— Буду благодарен. — Кивнул я, сглотнув.
— Конечно. Ведь Мара Бейфанг ни за что теперь не забудет, что сам Лонг Фан обещал ей «подарить благо».
— Мара Бейфанг, кажется, решила свою проблему. — Я показал глазами в сторону двух паланкинов с восседающими на них покойниками.
— У Гончей Императора нет ее собственных проблем. — Вздохнула та. — Сейчас эта Мара поняла, что когда думала, будто решает свою проблему — она всего лишь решала проблему Императора.
— Этот Лю Фан будет молиться, чтобы когда-то были решены проблемы Мары Бейфанг, а не проблемы Гончей Императора.
— Опасные речи… Мара любит опасные речи — они заставляют ее хвостик и ушки сладко дрожать от предвкушения опасности… Надеюсь, Лю Фан понимает, что многие проблемы Мары Бейфанг могут быть решены только им? Решены легко и непринужденно?
Вот только…
— … вот только для начала, — Продолжала Мара, будто прочла мои мысли. — Лю Фану придется решить проблемы Лю Фана.
— Проблемы Мары Бейфанг могут быть решены не только Лю Фаном, но и Лонг Фаном.
— Ах! — Томно прошептала Мара. — Опасность, опасность и еще раз опасность! Ты прав. Но мне хотелось бы, чтобы оба этих Фана решили мои проблемы… И тогда не будет слуги преданней у них двоих!
— И что они получат взамен?
— Один получит верную и покорную супругу и мать своих детей. Другой — верного и старательного продолжателя своей Воли. — Она встрепенулась. — Дочь наложницы первого наследника слишком увлеклась беседой с учтивым молодым человеком. Увы, но столь долгая беседа уже выйдет за рамки приличий…
— Прощай, Мара.
— До скорой встречи, Фан… — С мягкой улыбкой поправила она. — И подумай, пожалуйста: и Гончая, и Мара Бейфанг с готовностью вручат тебе в руки свою судьбу!
Бом-м-м! — Первое, что я услышал, когда Мара убрала защитный полог.
А первое, что увидел — хитрые глазенки сестер и очумелые огромные глаза-тарелки Вейжа:
— Это была сама Мара Бейфанг? — Потрясенно прошептал он, провожая взглядом уходящую Гончую.
— Ха! — Не выдержала Хао и похвасталась. — Всего лишь одна из наложниц нашего братика!
— Сто восемьдесят четыре… — Прошептала Шу Шан.
— Что? — Повернулся я к ней. — Ты о чем?
— Сто восемьдесят четыре человека находятся сейчас во дворе храма. Этот Лю Фан хотел знать об этом.
— Э? — Озадачилась Хао.
— Ну, братик, ты даешь! — Выдохнула Цу.
— Благодарю. — Вздохнул я. — Эта Шу Шан очень старательная!
— Спасибо, мой любимый Лонг Фан! Похвала Мары проливает мед на сердце мое!
У Шу Шан в голове не просто каша, а какая-то болтанка. Например, образ Мары Бейфанг каким-то макаром наложился на мой образ…
В ножки Бо Уну, что ли, бухнуться? Вроде специалист в менталистике — должен уметь справляться с гипнопрограммами. Но что мне это будет стоить? Может, тогда Хану хорошо попросить… когда и если она снова появится на горизонте?
* * *
Насилие над личностью — одно из самых страшных преступлений. Дело даже не в последствиях для общества. Дело, наверное, в способности других, обладающих достаточно развитым воображением, «примерить» это насилие на себя и испытать всю глубину гадливого омерзения и от происходящего, и от последствий. Вот из-за этого насилие над личностью воспринимается другими личностями (развитыми и нормальными!) столь резко негативно, и осуждается обществом (развитым и нормальным) официально и на полном серьезе.
И из-за этого я испытал вечером приступ натуральной паники, когда Шу Шан снова «испугалась спать одна» и снова увязалась за мной в мою спальню. И «забыла» в гостиной свой меч, призванный оберегать ее девичью честь от похотливых посягательств невоздержанного Лю Фана.
Навык менталиста, даже такого неопытного новичка, как я, более-менее управлять своим разумом, докапываться до мотивов и причин любых своих мыслей и последующих действий — это не всегда благо. Например, у меня даже нет стандартной отговорки «Ой! Я не подумал!» после какого-нибудь своего косяка или фейла.
Вот и сейчас я прекрасно осознавал, что если у нас с Шу Шан произойдет секс (а судя по решительному виду девушки, иного итога совместного пребывания в одной спальне и в одной постели даже не предполагается), то в будущем я буду вынужден постоянно помнить: я насиловал зомбированную девушку с жестоко перекореженной и, возможно даже сломанной, психикой. Или, выражаясь протокольным языком, «совершал действия развратного характера в отношении лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии».
И? Что делать?
Мы с котом переглянулись. Мой растерянный взгляд наткнулся на стену полного непонимания, наплевательства и, даже, я бы сказал пренебрежения к проблемам этого Лю Фана по причине абсолютной надуманности проблемы. Ну да, ну да — жестокое средневековье, отсутствие гуманизма, как общественной системы… А у кота там, между прочим, местные кошки вниманием не облагодетельствованы, певчие птички не оприходваны… а этот сноб Вудах просто бесит своей белой шерсткой, мажор!
Так что, давай, дружище, быстренько раскладывай эту девку, которая сама на тебя наброситься готова! И я пойду! Я же знаю, ты справишься! Ты ведь у нас кто? Правильно! Ты — вакцина! Другими словами, адаптированный к организму штамм смертельного вируса!
Ключевая здесь часть — «адаптированный»! Что тебе не ясно в этом слове, братан? Вот и веди себя так, как поведет себя абсолютно любой мужик ЭТОГО МИРА! Берешь вот эту, кладешь вот сюда, раздвигаешь ей ножки, засовываешь свой «нефрит» вот сюда! Вопросы?
Я помотал головой, вытряхивая из нее ментальный шум. И повернулся к Шу Шан, с лихорадочной улыбкой торопливо и молча сбросившей с себя всю одежду. Она как раз подползла ко мне по ковру и протянула руки с явным намерением что-то нехорошее сделать с поясом моих брюк.
Короче! Действуем сейчас следующим образом…
— Хм… я изучила практически все доступные мне материалы по твоему делу, Фан. А доступно мне многое. И должна сказать, что, видимо, над дочерью брата главы клана Шу, нежной Шу Шан, довлеет какой-то злой рок, неразрывно связанный с семьей Лю…
Мара задумчиво коснулась кончиками пальцев виска рухнувшей на ковер без сознания Шу Шан.
— … ты знаешь, вредно и даже опасно столько раз бить человека практически только в две точки на его голове. Это не лучшим образом сказывается на его умственных способностях и на телесном здоровье!
С некоторым удивлением (и это мягко говоря) я рассматривал неведомо как оказавшуюся в моей спальне Мару Бейфанг.
Можно было бы сказать, что Мара Бейфанг во что-то одета. Но — нет. Назвать это это одеждой язык не поворачивался. Она была в очень знакомой прозрачной ночнушке и столь же знакомых белых тапочках! Кажется, Хана оставила их здесь, с собой не взяла… что, кстати, должно меня радовать и успокаивать. Потому что у этих предметов «одежды» только одно назначение — разжигать огонь страсти в представителях мужского (и сильно подозреваю — не только) пола с немного предсказуемыми последствиями в дальнейшем совместном времяпрепровождении. И этот честный с собой Лю Фан даже не собирается кокетничать и скрывать — он не менее ревнив и не менее собственник, чем его Хана!
И не я один был удивлен (мягко говоря). Серый кот, огромными глазами рассматривая неожиданно появившуюся гостью, выгнув дугой спину и хвост, пятился назад, ощерившись угрожающим оскалом.
Бейфанг резко развернулась в сторону кота, заставив того слегка подпрыгнуть и распушиться еще сильнее.
— Оу! — Чрезвычайно довольно протянула Мара. — Кажется, дело об исчезновении хомячка и нанесении тяжких телесных повреждений чиновнику десятого ранга при исполнении им его служебных обязанностей можно считать успешно раскрытым!
В руках Мары чернели матовой сталью два коротких клинка, а кот припал к ковру, явно собираясь броситься на девушку. И я поспешил вмешаться — слишком уж улыбка Мары стала… хищной:
— Ангэе! Не вздумай на нее нападать! Лучше… иди погуляй!
