— На третьей березовой.
Пограничник вздохнул. Неужели макеты делает? Ох, массовик-затейник. Суетится, словно один фронт держать собрался. Михаил чертыхнулся. Все в хозяйстве Ненашева приводило к подобным мыслям.
Предложение Иволгина заняться еще и танками комбат похоронил. Бессмысленное излишество. Дивизия генерал-майора Губанова рядом. Ее танкодром в полутора километрах к юго-востоку[310]. Но, отозвав замполита и начальника штаба в сторону, Максим попросил сделать пару макетов бетонных точек в натуральную величину, вернее, ту часть, которая должна торчать над землей и хорошенько укрепить, усмехаясь и объясняя зачем.
Алексей поморщился, а Суворов просиял, именно так надо делать карьеру, готовя батальон к предстоящему скоро смотру.
Гудение «Т-26» часто слышалось за железной дорогой, и вот, утром самой коварной июньской пятницы, начались совместные учения. Одни учились водить танки, преодолевая препятствия, другие – уничтожать бронетехнику, оставляя голову разумной, а штаны – сухими.
На ровном участке танковой трассы отрыли участок траншеи и укрепили стенки деревом, не дай бог завалит. Вот туда и полез Ненашев, желая испытать аттракцион первым.
Высунув голову, он посмотрел в сторону танка. Действительно, страшно – когда глаза у самой земли, вещи всегда кажутся крупнее. Ну что же, оценим ситуацию из такого положения.
Клиренс у машины – сантиметров сорок, примерно, как у панцеркампфвагена типа три. Оцениваем возможность его поражения, исходя из вида, веса и поражающего действия имеющегося заряда. Кумулятивных гранат и мин пока нет. В сухом остатке – связки гранат, взрывчатка, мины, бутылки.
«Ворошиловский килограмм» Пазырева промышленность только начала осваивать. Основной метод поражения – фугасный подрыв танка. Вывод? Угу, под днище бросаться в самом крайнем случае. Когда жить так надоело, что не хочется.
Кидать надо под гусеницу или, навесом сверху на мотор. Ну, а для продвинутых снайперов можно и в форточку башни, если в бою экипаж возжелал сквознячка, изредка проветривая от пороховых газов боевое отделение. Пусть танк железный, но граната не магнит, не прилипнет, а отскочит от брони рикошетом, долей секунды спустя рванув где-то рядом.
Ненашев знакомо обозначил стрельбу по смотровым щелям, но при приближении лязгающего траками «T-26» организм выдал озноб и неестественно свел в судороге ногу.
«Таратайка», неумолимо надвигалась и, для антуража, скупо постреливала холостыми из пулемета. Нет уж, лучше в цирке прыгать сквозь огненное кольцо, чем тихо сходить с ума от вида лязгающей гусеницами десятитонной машины, зная какой у водителя и командира обзор. Да еще и гусеницы дрянь. Щас, ка-а-ак крутанется на мягком грунте, и свалится Панову на голову металлическая лента.
Нет, для первого раза танкисты люки бы открыли, но, сам виноват: настоял все делать «по-боевому».
Гимнастерка предательски потемнела подмышками. Но страха в голове не было. Только рефлексы. Невозможно жить в теле и не бояться его смерти. Надо верить, что душа бессмертна.
«То ли еще будет?» — усмехнулся Панов и закусил губу своего Ненашева.
Демонстрируя явное преимущество траншеи перед стрелковой ячейкой, где можно бегать туда-сюда и прятаться за поворотом, Ненашев сместился влево и деловито, двумя руками, метнул под гусеницу имитацию тяжелой связки гранат. Сразу упал на дно, картинно открыв рот и зажав уши руками, показывая стоящим сбоку командирам и бойцам, что смотреть на результат не надо. Это только в художественных фильмах боец, после героического броска, красиво прогнувшись, умирает от пуль курсового пулемета.
Чаще гибли от осколков. Но если найдет цель пулемет выше, под танк не надо лезть.
В очень странном, далеко не геройском виде, появился капитан перед бойцами. Мокрая от пота гимнастерка, окровавленная губа, слегка заплетающиеся ноги, кривая, но ехидная усмешка и бормотание под нос: «Клопа танком не раздавишь!»
— О! Клево! Сидишь в окопе, и над тобой танк пролетает! — Максим за шкирку схватил двух, ломанувшихся от него лейтенантов и потащил их на свое место. Испытал удовольствие сам – поделись им с товарищами.
«Не надо упираться, надо верить командиру», — шептал им Максим, а после по неглубокой канаве пополз навстречу танку, желая окончательно отучиться впадать в истерику[311].
Потом ребята в черных комбинезонах еще несколько раз лихо перемахнули через узкую траншею, не обижаясь на усиливающийся стук деревянных болванок о броню. Ненашев не поленился и нарисовал побелкой на броне танка уязвимые места, куда надо целиться.
Ребята Максима кидали не только «связки гранат», но и имитацию «бутылок», учась «на автомате» поджигать фитиль. Химических капсул, штормовых, охотничьих спичек никто комбату не даст. Как и котлов для выварки напалма. И до жидкости «КС» еще не добраться. Попробуй, объясни летчикам, зачем она нужна пехоте.
Все что у него есть, это бензин, выработанное машинное масло, гудрон и деготь. Последние два компонента добавлялись в мизерном количестве, но создавали неповторимую и незабываемую атмосферу.
Добыть это все было задачей не тривиальной. Нефтепродукты, и, главное – дефицитные бутылки, на каждом углу не валялись.
Забрасывая удочку в дивизию Губанова явочным порядком, Панов заранее знал фамилию человека, к кому обращаться.
Начальник оперативного отделения в штабе Губанова, человек исполнительный, но сильно сомневающийся в правильности нахождения дивизии рядом с границей. Его предложение отвести ее, куда подальше, не прошло[312].
Андреев сразу понял, зачем нужна обкатка танками комбату, прикрывающему их городок и парк с юга-запада.
Основание серьезное есть, директива Тимошенко. До июля учиться наступать, дальше обороняться[313].
Мало того, Андреев устроил командирам УРовцев поход в учебный класс.
Тут вам не вырезки из газет от капитана Ненашева. В кабинете танкистов висели цветные картинки и схемы немецких танков «Т-II», «Т-III», «Т-IV», венгерских «Туранов», японских «Ха-Го», итальянских и чешских машин.[314] Богато живут, не в пехоте. И публика здесь более образованная: трактористы или ребята с шестью-семью классами[315].
Зато можно хвастаться штурмовой полосой метров в сто пятьдесят. Все по наставлению, даже норматив утвержден. Панов почти ничего и не менял.
Надо проползти двадцать метров под проволокой, пробежать по двум бревнам на высоте одного и полутора метров над землей. Перепрыгнуть три палисадника, перелезть через деревянную стенку, перепрыгнуть окоп, вскочить в другой такой окоп и бросить из него три гранаты, выскочить и перепрыгнуть еще окоп, а затем колоть и бить прикладом семерых «противников».
Около стоек-чучел находились красноармейцы с длинными палками. Они бойца старались уколоть. Удары надо было отбить, а потом стукнуть по «голове врага» — тряпичному шару на другом конце палки[316].
Получились знакомые «веселые старты». Кругом стоял народ и криками, свистом и улюлюканьем подбадривал участников. Ненашев немного подумал и вместо палок сунул бойцам карабины, для начала установив эластичный штык. Глянем, как у ребят получится с травматизмом.
Штыковой удар входил в довоенную подготовку бойцов Красной Армии. В уставе прописывалось во время мощного огня артиллерии и станковых пулеметов быстро сблизиться с передним краем обороны противника для решающего броска в штыковую атаку[317]. Выковыривать из траншей последних, оставшихся в живых и полностью деморализованных солдат врага.
В сорок втором статью из Устава уберут. Потому как командиры превратно понимали тактику пехоты, забывая, что нет под боком артиллерии, способной срыть укрепления врага. В этом, отчасти, и причина пассивности пехотинцев, не стрелявших из личного стрелкового оружия для подавления врага.
Однако, траншейный бой никто не отменял. Там нет красивых поединков, все действие больше похоже на коллективную резню. Любая вещь – оружие, если нет возможности выстрелить или бросить гранату под ноги врага. Нет времени на рукомашество, один-два удара, потому как набегают на тебя толпой.
Но в занятиях существует особый эффект.
Учат пользоваться штыком, лопаткой, каской, гранатой, укрепляя не только тело, но и дух. Никто еще не придумал лучше системы для развития агрессивности, координации движений и реакции. Даже стрелять человек начинает лучше.
Вот еще день, растрясут кости и заставить бегать парой. Боевая двойка лучше бойца-одиночки в десяток раз, значит, пусть привыкают друг к другу. Дальше – групповой бой в окопах и узких ходах сообщения.
В качестве идей Панов ничего нового не внес. «Детиздат» и только. Если кто-то начнет возникать, то пошлет его Панов читать «Технику-Молодежи» ЦК ВЛКСМ. Два рубля идея, зато бери и изучай, как отступала русская армия в 1915 году, а заодно журнал индифферентно демонстрировал, как два человека в военной форме профессионально, но «условно», убивали друг друга[318].
