С воплем, от которого разлетелись на мелкие осколки все бокалы в баре, демон Бафамал исчез, оставив после себя плотное облако черного маслянистого дыма.
Я сделала глубокий вдох:
— Я призываю тебя, Ваал, властитель всех легионов Абаддона.
— Она погубит всех нас! — кричала Пердита, пытаясь добраться до меня, однако ей мешало Око. — Остановите ее! Не позволяйте ей договорить!
Передо мной оказалась Амели. Лицо ее было бледным и напряженным, глаза походили на черные дыры. Она пыталась о чем-то меня предупредить, но я не могла остановиться, чтобы выслушать ее.
— Я призываю тебя, Ваал, и приказываю тебе появиться передо мной немедленно.
Воздух внутри круга сгустился.
— Нет! Он убьет меня! Никто не должен был узнать! Он заберет меня с собой! Прекрати, остановись немедленно! — Теперь Пердита рыдала, встав передо мной на колени. — Не делай этого, прошу тебя!
— Я приказываю тебе, Ваал, повелитель Абаддона, данной мне властью.
Воздух над кругом задрожал, и зал наполнился низким гулом, словно бушевала зимняя буря. Люди замерли, в страхе ожидая моих дальнейших действий.
Пердита в ужасе уставилась на меня:
— Прошу тебя! Умоляю, не надо! Он меня убьет!
— Эшлинг, — вмешался Дрейк, выступив вперед, — ты уверена, что хочешь этого?
— У меня нет выбора, — сказала я, не сводя взгляда с женщины, корчившейся у моих ног. Воздух над кругом переливался, там возникала призрачная фигура, и ветер, завывавший в зале, стал сильнее; вскоре раздались какие-то пронзительные звуки, словно кричало умирающее животное. У меня внутри все сжалось, мне стало нехорошо от ужаса. — Иначе она не признается в убийствах. Подчинись моей руке, моей крови, моему…
— Признаюсь! — пронзительно завопила Пердита и кое-как поднялась на ноги. — Я во всем признаюсь, только не пускайте его сюда! Если он придет, то заберет меня с собой и я буду проклята навеки! Прошу тебя, не надо, я признаюсь во всем!
— Ты признаешься в преступлениях перед всеми этими людьми? Ты признаешься в убийстве Авроры Довиль и Венецианца? Ты признаешься в том, что подстроила все так, чтобы подозрение пало на меня и Дрейка? Ты признаешься в том, что продала свою душу повелителю демонов Ваалу и пообещала отдать ему Орудия?
— Да, да, я признаюсь во всем. Я хотела, чтобы заподозрили Дрейка. Я организовала все так, чтобы полиция пошла по неверному следу и заподозрила членов Мира иного. Я признаюсь. Я признаюсь… — Она рухнула на пол, истерически рыдая, и забилась в конвульсиях рядом с нарисованным кругом.
— Я отпускаю тебя, Ваал, властью моей руки, моей крови и моего голоса, возвращайся в свое царство.
Я стерла пятнышко крови, замыкавшее круг. Вой стал еще громче, и вскоре все присутствующие с воплями зажали уши. Воздух внутри круга образовал воронку, словно дьявольское существо противилось мне и не желаю уходить, и на какое-то кошмарное мгновение я испугалась, что у меня не хватит сил отправить Ваала обратно, но я почувствовала, как волшебный камень раскатился у меня в ладони. Раздался невероятный шум, похожий на крики тысяч душ, мучащихся в аду, затем внезапно наступила тишина, и воздушный вихрь постепенно стих. Пердита, свернувшись клубком на полу, покачивалась и детским голоском повторяла нараспев: «Я признаюсь, я признаюсь».
Я подошла к Дрейку и что было силы наступила ему на ногу:
— Что ты получишь за свою помощь? Что ты получишь?
Он, стоя на одной ноге, потирал больное место, и от его огненной улыбки у меня чуть не испарилось нижнее белье.
— Я ни минуты не сомневался в том, что ты ее одолеешь. Ты моя супруга. Иначе и быть не могло.
Я ткнула его пальцем в грудь:
— Ты слишком самоуверен, тебя это до добра не доведет. Я официально с тобой развожусь. Уходи. Не хочу тебя больше видеть. Хотя, может быть, сегодня вечером. Без одежды. У тебя дома. Но после этого — никогда.
Я обернулась к зрителям, оживленно обсуждавшим увиденное. Рене извлекли из-под люстры и посадили у стены; голова у него была окровавлена, но в целом, казалось, он в порядке. Амели хлопотала над ним, отдавая приказания людям принести ей воды и целебных трав.
Люди Дрейка помогли Пердите подняться на ноги. Она безвольно повисла у них на руках, беспрестанно шевеля пальцами, словно рисуя что-то в воздухе. Я подошла ближе, чтобы поговорить с ней, но Пал покачал головой. Взглянув ей в глаза, я поняла, в чем дело. Взгляд ее был безумен, совершенно безумен. Она лишилась рассудка от страха после моих угроз вызвать Ваала и узнать у него правду.
Я содрогнулась всем телом и обхватила себя руками, чувствуя леденящий ужас при мысли о могуществе Ока. Я с ужасом осознала, какую страшную вещь я сейчас сотворила с другим человеком.
Рука Дрейка скользнула по моей талии, и по телу разлилось тепло. Я несколько мгновений боролась с желанием прижаться к нему, потом сдалась и впустила его огонь в свою окоченевшую плоть. Голос его, казалось, ласкал мою кожу, как тончайший шелк.
— Ты не виновата в том, что она сошла с ума. Она ступила на эту тропу гораздо раньше, чем встретила тебя. Разве это не безумие — убивать ради корысти?
— Да, но… но это я так напугала ее, чуть не вызвав Ваала.
— Она продалась Ваалу в обмен на власть. Это она приняла такое решение, а не ты. И теперь она расплатилась за это сполна. Ты тут совершенно ни при чем.
Мне нравились его слова, его аргументы были вполне убедительны, но я все равно не могла избавиться от чувства вины.
— Жаль, что все так быстро закончилось, — сказал Джим, подходя к Пердите и обнюхивая ее. — Подумай, сколько можно было денег срубить за это представление, — вы, девчонки, классно дрались!
— Только попробуй сделать то, что ты собираешься сделать, и будешь жевать сухой корм до конца своей собачьей жизни! — предупредила я.
Джим опустил поднятую заднюю лапу и, смерив меня мрачным взглядом, отошел от Пердиты.
— Как вы собираетесь с ней поступить? — спросила меня Амели, кивая на безжизненное тело.
Я взглянула в зал: народ расходился.
— Не знаю, на самом деле это не мне решать, правда? А почему все уходят? Я не принадлежу к Миру иному. Это вам, ребята, нужно думать, как с ней быть дальше.
Амели грустно улыбнулась:
— Вы победили ту, которая собиралась занять место Венецианца. По закону это делает вас…
— Нет! — завопила я, выпуская руку Дрейка и пятясь от них. — Хватит с меня и того, что я Страж, бывшая жена виверна и повелительница демона. Не буду Венецианцем! Джим, я тебе приказываю, расчисти мне дорогу! Надо убираться отсюда, пока у меня не начались неприятности!
Эпилог
— Хочешь, чтобы я тебя прямо здесь кастрировала?
— Да я ничего! — прошипел Джим, раздувая залепленные слюнями ноздри, и убрал морду с чересчур мягкого кресла. — У меня подбородок чешется, вот и все! Я просто почесаться хотел.
— За последние два дня ты своими занятиями сексом испортил две подушки, угол моей кровати, а также пылесос, который горничная оставила в комнате, пока убиралась в ванной. У Дрейка прекрасная мебель. Уверена, он хочет, чтобы она по-прежнему таковой оставалась.
Джим рухнул на пол.
— У меня сердце разбито, а ты запрещаешь мне немного поразвлечься с дурацким креслом. Ну хорошо. Пусть будет так. Можешь оторвать меня от моей возлюбленной Сесиль, но я ее никогда не забуду. Наша любовь будет длиться вечно.
Я погладила его по голове:
— Но я же не говорила, что мы уезжаем навсегда, — мне просто нужно вернуться домой и объяснить дяде, что тут произошло. А ты обязан всюду сопровождать меня. Так что хватит скулить.
— Когда я умру, мой призрак будет преследовать тебя.
— Как это ты умрешь, не говори ерунды!
Я прошлась по толстому ковру, устилавшему кабинет Дрейка, и принялась рассматривать картину, висевшую за немыслимо дорогим столом из красного дерева. Это был простой карандашный набросок сидящей женщины с вазой, но линии его были совершенны, и каждый штрих носил печать истинного мастерства.
— Тебе нравится мой да Винчи?
При звуке голоса Дрейка меня бросило в жар и охватили смешанные чувства, в которых я предпочла не разбираться. Я улыбнулась, глядя на женщину:
— Да Винчи. Я так и знала.
Я обернулась к вошедшему, и у меня учащенно забилось сердце при виде его мужественной фигуры, полной силы и грации.
— Можешь забрать его в обмен на Око Люцифера, которое… — Он поднял голову и принюхался, глаза его загорелись, и внутри меня запылал знакомый огонь. — Которое спрятано на твоей соблазнительной груди.
Я приподняла брови:
— И ты отдашь мне картину да Винчи в обмен на кусочек магнетита? Настоящего да Винчи? Который Леонардо?
— Да, это подлинник. И он не числится ни в одном каталоге. Это называется экскиз — набросок для картины. Я обнаружил его в Германии после Второй мировой войны.
