка отдает полынью, но в целом, приятно. Этот человек… Он утверждает, что знает его, его семью и все то, что так долго пытался Сашка вспомнить! Это было невероятно! Через столько лет встретить живого свидетеля свой забытой истории!.. Сердце начало биться все быстрее, разгоняя по жилам кровь. Наемник попытался взять себя в руки. Сколько раз уже подобное случалось? Один? Два? Десять?.. Приходил какой-то мутный чел и рассказывал очередную «правдивую» историю о нем в надежде по легкому сорвать бабла… Несмотря на то, что сейчас Домовой всей душой ощущал, что на этот раз все не так, настороженность все же взяла верх. Это, вероятно заметил и сам Кочевник, улыбнувшись.
- Вижу, не веришь, но что я сделаю, - мужчина развел руками. – Твое право. У меня тут есть кое-что для тебя… Может тогда поверишь…
Кочевник отставил кружку, поднялся, прошуршал своим плащом куда-то в сторону стола с инструментами и вскоре вновь вернулся, неся в руках какую-то папку.
- Вот, - протянул он Сашке старую серую папку-скоросшиватель.
Наемник, уже не скрывая дрожи в руках, взял ее, развязал две посеревшие от времени веревочки. Первым, что бросилось в глаза, было фото, точнее два. Молодая, улыбающаяся девушка слева, на фоне озера, а справа, черно-белое изображение, из какого-то личного дела сурового мужика с тяжелым взглядом. Всматривался в лица, наемник несколько минут. Память, упрямая тварь, молчала. Наконец-то сокрушенно качнув головой, вздохнул.
- Это твоя сестра и мой отец. Они любили друг друга… - Кочевник хмыкнул. – Ей было восемнадцать, ему тридцать пять… Мне тогда было пятнадцать, она всего на три года старше меня была. прикинь, а тебе семь…
Пальцы скользнули по фотографии девушки. Милая открытая улыбка, огромные зеленые глаза, черные, как смоль короткие волосы. Стройная, можно даже сказать, худая. Наемнику до боли хотелось сейчас вспомнить ее. Вспомнить, каким был голос, как она смеялась … Он бессильно зарычал, но рык, так и не вырвавшись, остался внутри.
- Как, - внезапно пересохшее горло едва смогло издать этот звук. – Как ее звали?
- Катя, – печально вздохнул Кочевник, представляя, насколько это горько, не помнить даже имени собственной сестры. – Его звали Олег. Мама – Кабанова Надежда Владимировна… Лешего - твоего второго отца, Орлов Алексей… Отчество, прости, не помню, все его звали просто Лешим…
Сашка сидел, грустно глядя на фото. Руки мелко подрагивали, не решаясь открыть вторую страницу толстенной папки. Что там? История его семьи, или совсем другого человека? Как прочесть и поверить в то, что казалось, случилось с кем-то другим? Как довериться словам, если ты им не веришь?..
Наемник вздохнул. Сопли тут развел, как баба, ей богу! Собрался, тряпка! Пальцы, уже совершенно не дрожа, перевернули первую страницу. «Ведьма. Книга третья».
- Я знаю, тебе это будет полезно, - улыбнулся кочевник и протянул мужчине две уже знакомые книги. – Как-то я наткнулся в одном городе на эту книжку… - на стол лег «Леший». – От скуки, прочитав ее, я неожиданно понял, о ком идет речь. Признаюсь, было непривычно и странно, а еще… - Номад задумался. – Как в сказке, в общем… Тогда я и решил отыскать писателя, ведь книжка была выпущена уже после дня «З».
Домовой слушал, не перебивая, бегая глазами по первым строчкам рукописей, ощущая, как сердце вновь пускается в галоп. Это оно!
- Писателя я нашел. Выяснилось, что историю эту ему рассказала одна женщина, живущая в каком-то поселении. Я пытался выяснить, как ее зовут, в надежде отыскать хоть кого-то из своих друзей или близких, так как мелочи, которые были описаны в этой книге, мог знать только житель нашей с тобой деревни.
- И как, тебе удалось? – вновь пересохшим горлом поинтересовался наемник.
- Нет, - вздохнул Петька. – Писатель наотрез отказался сообщать хоть какую-то информацию о ней… Тогда я рассказал ему, так сказать, продолжение и родилась она… - на стол, поверх первой книги, легла вторая.
Сашка перевел взгляд на «Кикимору». Душа рвалась между тем, чтобы скорее прочитать рукописи тайной, третей книги, которая может пролить свет на то, из-за чего он потерял память, или прочесть конец первой книги и перейти ко второй, дабы планомерно восстанавливать события в голове или слушать человека, называвшего себя его старым другом… Сделать выбор было нереально сложно, но Кочевник продолжал рассказ и потому он произошел сам собой.
- Я много путешествую, - снова взялся
