— Ищешь Сейдж? — прозвучало грубее, чем должно было. Возможно, это заставило Купера помрачнеть, но, учитывая диаметр его глазных яблок, он и глазом не моргнул.
— Просто я думаю, что она пошла на вокзал, поэтому спросил.
— Встретить кого-то или уехать из города?
— Больше ничего не слышал.
— Никто не возражает против перебора струн? — он достал гитару «Акме» модели «Корнелл», большого концертного размера, заказанную по почте из универмага «Сирс и Робак», когда начал играть, аккорды разносились, как школьные звонки, по всему пыльному городу из конца в конец. Посетители, пришедшие пообедать, косились украдкой из «Двойного Джека» или сворачивали в переулок, чтобы посмотреть, что там такое происходит. Пока приезжий пел, его слишком красноречивый взгляд был прикован к окнам верхнего этажа дома на другой стороне улицы, он ждал, когда там появятся лица, одно определенное лицо, привлеченное музыкой, он то и дело добавлял в гитарные аккорды странные ноты, словно Купер неправильно перебирал струны и лишь каким-то чудом ему удавалось попадать в ноты. Маленькие ребятишки из соседней школы теснились в тени тополей или на ступеньках крыльца, они ели или играли со своим обедом, некоторые из особо угрюмых даже пели хором:
Против ветра...
Голубка из Дуранго
Летит по небу,
Отважилась в бурю
Мы ни разу
Не говорили о любви,
Иначе я был бы свободен,
Те времена давно прошли,
Когда искусственный свет
Пришел в город,
Кольца и румяна,
Атласные платья . . .
Моя красавица
Потеряна . . .
Голубка из Дуранго,
Верят ли они в стезю,
как я?
Упасть в твое небо,
Даже умереть,
Голубка, за тебя...
Детские голоса без вибрато, ветер в тополях. Пальцы Купера извлекали визг из спутанных струн скрипучей перкуссией фургона, едущего по грязным улицам. Начало сиесты. Жемчужное безветренное небо. И кто тем временем материализовался в окне верхнего этажа? Жесткие губы парня расползлись в самой неожиданной из улыбок, это была улыбка с трудом скрываемого вожделения. Сейдж появилась на лестнице в бледно-сером наряде салунной танцовщицы, ноги и рассудительность, она спускалась к нему без остановок, у нее и мысли не было постепенно раскрывать подробности своего выхода, легкая и светлая, как дыхание ветра, молодому мотоциклисту она казалась вспышкой, ее обнаженная рука проскользнула в его рукав, он пытался сосредоточиться на блюзе для малышки, она стояла так близко от него, хотя всё равно не смотрела на его лицо.
Риф не мог в это поверить:
— Зарплата за три недели за одну вот эту штуку? Должно быть, оно того стоит. Научиться играть не должно быть так уж сложно.
— Думаешь, тебе это поможет? — наивно спросил Фрэнк.
Глубокой ночью учитель соседней школы был на террасе второго этажа, готовил еду на следующий день. Фрэнк не мог уснуть. Он вышел на тротуар и увидел учителя:
— Вы еще работаете?
— А вы еще слоняетесь там?
— Я имею право здесь слоняться, полагаю.
— У меня есть для вас работа.
— Конечно.
Рядом, в свете уличных фонарей, он не мог не заметить, сколь очаровательна она была — ее щеки, черные глаза и брови, которые начинали выцветать - влияние пустыни, без сомнения...
— Полущите вот этот горох. Вы давно знакомы с Эстреллой?
— Ну... она и мой брат...
— О Господи. Это был этот Риф Траверс?
— Был в последний раз, когда я его видел... Я Фрэнк... который не Риф.
— Линнет Дейвс.
Леди пустыни протянула руку, ровное быстрое рукопожатие. Не мешкая, отметил он.
— Рифа тут все знают в городе, да?
— Эстрелла упоминала о нем один-два раза. Не то чтобы мы были наперсницами или что-то такое.
Поднялся полуночный бриз, принеся с собой шум залива, находившегося неподалеку. Словно ему передалась безмятежность Линнетт, он почувствовал желание просто сидеть здесь и лущить горох, без особой потребности поболтать, хотя изредка поглядывал на нее, любовался ею в фракционном лунном свете, и даже заметил, что она тоже уклончиво посмотрела на него несколько раз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это была по-прежнему та же страна? Может быть, что-то случилось с относительной влажностью воздуха? Фрэнк заметил какой-то работающий аварийный размыкатель или механизм выключения, который при появлении интересной или даже интересующейся им женщины мгновенно отсекал любую возможность романтических отношений. В ту эпоху мужчины не вздыхали, но Фрэнк выразительно вздохнул. Мужчина мог полагаться на Маркет-Стрит лишь в ограниченной мере, потом даже это начинало расхолаживать — плагиальные каденции на пианино в маленьких гостиных, яркий свет и зеркала вызывали противоположный эффект.
Линнет, закончившая свою часть работы, стояла и встряхивала передник. Фрэнк передал ей миску лущенного гороха.
— Спасибо. Ваш брат работает на своем месте.
— Хорошо, я ему передам. Нет, подождите, — неверный ответ, он готов был поспорить.
Она помотала головой, губыскривились:
— Я не беспокоюсь ни о ком из них.
Он понял, что должен на этом остановиться, не спрашивать, о ком еще она могла бы беспокоиться. Она следила за ним, словно повторяла его мысли. Прежде чем ускользнуть в дом, она сказала, оглянувшись:
— Может быть, нам как-нибудь вместе почистить лук.
На следующий день он лежал на одной из кроватей и читал «Полицейскую газету», или, точнее, рассматривал фотографии, тут в дверном проеме появилась Стрэй, мягкая, как дверной колокольчик, чтобы посмотреть, проснулся ли он, кивнула, вошла, села на краешек кровати.
— Ты... ищешь не Рифа? — спросил он.
— Нет.
— Просто я думаю, он через дорогу, видел его...он направлялся в «Двойной Джек» примерно час назад.
— Фрэнк, — в сумраке пыльного оконного стекла ее лицо выражало бурные эмоции, которые, как он понимал, не могли быть адресованы ему, — если бы он не был твоим братом, был бы просто каким-то субчиком, которого сдуло ветром, ты бы знал, что с ним вообще делать, захотел бы вообще ввязываться в неприятности...?
— Сложно сказать.
О. Снова неправильный ответ.
Она посмотрела на него с нетерпением, руки и шея слегка дрожали:
— К черту всё, конечно, я могу рассказать тебе намного больше.
Он пытался рассмотреть в ручейке дневного света из прерии то, что можно было понять на ее лице, скрытом вуалью своего собственного полумрака, он боялся, что неправильно истолкует что-то, ее брови разгладил изменчивый свет девичьей чистоты, а взгляд свидетельствовал о знакомстве с непристойностями, когда ей это было нужно, он полагал.
Актрисы так молятся на свет. Выключатель электрической лампы был у нее под рукой, но она не протянула к нему руку.
— Ты в некотором роде стал свидетелем этой истории, все эти приезжие из Юты в городе орут на Сейдж, чтобы она вышла замуж, мормонский парень, которого она едва помнит с тех времен, когда жила у них, Купер, хочет, чтобы она уехала с ним на этой колымаге, которая, похоже, не проедет больше мили и упадет, ей придется подавать ему монтировки и тому подобное, ей не к кому обратиться за советом в сердечных делах, а тем временем твой брат полагает, что у меня здесь какой-то частный курорт, на который он может приехать в любое время, когда почувствует недомогание. Что бы ты сделал? Если бы был мною? Насколько я помню, ты не был.
Мисс Эстрелла, он всегда был слишком упрям, чтобы можно было его в чем-то убедить.
Она еще немного подождала, но, кажется, это было всё:
— Ну, ладно, спасибо, ты мне правда помог.
— Нельзя сказать, что он всю жизнь прохлаждается, — вдруг пришла мысль в голову Фрэнка. — Даже если не похоже, что он тяжело работает...
— О, как верно, эти игроки в фараон себя не обмишуривают, правда? Какое будущее ты видишь для этого Любителя сорвать банк?
— Вы хотите узнать, какова вероятность того, что он...станет...хорошим кормильцем семьи?
