Сердце стучало сильно и даже болезненно, и она прижала к груди сжатый кулак. Они все-таки вернулись… В это уже не верилось: казалось, они не вернутся никогда и она навсегда останется в усадьбе с фьяллями. Эти четыре дня, что дружина Ормкеля провела здесь, Тюра прожила, как бы ступая по тонкому льду. Побывав по соседству, захватчики привезли множество съестных припасов, и целыми днями Тюра хлопотала над котлами и сковородками: шестьдесят человек накормить нелегко! Но эта занятость стала для нее благом, так как не оставляла времени для страхов. Искать расположения фьяллей ей не позволила бы гордость, а притворно улыбаться и втайне обдумывать, где бы достать яду, у нее не хватило бы ни смелости, ни воображения. Поэтому Тюра просто занималась делом, без улыбок и без проклятий, не спорила с распоряжениями Ормкеля и тем не побуждала его доказывать, что хозяин в усадьбе именно он. И угадала: Ормкель был слишком занят сбором дани, а его дружина была приучена не лезть вперед вожака. У фьяллей это вообще не принято. Очень собранное племя. Хагир говорил, что достоинства врага – твоя головная боль. Но иной раз, как выяснилось, совсем неплохо иметь врагами собранных и послушных вождю людей. Богиня Фригг! Да кто же придумал, что она, вдова с девочкой и кучкой напуганной челяди, должна противостоять вооруженной дружине!
Дни тянулись медленно, и Тюре уже казалось, что это теперь навсегда. Появление «Волка» оказалось для нее не меньшей неожиданностью, чем для фьяллей. Прижавшись к посудным полкам, чтобы не быть затоптанной суетящимися фьяллями, она всматривалась в их взбудораженные и веселые лица и дрожащими пальцами теребила край передника. Богиня Фригг! Они рады возвращению хозяев, а она встревожена, все наоборот. Еще бы им не радоваться – они уже предвкушают легкую победу. А она не уверена, что они ошибаются. Хочется надеяться на лучшее, но силы явно неравны. Хоть бы Стормунд вовремя все понял и сообразил отступить, поискать где-нибудь помощи… Да где ее теперь найдешь? И нечего надеяться: смелости в нем всегда было больше, чем благоразумия, он увидит таких гостей и полезет в драку… Что теперь будет? У него не больше сорока человек, а тут шестьдесят… Что будет?
Ормкель даже прыгал на месте от возбуждения; его лицо раскраснелось, глаза радостно блестели.
– Бежим на берег! – кричал он и шарил по поясу, проверяя, что из оружия при нем. – А то они попортят корабль! Быстро, все!
Через какие-то мгновения фьялли уже выходили из ворот. Те из домочадцев Березняка, кто посмелее, устремились за ними; Тюра успела только поймать Асту, засунуть ее в девичью и приказать Гуннхильд не выпускать никого из детей, «пока все не решится». И побежала на берег вслед за дружиной, едва успев набросить плащ поверх накидки.
Задыхаясь от бега и волнения, Тюра вместе с Ламби, Эйком и другими храбрецами из челяди добежала до гребня берегового склона. Фьялли уже собрались внизу, перед корабельным сараем. Отсюда, с высокого обрыва, были отлично видны низина берега и вода фьорда с кораблем на ней: конечно, это Ульвмодов «Волк», еще более потрепанный морем, чем был при уходе.
Корабль подошел так близко, что она видела и Хагира на сиденьи кормчего, и Стормунда с Бьяртой на носу, и знакомые спины и головы гребцов. Вон Гьяллар, вон Альмунд и Бранд, вон и Хринг кузнец! Хагир цел, и Стормунд с ними, он спасен, освобожден, возвращен домой! При виде драгоценных родных лиц Тюре хотелось прыгать от счастья, но в сердце острой спицей колола тревога: ведь внизу у берега стоят враги! Так хотелось как-нибудь перепрыгнуть через этих серых волков под горой и лебедем перелететь к своим! От напряжения из глаз Тюры лились слезы, и она морщилась, моргала, проворно смахивала их с ресниц, чтобы не мешали смотреть.
Радость и страх слились в какую-то нестерпимую смесь. Что будет? Что будет? Конечно, Стормунд видит фьяллей: не зря он прикрывается щитом и грозно машет мечом. Корабль замедлил ход, все свободные от весел хирдманы тоже столпились на носу и у ближнего борта, вооруженные, как для битвы. А возле мачты Тюра мельком заметила знакомую маленькую фигурку. Коль! Выглядывая из-за большого щита, мальчик тянул шею и старался разглядеть берег. Вот он где! Но как он туда попал? Неужели побежал навстречу? И ему так повезло, что он действительно встретил их! Теперь хотя бы ясно, что они все знают!
– Привет тебе, Стормунд по прозвищу Ёж, то есть Ёрш! – орал Ормкель, выбежав к самой воде, так что холодные волны касались его башмаков. Держа на одной руке большой красный щит с белым узором в виде молота, а в другой длинное копье, он приветственно размахивал тем и другим. – Ты долго гулял, я уже соскучился по тебе! Ты узнал меня? Я – Ормкель сын Арне, родич Асвальда Сутулого! Торбранд конунг прислал меня собирать с тебя дань! А ты убежал, но я решил непременно тебя дождаться! Как я рад, что мы встретились!
– Я не звал в гости таких поганцев, как ты! – ревел в ответ Стормунд. Его темная борода топорщилась, глаза из-под шлема ярко сверкали, и вид он имел самый грозный. – Чтобы Хель сожрала таких гостей, и ты скоро к ней попадешь!
– Что? – Ормкель так возмутился, что шагнул прямо в воду. – Да ты и ответить не умеешь как следует, так я тебя поучу вежливости, бревно неотесанное! Где ты бродил столько времени, трус проклятый, а теперь приехал меня оскорблять! Ты сам пойдешь в зубы Волку, и твой паршивый «Волк» тебя не спасет! Давай выходи на берег, посмотрим, чья удача крепче! Давай! – И он вызывающе взмахнул копьем. – Я тебя живьем сожру!
– Сожрешь ты навозную кучу! – отвечал Стормунд. – Я не собираюсь пачкать твоей поганой кровью мой берег! Вон у тебя там какая-то вонючая дощечка поганит мой сарай – садись на нее и греби сюда, тут и посмотрим, у кого руки способнее! А у тебя только язык годится для болтовни! Мальчишка! Небось увел тайком отцовский корабль, пока он отвернулся, и теперь боишься идти домой – как бы с тебя там не спустили штаны!
Фьялли возмущенными криками отвечали на эту брань, но Ормкель кричал громче всех:
– Ты, вонючий слютняй, грязная квиттинская свинья, мерин бесхвостый! Мой отец погиб как герой и теперь сидит в Валхалле среди героев, а твой отец всю жизнь свиней кормил и сам с ними из корыта жрал! Ты у меня сам к свиньям пойдешь! У тебя на корабле женщина стоит на носу, а тебе и твоим подлецам людишкам место за прялкой, в кухне, в женском платье!
– У меня на корабле одна женщина, а у тебя на берегу вижу полсотни женщин! И ты первый! Женское дело – болтовня! Седлай твою плавучую собаку и вали сюда – посмотрим, кто чего стоит! Или боишься ножки промочить? Ха-ха!
Бранясь на разные голоса, фьялли побежали к корабельному сараю и стали толкать «Златорогого» в воду. Тюра, с обрыва наблюдая за всем этим, едва стояла на ногах от ужаса и волнения: злобная брань и ожесточение обоих противников обещали страшное кровопролитие. Стормунд, Стормунд! Зачем он так их раздразнил! Почему Хагир и Бьярта его не удержали! У них хуже корабль, у них меньше людей, и люди эти, вчерашние пастухи, не слишком-то за два месяца набрались боевого опыта, чтобы одолеть отлично выученных и привыкших к победам фьяллей! Зачем? Не лучше ли было поговорить мирно? Ведь что-то же они привезли? Сверху было видно, что «Волк» сидит в воде глубоко и тяжело нагружен: под всеми скамьями лежали плотные мешки, они даже загромождали проход и днище. Даже если там просто зерно, то откупиться будет можно! А теперь их разобьют, и Ормкель, злой, как великан, еще и сожжет усадьбу! Тюра ломала руки в отчаянии: люди, которых она так любила и так ждала, вернулись из-за моря невредимыми только для того, чтобы погибнуть у нее на глазах!
Фьялли тем временем столкнули «Златорогого» в воду и проворно лезли на борта. «Златорогий» свободен от иного груза, кроме людей, все припасы и прочее имущество фьяллей перенесено в усадьбу. При большем числе гребцов он легко догонит «Волка», а его более высокий борт даст преимущество в битве. О богиня Фригг! Сейчас все будет кончено!
Однако боги не совсем лишили Стормунда рассудка. Пока фьялли возились со своим кораблем, «Волк» повернул и стал выгребать назад, к устью фьорда. Уходит! Видя это, фьялли разразились негодующими криками, но «Волк» был слишком далеко, чтобы достать его стрелами. Но даже если Стормунд вдруг образумился и решился бежать, ничего не выйдет: «Златорогий» неизбежно его догонит. Глядя, как «Волк» проскакивает в опасной близости от подводных камней, часть которых виднелась над поверхностью, Тюра прикидывала: может, Стормунд хочет посадить фьяллей на камни? А если не выйдет? Они тоже не в первый раз в море! Но оба корабля удалялись, и Тюра вслед за молодыми пастухами пустилась бежать по берегу.
Ах, как быстро летят корабли по волнам и как медленно человеческие ноги одолевают каменистый берег! Какой длинный берег и какие короткие человеческие шаги! Тюра скользила на мокрых от снега камнях, задыхалась, холодный ветер разрывал грудь. Не помня себя, стараясь только не отстать, она добежала до ближайшего мыса и вдруг увидела за мысом что-то странное. Высокое дерево растет прямо из волн и покачивается вместе с ними, а на его вершине виднеется бронзовый узорный флюгер в виде пляшущего волка…
