– Но как? Он мог освободить, но обязать женится на другой драконихе.
– Мог, если бы было время. Но времени нет. Ребёнок должен родиться в семье. А на то, чтобы найти другую пару, которую примет не только дракон, но и магия, требуется время, порой годы уходят на этот поиск. То есть, без вариантов.
– А если бы я отказалась?
Алекс засмеялся:
– Маша, ты меня не смеши, ладно? Она бы отказалась. Да ты с любой другой сорвала бы венец и напялила на себя. Ты ревнивее любой драконихи.
Она лежала на нём, обхватив его голову руками, бёдра ногами и осторожно, словно слизывала росу, проводила языком по его губам. Алекс хотел казаться равнодушным, но его нижний товарищ явно решил проявить непослушание и уткнулся всей своей мощью во внутреннюю сторону бедра девушки, вытянувшись по всей длине, словно пытался достать до заветной дверцы.
Бескрылый пыхтел от удовольствия: «Моя девочка, сладкая. Алекс, давай тумана. Я хочу её».
«Бескрылый, мне кажется, что нас в постели трое, сгинь и не подглядывай».
«Алекс, не будь жадиной»…
Если бы Маша умела копаться в голове у Алекса, её бы очень рассмешило перепихивание дракона с человеком. Но дракон одолел.
И синий морок снова затянул сознание девушки. Она приподнялась на Алексе, прижала крепко колени к его бёдрам и оседлала его, впустив в себя источник наслаждения.
«А… – восторгался бескрылый. – Я лечу…»
«Заткнись, бескрылый, она моя!» – стонал человек.
Маша прикрыла глаза. Она парила. Парила в облаке чувств и наслаждений. Он и она были словно единое целое. Он заполнял её настолько, что ей казалось, доставал до горла изнутри. Так и хотелось изогнуть язык и попробовать.
Маша открыла рот, откинула голову назад, прогнувшись в пояснице, сжала ноги, втянула живот, и восторг… Нет, не восторг, желание ещё чего-то более мощного волнами пробежала по телу, начиная от точки их соприкосновения и расходясь волнами, как круги на воде. Её высокий голос звенящим звуком взлетел к потолку.
– Ма-а-а-ашка, бес-с-с-стыжая, – выдыхал Алекс.
Его сжимали, не позволяя покинуть ни на секунду. Он щедро поил её лоно, и оно не желая ни с кем делиться, вбирало в себя всё, до единой капли удовольствия.
Она улыбалась. Её волосы налипли на влажный лоб. Её налившиеся груди вторили ритму тела. Её язычок облизывал пересохщие губы. Из горла вырывались протяжные звуки наслаждения.
– Я хочу, чтобы каждое утро так начиналось, – прошептала она, обессилено упав ему на грудь.
Он поцеловал влажный лоб:
– Вот так, думаешь, что берёшь скромницу, а получаешь ненасытную волчицу.
– Что, дракон сдался?
Алекс улыбнулся: «Драконы не сдаются, но умеют вовремя остановиться».
И всё-таки, какое-то напряжение между ними чувствовалось.
Перед Алексом стояла дилемма: сказать или нет Маше, что она запечатана. Или подождать визита к Стасе. Или для начала поговорить с матерью.
Он лежал на кровати, закинув руки за голову, и с улыбкой смотрел, как Маша примеряет на себя новое платье.
– Алекс, так красиво? – она крутанулась перед зеркалом. Перекинула волосы через плечо, заплела косу.
– Угу, – ответил он с улыбкой.
– А так? – она надела другое платье и распустила волосы.
– Угу.
– А какое платье лучше? – Алекс баловал свою девочку. За то время, пока она жила у него, он ей собрал приличный гардероб. И сейчас она прикладывала то одно, то другое.
– Маша, лучше всего без платья, – засмеялся он и быстро поймал летящую в него подушку.
Потом встал.
– А мне так красиво? – спросил он.
Маша обернулась и… прыснула от увиденного. На его возбуждённый член было надето колье.
– Госпожа, это для вас, – он подошёл к девушке и усилием мышц заставил своего друга сделать небольшой поклон.
Маша по-собачьи наклонила голову вбок: «А ещё подёргай им».
– Да пожалуй. У меня есть палочка, выручалочка, – пропел он, подыгрывая себе на этом странном инструменте.
Семья встретила пару радушно. Амелинда больше не называла Машу куклой.
– Привет, несостоявшаяся невестка, — оптимистично поприветствовала женщина девушку, которая почему-то вдруг оробела под взглядом как бы свекрови.
Маша двумя руками вцепилась в руку Алекса и спряталась за его плечо. Ещё не так давно она дерзила драгине, дерзила при всех. А сегодня… Она искала во взгляде этой красивой статной женщины презрение, недовольство, но увидела лишь искорки смеха.
Ник же радостно подбежал и буквально повис на Маше:
– Ура! Я уже все машинки вынес в сад, там будем играть. А потом я покажу тебе свои крылья. А ты мне покажешь свои?
– У Маши нет крыльев, она не дракон. – Алекс мягким, но в то же время волевым движением «снял» своего брата с невесты. – Ник, Маше нельзя носить тяжёлое. Пожалуйста, запомни это. Ты же у меня самый замечательный брат.
На какое-то время Ник нахмурился, а потом широко улыбнулся и убежал, как это делают все дети, когда у них в голове возникает новая задумка на шалость.
Отец присоединился к компании только за обедом. Маше казалось, что балом правит мать. Но приглядевшись, она поняла, что родители Алекса друг друга стоят. В первую очередь бросалось уважение родителей как друг к другу, так и к детям. Маше было немного жаль Ника, когда Амелинда его одёргивала. Заметив неодобрительный взгляд Маши, женщина спросила:
– Представь, что так себя ведёт Алекс, ты бы посчитала это нормальным? – Маша подумала, что Алекс не стал бы руками из тарелки вылавливать самые вкусные кусочки. Но ведь Ник больной. – Так почему это можно Нику? Чем он особенный? Такой же дракон. Мы не требуем с него, чтобы он работал, но во всём остальном… Я и Алексу могу дать подзатыльник…
Эта фраза почему-то рассмешила девушку. Она представила, как мать дотягивается до затылка Алекса.
Они стояли около окна и смотрели, как Маша играет с Ником. Девушка скучала по своему брату и сестре. Но Алекс сказал, что ей нельзя туда, где нет магии. Он пообещал, что привезёт обязательно её родных. Надо только подождать те самые три месяца, на которые был заключён дос. Таковы условия контракта. Тем более что прооперированных малышей пока было желательно не трогать.
– Мать, ты чего упираешься? Даже Великий дал добро. – Алекс стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину.
– Алекс, я сказала: как полетишь, так и окольцуешь свою дорогую. Вот и посмотрим, кого ты больше любишь: её или играть в догонялки с ней. Любому дракону вскружило бы голову, что от него убегают. Охотничий инстинкт. Я уже и не помню, чтобы человечки бежали от дракона, а не прыгали к нему в постель с широко разведёнными ногами и оттопыренными карманами для оплаты. А когда ещё и на турнире побиться или на аукционе поторговаться, вообще адреналин скачет. А ты в реальной жизни, когда один день сменяет другой, без приключений и подвигов, сможешь её любить? Скоро у неё вырастет живот, не будет больше той точёной фигурки, и переваливаться станет, как утка. Ты будешь её любить такой? А ты готов идти с ней до конца? Быть рядом, когда она будет умирать? Ты сможешь сохранить любовь, когда тебе самому придётся заботиться о ребёнке, потому что мамы больше нет? Ты готов?
Алекс привычным жестом провёл руками по волосам:
– Мама, почему ты уверена, что она умрёт? И ты же знаешь, ребёнок должен родиться в полноценной семье. Если ты не дашь добро, мне срочно придётся жениться на какой-нибудь перепончатокрылой.
– Шансов умереть у Маши гораздо больше, чем выжить. Она выживет, если, как гласят древние легенды, твоя магия возьмёт под контроль её тело и плод, и размягчит скорлупу до состояния человеческой плаценты. Я не знаю, сын, но у наших детей есть жёсткие крылья и хвост, а ещё огненное дыхание. Скорлупа защищает мать изнутри. И ребёнок твой родится не через полтора года, а гораздо раньше. Ты понимаешь, что сейчас ты должен её постоянно закачивать магией, чтобы плод созревал быстрее. Как это отразиться на ребёнке и на Маше? Я не знаю, – ещё раз повторила Амелинда и вздохнула. – И Великий не знает. Он надеется, что будет всё хорошо, что природа знает, что делает. Размер не важен, но он должен в ней сформироваться… Потому что ровно через девять месяцев плод будет достигать тех размеров, каких достигают человеческие зародыши. Ты понимаешь, что это значит?
