Молли дёрнулась было – пальцы Старшей больно сжали плечо.
– На месте стой! – прошипела она.
Существо больше всего напоминало крупного кальмара. Над водой медленно поднялась пара щупалец, усеянных присосками, осторожно потянулась к лицу Молли.
Только придавившая плечо рука Старшей заставила Молли остаться на месте. А ещё ей дико хотелось визжать, потому что фиолетовый глаз глядел на неё донельзя пристально, и в сознании её стали появляться вдруг картины сурового бушующего моря, вздымающихся волн – и ползущих вдали кораблей, словно кто-то смотрел на них с поверхности воды.
Щупальце коснулось щеки Молли.
Против ожиданий оно оказалось тёплым и отнюдь не склизким. Самый его кончик очень осторожно тронул ей нос, лоб, уголок рта, дотянулся до мочки уха. И, словно удовлетворившись, щупальце вернулось в воду.
Рядом с первым созданием всплыли три других, и ритуал повторился. Молли дрожала, в глазах закипали слёзы – эти создания были абсолютно, совершенно чужими. Хотя и жили в доме Старшей – их никак не поставишь рядом ну хотя бы с коровами, свиньями или курицами, не говоря уж о кошках или собаках.
Алый свет сгущался, существа смотрели на Молли, и она ощущала, как зло словно бы выползает из тёмных углов, разливается в воздухе – голод, гнев, жажда повелевать и жажда пожирать всех, кто окажется на дороге.
Создания в бассейне-колодце жили ради войны.
Остаться должен только один, кто и получит всё. Оказавшиеся на пути – кем бы они ни были – должны сгинуть.
Всё просто.
Напор силы и злобы давил, словно горячий ветер, несущийся над барханами. Круглые фиолетовые глаза пялились на Молли, и из каждого прямо ей в сознание словно бы тянулись вереницы образов: тёмные пещеры в неведомых глубинах, согреваемые подземным огнём; тёплые воды в мелких нерестилищах, алый свет, льющийся сверху, и мельтешение скользких тел, почти заполнивших собой весь объём.
И первые схватки, и первые победы, и свирепая радость, когда разрываешь труп врага.
Их всё меньше и меньше, они сами всё крупнее и крупнее, а поединки хоть и становятся реже, но яростнее и тяжелее, каждая победа даётся теперь недёшево.
Зарастают рубцы на телах.
И потом они слышат зов Хозяйки, и поднимаются к ней, и принимают от неё вкусную пищу, и она учит их о неведомых морях, где плавают злые железные корабли…
Молли охнула и отдёрнулась.
– Вот теперь – протяни им руку, – жёстко приказала Старшая.
– Р-руку?..
– Если бы должна была протянуть им ногу, я бы так и сказала! Руку, кому говорят! Это молодь кракена, они ждать не любят!
Дрожа, Молли повиновалась.
Четверо молодых кракенов с плеском надвинулись на край бассейна. Старшая надавила, заставляя Молли погрузить пальцы полностью в тёплую воду. Их мгновенно что-то коснулось, извивающееся, мягкое, живое. Потом – напротив, что-то жёсткое и острое, вроде птичьего клюва. Несильно сжало. Потом – сильнее. Потом – ещё сильнее, так что Молли едва могла вытерпеть.
– Не дёргайся, – прошипела старая ведьма. – Дёрнешься, испугаешься – без руки враз останешься! Кракены тебя признать должны, поняла?!
– П-поняла…
– Держи! Терпи! И думай, какие они красивые и сильные! Им это нравится, кракенам!
Молли держала и терпела.
А её руки, кончиков пальцев всё касались и касались неведомые зоологам Королевства существа. Касались щупальцами и клювами, касались то нежно, то сжимали с силой, так, что до самого плеча Молли пронзала острая боль, точно от укола иглой.
– Терпи!
Кошка Ди тёрлась о ноги, старалась помочь.
И мало-помалу зло стало отступать. Всё больше становилось другого – приязни, интереса, желания поиграть…
– Довольно, – распорядилась наконец старуха. – Чистое у тебя сердце, Молли Блэкуотер, чистое и доброе. Так с ними сейчас нельзя. Им воевать надо, а не игры разводить.
– А… разве… они… хотят… именно что воевать? – Молли подняла глаза на свою наставницу.
И обмерла, увидав её гримасу.
– Никого не волнует, чего они хотят, – прошипела Старшая. – Мой род, моя земля требуют, чтобы воевали. Значит, будут! И ты, Молли Блэкуотер, мне в этом не помешаешь!
Старуха вдруг надвинулась, зубы оскалены, глаза налились кровью.
Молли попятилась. Она видела разную Старшую. Весёлую, грустную, довольную, сердитую – всякую. Но такой не видывала ни разу.
Волосы на шее встали дыбом.
– Надо будет – и тебя в колодец кину или в котле сварю, девчонка! – бросила напоследок Старшая, прежде чем зло дёрнуть Молли за руку. – Пошли отсюда! Тебе ещё ремня за самовольство получать!
* * *
Ремня за самовольство Молли и впрямь получила, но, если честно, почти не заметила наказания. Жутко перекошенное лицо старухи застыло перед ней, словно запечатлённое светописью.
Неожиданно стало понятно, чего же так боялась бесстрашная Волка.
Правда, отстегав Молли, Старшая сменила гнев на милость. Принесла какую-то густую, резко пахнущую травами мазь, велела лежать на животе и лежать смирно, после чего принялась втирать её в Моллины пострадавшие части.
И наказания – как и его следов – словно и не бывало.
Молли украдкой бросила взгляд – Старшая как-то сконфуженно ссутулилась, звякала склянками и даже не смотрела в сторону собственной ученицы.
– Ну, полегчало? – наконец осведомилась ведьма.
Молли поспешно кивнула.
– Так-то, девочка… – вздохнула Старшая, кладя Молли руку на плечо. – Тут такое дело, понимаешь…
– Я понимаю, – тихонько проговорила Молли и вдруг крепко обняла старую чародейку.
Глава 9
– Я слышал, наша юная мисс Моллинэр делает большие успехи?.. Мисс Моллинэр, прошу вас, вторая слева. Да-да, эта… А вот и нет, не пройдёт, миледи! Бью вашу даму козырной шестёркой!
– И откуда он их только достаёт, рукавов-то нет?! – закатила глаза госпожа Старшая.
Она, Молли и лорд Вильям играли в карты. Игра совершенно не походила на бридж, обязательный к изучению благовоспитанными девочками из хороших семейств. Важно было составить комбинацию из мастей и значений, причём требовалось «заманивать в ловушку» и «перехватывать» карты соперника. Имелась и козырная масть.
Выглядело со стороны это даже комично. Ибо досточтимый лорд не имел не только рукавов, но и рук. Молли, назначенная ассистенткой господина генерал-маиора, старательно отворачивалась, показывая ему сданные карты.
Надо сказать, что лорд Вильям отличался феноменальной памятью, не забывая, что у него на руках и где какая карта лежит.
– Что там у нас получается? О-о, миледи, ваша дама отныне в моих атакующих порядках! Как вам это понравится, м-м-м?
Лорд Вильям, потерпев неудачу на поле брани и лишившись бренного тела – одна голова осталась, – брал реванш в картах.
Госпожа Старшая разочарованно поджала губы.
– Ну а ты, мисс Моллинэр, неужели ничем не поможешь старой женщине?
– Миледи! – Лорд Вильям скандализованно вскинул брови. – Правила запрещают альянсы! Вы же сами меня этому учили! Каждый за себя!
– Гм, я такое говорила? – притворно удивилась Старшая. – Что-то не припоминаю… Ну, Молли, давай, у тебя же козырной валет должен быть!
– Миледи! Использовать свои, гм, повышенные возможности для…
– Ах, бросьте, мой дорогой. Что ещё остаётся одинокой, старой и больной женщине? Когда вы так прекрасно справляетесь со всеми нашими атаками?
– Достойно принять поражение! – приосанилась голова бравого господина генерала. – Изучить его причины, сделать выводы, пересмотреть стратегию и тактику…
– Ну, или по-нашему, по-ведьмовски, – усмехнулась госпожа Старшая. – Молли! Твой ход.
Молли глядела то на старую колдунью, то на голову достопочтенного лорда и ловила себя на том, что уже совсем-совсем привыкла к ним, хотя и провела тут, у Старшей, всего ничего. Но привыкла! И уже не кажется странной живая голова, отделённая от тела, и даже «берёзовая каша» – всегда заслуженная – не выглядела чем-то ужасным.
И даже совсем недавняя встреча с кракенами и яростная вспышка старой наставницы как-то сами собой уложились в сознании.
И уютные свечи, и свернувшаяся на коленях Ди, и кот самой Старшей, тот самый Vasilii, проникнувшийся к Молли немалой любовью, потому что она тоже его гладила и чесала шею или за ушами, – всё вместе вдруг заставило вспомнить родительский дом в Норд-Йорке с такой силой, что Молли пришлось стиснуть зубы.
Это возвращалось снова и снова. И любимая кукла Мэгги, тщательно спрятанная в стенном шкафу, с которой Молли нет-нет, но играла тайком, хотя «в вашем возрасте, мисс, пора уже заниматься более серьёзными делами!».
Братец, его раскиданные игрушки, Джессика, гувернантка, Фанни… Папа… Мама… семья за столом, рождественский обед – с жареным гусем, печёной картошкой и непременным изюмным пудингом на сладкое.
