– Любого, госпожа Старшая? – Молли проводила глазами бровастого худого старика, брюзгливо поджавшего губы при виде их со старой ведьмой.
– Любого! – лихо заявила колдунья. – Кишка у них тонка[24] против меня выходить!
– Э-э-э, слишком тонкий кишечник? – удивилась Молли.
– Слабаки они против меня, короче, – с поистине мальчишеским задором объявила госпожа Старшая и так воззрилась на бровастого старика, что тот мигом смутился, закашлялся и отвернулся, притворяясь, что его очень занимают поднимающиеся над горой дымные клубы.
– То-то же, – буркнула Старшая, весьма собою довольная.
Но мелкие эти приключения – если, конечно, их можно было таковыми считать вообще – меркли, тонули и гасли пред тем, что Молли предстояло сделать.
Гора была больна. Молли всё-таки не зря родилась дочерью почтенного Джона Каспера Блэкуотера, M.D., не зря вертелась возле его кабинета, когда он вёл приём больных, и быстро научилась слушать, прикладывая стакан к стене.
Нельзя сказать, что её так уж занимала медицина, вовсе нет – просто было до жути интересно, что же там говорят и делают взрослые! Зато теперь она многое понимала.
Огню тесно в узких каменных жилах. Он рвётся на волю, потому что снизу, из неведомых глубин, на него напирает пламя ещё более жаркое, ещё более голодное. Кипят и испаряются подземные ручьи и озёра, пар ищет дорогу наверх. Раскрываются, не выдержав напора, щели и трещины, но недостаточно быстро, и их слишком мало – кто-то невообразимо давно укрепил их так, что они выдержат очень, очень многое, и сейчас это даже плохо.
Потому что, когда они наконец не выдержат, извержение будет таким, что и впрямь завоёвывать к северу от Карн Дреда станет просто нечего.
Старшая вела Молли вдоль огненных вен и артерий. Они садились друг против друга, руки в руки, и на внутренней поверхности Моллиных век медленно разворачивалась картина, подобная странице из анатомического атласа, каковой она, затаив дыхание, тайком листала в папином кабинете.
Паутина огненосных сосудов, тянущаяся на лиги и лиги окрест. Резервуары, где бушует подземное пламя. Голубые русла подземных рек. Места, где вода встречается с подгорным жаром. И узкая, почти забитая камнем горловина вулкана, чёрное жерло – кстати, а почему его просто не расчистить? Тогда ведь взрыва не случится, будет обычный прорыв лавы, если она не забыла уроки естествознания и свою собственную книжку «Что внутри вулкана?».
Старшая выслушала, покачала головой.
– Катастрофа, или Катаклизм, – это, Молли, не просто так. Что это было – до сих пор ни один маг или ваш учёный тебе не ответит. Слов умных много, да толку с них никакого. Не простой это вулкан, и просто «дырку в нём проткнуть» не получается. То, что «силу даёт», от чего мы, ведьмы, живы – тугим клубком тут затянуто, а сама знаешь, что бывает, коль верёвки запутать, жилы узлами перетянуть – умрёт тогда рука или нога. У нас не умрёт – у нас взорвётся!
Твоё дело, девочка, – цепь замкнуть. И уже той цепью мы, остальные ведьмы да чародеи, затор растащим, чтобы огонь вновь бы тёк, как ему от века положено. Как установлено теми, кто самые первые путы на него налагал. Как я сама устраивала, так же, как ты, в цепи стоя, замком её замыкая. Так же дрожала, а Верея, карга старая, меня ещё и высекла в тот вечер. Ведьмы, дескать, не дрожат как осиновые листы, а всем известно, что нет лучшего способа сделать ведьму более годной, чем она уже есть, кроме хорошей порки. А теперь вот я сама, – усмехнулась Старшая, – сама старая карга, одной ногой в могиле, тебя наставляю. И должна сказать, очень, очень мне хочется примеру старухи Вереи последовать!
Голос Старшей сделался словно бы грозен, но глаза старой колдуньи улыбались. Молли несмело улыбнулась в ответ.
– Всё получится. – Ведьма погладила девочку по волосам. – Всё тебе расписать, всё предусмотреть, всё предвидеть – невозможно, дорогая. Да и не нужно. Станешь судорожно в памяти рыться, вспомнить стараться, да только собьёшься и время потеряешь. Магия сама нести должна, и ты сама должна видеть, где сцепка слаба, где укрепить надо. Ложись-ка ты спать, потому что…
– Utro vechera mudrenee, – ответила Молли.
Глава 10
Была стылая зимняя ночь, и ветер выл над затерянными среди бескрайних лесов крышами. Молли лежала, уткнувшись носом в подушку, сбросив одеяло, мокрая, как мышь.
Её трясло от ужаса.
Сегодня, Моллинэр Блэкуотер. Сегодня. Ты встанешь в цепь и замкнёшь её.
Или не замкнёшь.
Что ж, тогда конец будет очень, очень быстрым. Но, наверное, всё равно донельзя болезненным.
Кошка Ди тоже не спала. Но и не мяукала, молчала, только время от времени, словно собака, лизала Моллины пальцы шершавым язычком.
Ночь глуха, но не безмолвна. Обряд начнётся, когда звёзды займут надлежащее положение, какое именно, Молли не запомнила. Это не её дело, ей нужно замкнуть цепь.
Она, современная девочка, прочитывающая от корки до корки каждый номер «Популярной механики», вычерчивающая дестроеры и мониторы, собирается управлять какой-то загадочной «магией», смертельно опасной и совершенно, совершенно непонятной!
Магией, которую не нанесёшь на чертежи, не разложишь на множители, как квадратный трёхчлен (конечно, в случае, когда дискриминант его больше или равен нулю).
Магии, которая – «локоть на стол! Ладонь раскрыть! Тепло в пальцах!».
– Пора, девонька.
Старшая. Нависает над постелью. Нет-нет-нет, я не могу, я боюсь, я не сумею, я не…
Незримые руки подняли её над матрацем.
Старшая замерла у порога, не сдвигаясь с места.
– Что, ноги не идут? – сочувственно осведомилась ведьма. – Вот и у меня они не шли. Так Верея на меня ведро ледяной воды вылила. Стерва была первостатейная, чего уж тут говорить… и злющая, что волк голодный. А вечером перед тем меня ещё и выдрала. Ну, это я тебе рассказывала уже… вставай, дочка, вставай! Пришло наше время. Час Ведьмы. – Она вдруг улыбнулась, показывая жёлтые зубы. – Пошли. Гора ждёт.
Молли не помнила, как оделась, как дошла до зева знакомой уже пещеры.
Зимняя ночь пуста и безжизненна. Нигде ни огонька, только вой ветра да редкий жёсткий снег – в лицо.
Где остальные чародеи?
– Все уже давно внутри, милая. Им своё дело надо сделать, а нам – своё. Ты о них не думай и обо мне не думай тоже. У тебя одно только – цепь замкнуть и удержать, а остальное не твоя забота. Даже если меня пополам разорвёт или сам Зверь Земли за мной явится. Ты свою работу свершай. Свою – и только!
Старшая остановилась, положила обе руки Молли на плечи. Взглянула в глаза.
– Хорошая ты, Моллинэр Эвергрин Блэкуотер из Норд-Йорка. Славная бы ведьма из тебя вышла, немало голов бы на частоколе у тебя б сидело. И мечтать не могла я о такой ученице, как ты. Ну, обнимемся теперь. И присядем – na dorozhku. Дальше ты уже одна пойдёшь. Мне тут оставаться.
– Почему нам надо сесть? Прямо здесь, на тропу?
Старшая усмехнулась.
– Потом объясню. Прощай, Молли Chernaya Voda, не поминай лихом, если что.
– Госпожа…
– Иди! – Ведьма резко толкнула Молли в плечо. – Не хватало только опоздать из-за проводов всяких да расставаний! Иди! Да не оборачивайся! Ни в коем случае!
И Молли пошла. За спиной раздалось громкое шипение, шелест, словно сотни и тысячи змей разом влеклись по сухому шуршащему песку.
Не оборачивайся, Молли Блэкуотер, не оборачивайся.
Пещеру скупо освещало алое подземное пламя, идущее из глубины. Молли тут уже ходила, по наклонно погружающемуся во внутренности вулкана ходу. Идти недалеко. На пересечении огненных потоков, на каменной перемычке над ними ей предстоит встать… и уже не сходить с этого места.
Собственно, вот и оно.
Скрылся за поворотом вход в пещеру, Старшая осталась там, запретив на себя смотреть. Где-то впереди другие колдуны и колдуньи.
Она, Молли, одна. Одна Молли – и громадный вулкан.
Всё, она пришла.
Коридор перед ней раздваивается. Ничем не примечательное место, чёрный камень стен, чуть подрагивающий пол.
Молли вздохнула. И принялась разуваться.
Между ней и камнем, что пролёг сводом над огненными струями, ничего не должно оставаться.
Горячо-о-о! Ну, с непривычки, конечно, так-то стоять можно.
Молли достала из кармана чёрную шёлковую ленту, тщательно завязала себе глаза. Они будут только помехой. Смотреть предстоит не ими.
Всё, завязала. Ой… и что же дальше?
Распустить волосы… ничего из кованого железа на ней быть не должно, только длинная рубаха из жёсткой, шершавой ткани.
Босая девочка стоит, переминаясь с ноги на ногу, глаза завязаны. Ох, и посмеялась бы над ней задавака Кейт Миддлтон!
Нет, забудь о ней, забудь о прошлой жизни! Chernaya Voda, сказала госпожа Старшая. Да, так можно перевести её фамилию.
