По дороге он рассказал своей спутнице, что делал с ним Солома. Она весело смеялась.
— Ты просто комик жизни, — сказала она. — Хорошую он тебе устроил практику. Ложную личность совсем скоро искоренят из тебя. Повезло тебе со школой, ничего не скажешь. Тут как-то ко мне приходил один мазохист, хотел, чтобы я с ним устроила то же самое, что с тобой в школе, за большие бабки. Правда, он не был осознан, не работал над собой в этот момент. А то бы тоже начал Просветлевать. Дорвался ты до бесплатного, радуйся, что с тобой все это делают за просто так. Ну ничего, что это по сравнению с мировой революцией? Вот на зоне в малолетке практики похлеще. Там быстрее можно Просветлеть, однако там могут убить, если узнают, что ты сучил, например, или фуфлыжил, утопят тебя в параше, например, или запекут в глине на медленном огне, а могут и крысу в жопу посадить, а лучше вывезут на кладбище, отрубят ноги по щиколотки и заставят танцевать на могиле на этих култышках, а потом сдерут кожу и заживо похоронят, тогда не успеешь Просветлеть. Гитлер вот в концлагере перед газовой камерой проводил всех голыми по зеркальному коридору, и люди, тощие, бритые, изуродованные, не могли себя узнать. Вся ложная личность у них исчезала, и чистенькими они отправлялись на перевоплощение. Хватит им в мирской суете погрязать, незачем. А знаешь ли ты, кого люди больше всего любят?
— Нет, — сказал Рулон, — никогда не думал об этом.
— Ну их ты должен хорошо знать. Это же Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун. Помедитируй на досуге. Если хочешь, чтоб тебя любили, сам должен стать таким, как они.
— Хорошие примеры для подражания, — сказал Рулон. — Есть чему у них поучиться.
— Учась у всех, учитель вырастает, — сказала Марианна и засмеялась.
У нее дома они сели смотреть видео и жрать мороженое.
— Вот посмотри, какой здоровый телевизор мне притащили ухажеры.
— Да, впечатляет, — сказал Рулон.
— Теперь мы будем медитировать.
— А зачем тогда ты включила видик? — спросил он.
— А как же без него, мой милый. С его помощью ты и будешь медитировать. Знаешь, как устроен телевизор. По экрану лучик бегает быстро-быстро и создает изображение. Это просто блики света, понял? Вот теперь смотри на фильм, как на блики света, а на слова, музыку — как на колебания воздуха. Это подлинное видение реальности.
Рулон пытался так смотреть, сперва получалось плохо, но скоро он почувствовал себя, как бы в центре головы, смотрел из глаз, как из окон, и тогда он увидел мир истинно, как учила Марианна. Свое тело он стал ощущать как скафандр, сковывающий сознание, внутри которого сидит он.
Фильм был про зону. На середине фильма она выключила телевизор.
— А что, разве мы не досмотрим этот фильм? — спросил Рулон.
— А дальше нечего смотреть. Вранье дальше, что якобы добро побеждает то, что называют в этом фильме злом. Все равно, как если бы волки перестали есть овец. Смешно и противно. В фильмах, дай Бог, только первая часть реальна, остальное — мура о том, что мышиная возня торжествует. Дурость. Так людей зомбируют. Вот видел, как на зоне живут, а теперь пойми, что вся наша жизнь — это большая зона.
— Где же тогда решетка? На границе, что ли, — предположил он.
— Нет, мой милый, в твоей башке. Твой мозг закован в кандалы социальных представлений, инстинктов и всей остальной дряни. Ты должен вырваться из этой тюрьмы, разрушить ее стены.
— Да вот и мой брат, — сказал Рулон, — насмотрелся фильмов про десант. Придурок. Так и пошел в десантники. Долго готовился, прыгал с парашютом и все такое. Попал в учебку, и его там траву заставили красить и лес подметать. Он спросил: «А когда приемам будут обучать, прыжкам и т. д.?» Ему говорят: «Десантник десять минут орел, остальное время лошадь». И в Афган отправили. Там он от голода пух, у собаки сыр отбирал. А «деды» его зарыли как-то в песок и на голову нассали. Потом он заболел тифом, хорошо, что не убили совсем.
— Вот теперь ты понимаешь, как страшны иллюзии, — сказала Марианна.
— Да, я осознал это, когда от него узнал. Я молился Богу и просил разрушить все мои иллюзии заблаговременно, чтоб со мной не случилось такого же горя. Бог появился в моем видении и сказал: «Сам не держись за них, и они растают. Это то, чего нет, и тогда увидишь ты реальное». И я стал запрещать себе мечтать, разрешил мыслить только трезво и конструктивно, да и то только, когда надо, и я снова стал видеть небо, цветы, деревья не так, как все, урывками. Долго смотрю, смотрю и ни одной мысли, просто вижу, — при этих словах он прослезился.
— Теперь я спокойна за тебя, что ты не умрешь за иллюзии, как Павка Корчагин.
Пока Рулон со своей нежной подругой беседовали о просмотренном фильме, к ней на хату пришли ее подружки, которые, увидев дружка хозяйки, встретили его веселым смехом, вспоминая, что Марианна рассказывала им о нем. Рулон, поняв, что они знают его школьные приключения, тоже глупо заулыбался.
— Я не буду вас знакомить, — сказала хозяйка, — так как очень скоро вы и так слишком близко познакомитесь, — эта реплика Марианны вызвала дружный смех.
Рулон понял, что они что-то затевают, но не мог понять, что именно. Подружки были красивые, но их энергетическое состояние было гораздо слабее, чем у Марианны. Они не были такими же властными и в то же время обворожительными, как она, не имели таких царственных манер и умения себя подать, как могла она. Подружки уселись на диван и кресла, установилось напряженное молчание. Все глядели на него, как будто ждали, что он должен что-то сказать или сделать.
Рулон почувствовал себя неудобно и сказал, чтоб снять это напряжение:
— Давайте досмотрим фильм.
Тут все разразились радостным смехом, как будто ждали этой фразы именно для того, чтоб приколоться над ним.
— Разве мы тебе неинтересны? — спросила одна из них с длинными серебристыми волосами, красиво окаймляющими ее смуглое лицо.
— Ну вообще-то интересны, — промямлил он, — но ведь нужно чем-нибудь нам заняться.
Все снова весело рассмеялись. Рулон стал опять глупо улыбаться.
— А нам Марианна рассказывала про тебя, — начала говорить другая, пышногрудая красотка, ярко раскрашенная, клево прикинутая в эротический на- ряд, — что ты уже целый месяц практиковал аскезу и сразу готов броситься на любую бабу.
Рулон удивился, что они знают о задании Марианны, которое он выполнял.
— Ну, это была практика, а вообще-то я йог и всегда контролирую себя.
Все снова захохотали.
— он центральный раджа-йог Удмуртии и Центрального Казахстана, — добавила хозяйка.
— Так ты мусульманин? — спросила красотка с каштановыми волосами и большими глазами.
— Нет, — ответил Рулон, — с чего вы взяли?
— Ну, нам Марианна сказала, что мы все вместе будем твоими женами, а так много жен только у мусульман.
Рулон недоумевал.
— А я думал, вы подруги Марианны?
Все снова захохотали.
— Марианна сказала, а мы решили, что ты будешь осуществлять тринадцатый подвиг Геракла — дефлорацию сорока девственниц.
— Так вы что, девственницы? — спросил Рулон.
Все громко захохотали.
— Нет, сорок девственниц мы не нашли. Поэтому тебе придется довольствоваться пятью далеко не девственницами.
— Как же я буду совершать подвиг Геракла?
— Ну, ты же тантрик, — сказала одна девица с каштановыми локонами в шикарном голубом костюме.
— Пришло время тебе становиться мужиком, а не подкаблучником. Тантрик не может быть подкаблучником, — добавила Марианна. — Ты должен делать много баб сразу и никому не подчиняться, не привязываться, не быть сентиментальным. Ты должен быть жестким и агрессивным, всеми командовать очень властно и активно. Иначе лучше тебе быть аскетом.
Все ободрительно кивнули головами. Кто-то незаметно включил телевизор с эротико-порнографическими сценами. Подружки начали строить глазки Рулону, облизываться и показывать кончик языка. Иногда, проходя мимо него, кто-нибудь из них гладил себя по бедрам или груди. Марианна наблюдала за реакцией своего гостя.
— Я очень буду стараться, но как же я так буду вести себя с тобой? — спросил он.
— Ну, я не в счет. Таких, как я, ты больше не встретишь. Главное — чтобы ты это в себе вырабатывал, культивировал такое состояние, такое ко всему отношение.
— Я чувствую в этом силу, и я буду это делать. Мне это нравится.
— Ну-ка, покажи нам, как ты будешь это делать, — попросила Марианна.
Рулон сперва растерялся, не зная, что делать, а затем злобно зарычал и выругался, как это делал отец. Все весело рассмеялись.
— Ну вот, уже неплохо для начала. А теперь начнем, — произнесла хозяйка.
Потушила свет и включила светомузыку. Самки вместе с Марианной начали танцевать страстный эротический танец, а затем стали показывать стриптиз, но не разделись полностью, а остались в легких эротических одеяниях, слегка прикрывающих их сочные тела.
