— Привет! — окликнул ее кто-то, отрывая от сокровенных мыслей.
Она подняла голову — над ней возвышался Роб, тоже с рожком мороженого в руке.
— Тайные мечты и все такое? Парапет забронирован или как?
Джемма пожала плечами, и Роб посчитал, что этого достаточно.
— Мята с шоколадной крошкой, — подмигнул он ей. — Лучший в мире вкус. А у тебя?
— Клубника.
— А мне ты всегда представлялась девушкой «двойной шоколад».
— Да?
Роб молча кивнул, но Джемме не хотелось вдаваться в подробности, что натолкнуло его на такой вывод о ее вкусовых пристрастиях.
— Решила не ходить со всеми в паб?
Он махнул в сторону «Портового кабачка».
— Слишком шумно…
— И денек сегодня тоже выдался суетный, правда? На съемках…
Джемма кивнула, а Роб издал протяжный печальный свист.
— Кажется, мы никогда этот фильм не закончим, — сказал он.
— Ой, я тебя умоляю!
Роб удивленно поднял брови:
— Знаешь, я таких неактрис еще ни разу не видел.
— Что это значит? — немедленно ощетинилась Джемма.
— Пойми меня правильно, — покачал головой Роб. — Я вовсе не хотел сказать, что ты плохо играешь, — ты, по-моему, одна из лучших в стране, и я очень удивлюсь, если тебя не переманит Голливуд, но… в общем, мне кажется, это все не для тебя.
Джемма помрачнела:
— Я тебя что-то не понимаю…
— Очень даже понимаешь, — возразил Роб, не смущаясь ее нежеланием обсуждать больную тему. — Я за тобой наблюдал и… — он выставил вперед ладонь, словно заслоняясь от свирепого взгляда Джеммы, вызванного его словами, — увидел по твоему лицу, до чего ты несчастна. Не отпирайся! Я давно это заметил.
Джемма молчала. Она не находила слов, чтобы его разубедить. Работа в кино и без того сплошная нервотрепка, а тут еще узнаешь, что за тобой наблюдают не только на площадке, но и за ее пределами…
— Смотри! — Роб ткнул пальцем в ее рожок. — Течет — вон там!
— Где?
— С другой стороны, — засмеялся он, указывая на потек.
Джемма повернула рожок, но было поздно — по всей руке уже пролегла блестящая пунцовая дорожка.
— Тебя нельзя пускать в приличное общество, — пошутил Роб, лукаво посмеиваясь.
Джемма расстегнула сумку, порылась в ней и достала носовой платок.
— Безобразие, — проворчала она, вытирая мороженое.
— На пляже без этого никуда, — утешил ее Роб.
Джемма, не дожидаясь новых клубничных потоков, стала быстро доедать свой рожок.
— Как продвигается вязание? — поинтересовался Роб, разглядывая содержимое ее сумки.
Джемма застегнула молнию. Неужели и он видел ее со спицами в руках?
— Можно посмотреть? — осторожно спросил Роб.
— Это еще… не закончено.
— Ничего, — не смутился он. — Покажи!
— Нет, правда…
Но Роб по-хозяйски расстегнул ее сумку и вынул детскую розовую кофточку.
— Ну надо же! — восхитился он. — Просто чудо! Лучше, чем моя мама вязала, а она, скажу тебе, была большая мастерица. У меня четыре сестры и двое братьев, и она нас всех обвязывала, пока мы не поступили в колледж. Впрочем, она хотела, чтобы мы и там носили ее вещи. Думаю, она и свадебные платья сестрам могла бы связать, если бы постаралась.
Джемма рассмеялась.
— Между прочим, ты могла бы этим неплохо зарабатывать, — заметил Роб.
Джемма почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Она и сама уже давно вынашивала подобные планы, хотя понимала, что с точки зрения общественного признания это занятие не так выигрышно и никогда не сравнится с актерской игрой. И тем не менее больше всего на свете ей хотелось сидеть дома и что-нибудь вязать. Она постоянно фантазировала, какие интересные вещи могли бы у нее получаться, и рисовала фасоны на обороте сценария. Джемма мечтала о мотках роскошной пряжи, о невиданных прежде сочетаниях оттенков — вот только сможет ли она на это прожить?
— Терезе тоже понравилось, — сказала она.
— Ничего удивительного, вещица — первый сорт, — похвалил Роб. — Ни за что не бросай это дело. Можно даже создать веб-сайт и продавать свои работы в Интернете. Я уверен, ты не прогадаешь.
Джемма невольно улыбнулась: ни с кем она еще не обсуждала свои тайные замыслы.
— Попытаться обязательно стоит — если у тебя это, конечно, не блажь.
— О нет, не блажь, — заверила Джемма.
— Вижу, — подтвердил Роб. — Не сомневаюсь, что ты, если постараешься, можешь добиться чего угодно. Добилась же в актерской игре. И у тебя хорошо получается, только, Джемма, я точно знаю, что сердце у тебя к кино не лежит.
Она встретилась с ним взглядом. Роб смотрел пристально — словно глазами проникал ей в самую душу. Кто же он, этот человек, разбирающийся в вязанье лучше, чем Генри Тилни из «Нортенгерского аббатства» — в муслинах?
— Сама посуди, многого ли ты достигла, играя в кино? — продолжал Роб.
— Но это моя первая картина, — начала оправдываться Джемма.
— Да, но был еще телефильм.
— Но не то чтобы очень…
— Ты все время себя принижаешь, — перебил Роб, — хотя многое успела сделать. Я только хочу сказать, что всего этого ты достигла как будто через силу. А теперь представь, какие горы могла бы свернуть, если бы тебе это было интересно.
Джемма вдруг поняла, что все это время слушает его с невольной улыбкой.
— Ты и правда думаешь, что я смогла бы?
— Конечно!
— Смешной ты…
— Почему?
— Нет чтобы пропускать пинту за пинтой с приятелями, сидишь тут со мной на парапете, ешь мороженое и рассуждаешь о вязаных кофточках…
— Я с тобой — остальное не важно, — шепнул Роб, наклонившись к ней совсем близко.
И прежде чем Джемма успела сообразить, что ответить, он поцеловал ее. Ничего подобного Джемма не ожидала, но она не отстранилась, а прикрыла глаза и ответила на его поцелуй. Вокруг них, хрипло крича, летали стаи чаек.
На его губах еще угадывался мятно-шоколадный привкус, и Джемма не знала, понравилась ли ему клубника.
Глава 36
Когда Оли и Кей вышли из Уэнтуорт-хауса, уже смерклось, небо и море охватила мгла. Ночная гавань с темно-лиловой водной гладью казалась поистине волшебным зрелищем, и Кей снова поблагодарила судьбу за то, что теперь может считать Лайм-Реджис своим домом. Впрочем, к удовольствию примешивалась и горчинка, потому что ценой ее счастья стала жизнь ее дорогой Пегги. Кей очень скучала по ней. Каждый день она то и дело обращалась к Пегги в своих мыслях, а теперь жалела, что не может рассказать ей об Оли. Пегги сразу бы полюбила его — в этом Кей нисколько не сомневалась. На минуту она попыталась представить, в каких выражениях она стала бы расхваливать его своей подруге. И пусть зрение Пегги в последние дни отказывало, Кей заверила бы ее, что Оли — настоящий герой ее романа.
