– Такие вещи же сразу не проходят, – осторожно сказала она. – Вы вообще представляете, как с нами обращались? Через что пришлось пройти Хенрику? Они запирали его в земляном подвале. Не один раз, а много. Мы были как подопытные кролики. Господи, мне же было всего три года. Хенрику – пять. Когда мы туда приехали. Вы знаете, что мы пережили? Мы думали, что это правда, понимаете? Неудивительно, что люди от такого болеют. Неудивительно, что им приходится искать место, где можно спрятаться, в своих собственных фантазиях.
– Так это прошло не сразу? Он продолжил этим заниматься? – спросил Мунк.
– Да, но, господи, как я им горжусь, как хорошо он все преодолел!
– Очень трогательно, – сказала Миа Крюгер, доставая конверт, спрятанный во внутреннем кармане куртки. – И при обычных обстоятельствах я бы посочувствовала вам обоим.
Она открыла конверт и положила фотографию на стол перед Хелене Эриксен.
Камилла Грин.
Голая на земле.
С онемевшими от страха, открытыми глазами.
Миа опять метнула взгляд на Мунка, на этот раз он кивнул, что пора включить диктофон.
– Время 18:25. Присутствуют начальник отделения полиции на Марибуэсгате, 13, Холгер Мунк, следователь по делам об убийстве Миа Крюгер и…
Хелене Эриксен была бледна, когда они пришли, но ее глаза еще больше поблекли, когда она увидела фотографию, которую перед ней положила Миа.
– Пожалуйста, сообщите ваше имя, дату рождения и адрес.
– Что?
– Ваше имя, дата рождения и ваш адрес, – сказала Миа, показав на диктофон.
Прошло еще несколько секунд, и Мии пришлось повторить еще раз, прежде чем светловолосая женщина смогла открыть рот.
– Хелене Эриксен. 25 июля 1969 года. «Садоводство Хурумланне», 3482, Туфте.
Слова медленно лились из бледных губ, а глаза никак не могли оторваться от ужасающей фотографии.
– У вас есть право на адвоката, – продолжила Миа. – Если у вас нет средств, вам будет предоставлен адвокат…
Она уже собиралась продолжить, когда в дверь постучали и показалась голова Аннете Голи, она кивком подозвала Мунка.
– Что такое? – спросил Мунк, закрывая за собой дверь.
– У нас проблема, – сказала Аннете Голи. – Приехал его адвокат.
– И что?
– Его не было в стране.
– В каком смысле?
Мунк нахмурил брови.
– Хенрика Эриксена. Его здесь не было. У него есть вилла в Италии, – сказала Голи. – Он проводит там каждое лето.
– Но какого черта? – взвился Мунк.
– Что нам с этим делать? – спросила Аннете.
– Вы с Кимом, займитесь им, – ответил Мунк, подумав секунду.
– В каком смысле?
– Проведите стандартный допрос. Выжмите из него все, что сможете, скажем, двадцать минут, потом встречаемся здесь.
– Ок, – быстро кивнула Аннете Голи, Мунк открыл дверь и вернулся в комнату для допросов.
67
Габриэль Мёрк сидел в своем кабинете на Марибуэсгате и никак не мог разобраться в своих чувствах. Миа прислала ему несколько сообщений с извинениями, и тем не менее… Неужели они и правда думали, что он имеет к этому какое-то отношение?
– Габриэль?
Голос из-за двери нарушил его раздумья.
– Да?
– У тебя есть пара минут? – спросил Людвиг Грёнли. – Мне бы не помешала свежая голова.
– Конечно, – отозвался Мёрк, проследовав за Грёнли по коридору в его кабинет.
Весь день в офисе почти никого не было. Одна только Ильва сидела за монитором и жевала жвачку, а остальные были в Грёнланде.
– Что такое? – спросил Габриэль, облокотившись о стул Грёнли, когда тот сел.
– Я получил одно видео, – сказал Людвиг. – Из Природно-исторического музея. Ты в курсе или как?
– О чем?
– Судя по всему, нет, – улыбнулся Грёнли.
Пожилой полицейский дважды кликнул на иконку на рабочем столе, и на экране появилось черно-белое видео.
– На что мы смотрим? – с любопытством спросил Габриэль.
– Так ты ничего про это не слышал? – спросил Грёнли, обернувшись.
– Нет.
На видео была группа людей, входящих куда-то, что-то вроде галереи или музея.
– Ох уж эта Миа, все время действует своими путями, – сказал Людвиг.
– Так что это такое?
– Ботанический сад в Тёйен. «Садоводство Хурумланне» на экскурсии. В Природно-историческом музее.
– Ага?
Видео дрожало и было очень размытым. Очевидно, запись с камеры наблюдения. Группу людей встретил мужчина с белыми всклокоченными волосами и показал им дорогу наверх по лестнице.
– Тут все нормально, – сказал Людвиг и кликнул дальше. – И здесь тоже.
Габриэль с любопытством смотрел на экран.
– Но вдруг, вот, смотри. Что думаешь? Посмотри сюда.
Грёнли обернулся к нему, когда группа на видео вошла в зал с разными витринами, полными животных.
– Разве это не странно?
– Что странно? – спросил Габриэль.
– Перемотаю чуть назад, – сказал Людвиг. – Вот, – сказал он, нажав на кнопку «стоп». – Видишь?
Габриэль вгляделся в картинку, но покачал головой.
– О чем ты?
– Сейчас распечатаю, – сказал пожилой следователь, нажав на клавишу.
Габриэль прошел за Грёнли к принтеру и дальше в переговорную.
Людвиг повесил только что распечатанную фотографию рядом с другими, уже висевшими там.
– Тут мы видим почти всех, правильно?
Грёнли повернулся к нему и показал на картинку.
– Вот Хелене Эриксен. Вот Паулус Мунсен. Вот Изабелла Юнг.
Габриэль следовал за его пальцем, водящим по картинке, и кивал.
– Но кто, черт возьми, вот это?
Людвиг показал на одно из лиц на фото. Раньше он никогда его не видел. Молодой парень в рубашке, в круглых очках, который, в отличие от всей остальной группы, смотрел не на чучела животных в стеклянных клетках: его взгляд был прикован прямо к камере.
– Это не кто-то из списка, насколько я помню, – сказал Габриэль.
– Да, разве не странно?
– Посмотри, тут есть все, правильно? Учителя, Эриксен, Мунсен, девочки – но этот парень?..
Габриэль посмотрел на доску, которую Людвиг еще раньше завесил фотографиями всех жителей, всех учителей, но этого нового лица нигде не было.
– И почему он смотрит прямо в камеру?
– Странно, – согласился Габриэль.
– Странно, да? Школьная экскурсия. Все смотрят на животных, как бы скучно это ни было, но этот пацан глядит прямо в камеру, как будто он…
– …проверяет, где она, – закончил Габриэль.
– Может, я, конечно, чересчур подозрителен, вот поэтому мне и нужен был свежий взгляд. Как думаешь, мы сможем это использовать?
Габриэль стоял и молча смотрел на картинку. Глаза за очками, смотревшие на него почти удивленно, пока остальные в группе разглядывали стенд, на который показывал седовласый экскурсовод.
– Вот дерьмо, – сказал он, не в силах оторвать глаз от парня в рубашке.
– У нас на стене его нет, так ведь? Ты же его здесь не видишь?
Грёнли развел руками, указав на фотографии всех лиц из «Садоводства Хурумланне».
– Совершенно точно нет, – ответил Габриэль.
– Так значит, это не я начинаю стареть? Или упустил что-то? – улыбнулся ему Людвиг.
– Но какого черта он смотрит в камеру? – задумался Габриэль. – Может, это имеет отношение к взлому, когда украли перья?
– Ты так думаешь? – спросил пожилой следователь.
– Именно, – сказал Габриэль, почти загипнотизированный этим незнакомым лицом, уставившимся на него.
Парень в светлой рубашке и круглых очках.
– Тут что-то есть? Или я ошибаюсь?
– Определенно что-то есть, – согласился юный хакер. – Определенно, Людвиг.
– Я звоню Мие, – сказал Грёнли и выбежал из комнаты за своим телефоном.
68
Новое место казалось маленькому мальчику странным, и поначалу ему все было непривычно, но постепенно все наладилось. Тут было не так много книг, но стены были толще, поэтому никто не обсуждал его по вечерам, и эта женщина, всем тут управляющая, оказалась довольно милой. Хелене. Она не смотрела на него странно, как это делали другие в том, прежнем месте. Она относилась к нему так же, как и к другим подросткам, которые тут жили, ведь детей тут не было, но это не страшно. Ему все равно больше всего нравилось быть самому по себе.
Здесь было еще семь человек, но мальчик всего один, Матс, и он очень нравился мальчику. На самом деле, Матс даже немного напоминал ему о маме, все время говорил, какой плохой мир вокруг и какие все люди больные на голову. Еще Матс любил краситься, но не совсем так, как мама: он рисовал черные круги вокруг глаз и красил ногти черным лаком. Матсу вообще нравилось все черное. У него была только черная одежда, а на стенах висели плакаты с музыкантами, также одетыми в черное, с накрашенными белыми лицами и шипованными браслетами. Метал. Вот что играли эти группы. Маленький мальчик особо не видел их, в основном слушал, когда Матс сидел с музыкой в своей комнате, показывал и рассказывал. Было много видов метала. Спид-метал, дэт-метал и то, что ему казалось самым привлекательным, – блэк-метал. От музыки он был не в восторге, слишком много воплей, но ему нравились истории, особенно про блэк-метал. Про группы, которые приносили в жертву коз и выставляли на сцену голых людей на крестах на своих выступлениях, а тексты у них были про сатану и смерть.
