обязательно впоследствии поделился бы с ним, — купить билетик средней стоимости. Не имело значения, у какого распространителя его покупали или какое число вписывали. Главное, чтобы этот приятель позвонил Тоби и назвал серийный номер купленного билета, понимаешь? И когда на следующий день в газетах появлялись числа, Тоби доставал дубликат того билета и вписывал туда выигрышное число. Он подменял корешок, эту копирку, которую распространитель сдал ему накануне, своей новой. Затем отдавал оригинал — с выигрышным числом — этому приятелю. Приятель относил квитанцию распространителю, тот видел по серийному номеру, что продал этот самый билет, и когда начинались выплаты, число на квитанции сходилось с выигрышным числом на корешке, который, как казалось распространителю, он самолично вернул Тоби. Получив деньги, приятель делился с Тоби. У тебя тоже сложилась такая картина?
— Примерно, — ответил я. — Только удивительно было, как срабатывало при единичном экземпляре. Дубликаты — вот ответ. Продолжайте.
— Так что единственная загвоздка была в том, что такие дела годились для малых ставок, а желалось ему большого куша. Загвоздка, собственно, — в наборе нужных людей — и в достаточном количестве — которые подставлялись бы вместо него и потом делились. И он додумался привлечь своего братца-предсказателя. Честер открыл заведение в том же околотке, где действовал и возглавляемый Оги тотализатор. А для подбора нужных людей в этом оказалась весьма счастливая возможность. Предсказатель, к которому приходят пооткровенничать готовые на всё жулики, притом — мелкие! Склонные к подобным делишкам да способные помалкивать. Честер проводил время в отборе таких и ни в одном не ошибся. И вот они начали разворачиваться и приготовились сорвать большой куш. Выстроив цепочку из полудюжины лучших из тех, кого набрал Честер, они собирались приобрести полудюжину или более дорогих билетов — долларов по десять или по двадцать, за которые и выплачивают помногу, — все на выигрышное число одного и того же дня. Оги пришлось бы выплатить сполна, даже пусть бы ему пришлось закрыть свой тотализатор. Он так бы никогда и не узнал, что именно нанесло ему ущерб. Цепочка выстроилась, и был назначен день — понедельник, то есть послезавтра. Тем временем Честер пристраивал к цепочке всё новых проходимцев в преддверии решающего дня и большого куша. А Тоби действовал сообща с Оги над выяснением того, куда уплывают денежки последнего. И держал Честера в курсе всего, что они с Оги предпринимают. Честер всё знал про Ричарда Бергмана, знал также о походе Оги и Тоби в агентство Старлока и с кем они там разговаривали. Поэтому Честеру было известно, что Эм встречал Тоби и знал, что Оги водят за нос.
— И тут, — продолжил я сам, — в среду после обеда Эм приходит в предсказательную лавочку к Честеру, пытаясь собрать сведенья о Томми Рейнале, который дал дёру на автомобиле. Рейнал был одним из Честеровых проходимцев; получив свою долю от выигрышного билета, он бросил жену и сбежал из города. Вот только не пойму, почему визит моего дяди к Честеру так того напугал. Ведь напугал же?
— Потому что когда Эм пришёл, Честер отсутствовал. И когда Честер вернулся, то увидел, что Эм читает книгу с этажерки и как раз книгу этого Чарльза Форта — не полное издание в одном томе, а просто одну из его четырёх книг. «Книгу проклятых». После ухода Эма Честер забеспокоился, заглянул в эту книгу и увидел, что забыл изменить на титульном листе имя владельца. Книга была надписана «Честер Дэгон». Он понял, что раз Эм узнал, что его фамилия «Дэгон» — а это не вполне обыденная фамилия — и поскольку Эм беседовал с Оги и с Тоби Дэгоном, значит Эм может в любую минуту сложить два и два и получить результат — понимание того, что происходит с деньгами Оги. И если он сходит к Оги, то много чего выудит из этого небольшого фактика. И Честер вывел — из чего-то там, что он мог услышать от Эма, пока они разговаривали, — что Эм увидел-таки имя в книге, которую читал в приёмной. Поэтому он придумал план. Полностью его собственный; он понимал, что если поставит в известность Тоби, тот просто убьёт Эма. А Честер говорит, что ненавидит убийства.
— Да, он мне сказал так однажды, — подтвердил я. Проговорив это, я вспомнил, что слышал это Четстерово признание лишь прошедшей ночью, только мне казалось — уже очень давно.
— И ему подумалось, что если на пяток дней вывести Эма из обращения, до вторника, они с Тоби сорвут свой большой куш и сбегут, так что уже не будет иметь значения, решит ли Эм их загадку. И он придумал, как изъять Эма из обращения на пять дней. Далее тебе почти всё известно, кроме одной вещи.
— Продолжайте, — сказал я. — Таких вещей две.
— Он выскочил из своей конторы, арендовал машину и припарковал её поблизости от здания, в котором располагается агентство, ожидая увидеть, как Эм входит внутрь. Честер дал ему время подняться в контору и затем, из телефонной кабинки там же в здании, у лестницы на первом этаже, он позвонил и позвал Старлока; подробности разговора тебе известны. И вот…
Я прервал Бассета.
— Но отчего он всё это так обставил? Трюк с Амброзом Коллекционером да номер Бергмана в отеле?
— Номер Бергмана он использовал потому, что Бергман трудился вместе с Оги над загадкой потери им денег. Он решил, что если рассорит Бергмана с полицией, у первого окажется меньше шансов выйти на что-либо, что можно начать раскручивать. А дело с Амброзом Коллекционером он затеял, потому что книга, которую, как он приметил, читал Эм, это была книга Чарльза Форта — правда, не та именно, в которой говорится про коллекционера Амброзов, так что Эму о таковом ещё не было известно, — а про Чарльза Форта они немного поговорили, пока Эм был там; я полагаю, Честер пытался выяснить, увидел ли Эм надписанную фамилию, и Эм мог сказать нечто такое, из чего Честер заключил, что видел. В общем, поскольку Чарльз Форт уже высунул голову (из той книги с надписью), у Честера, вероятно, пробудилось чувство юмора: захотелось самому начать коллекционировать Амброзов, используя для этого соответствующие имя и фамилию. Он, правда, утверждает другое: не поразвлечься он хотел. По его словам, он надеялся, что мы подумаем на какого-нибудь сумасшедшего изверга — в любом случае на ненормального, — а использование этой идиотской зацепки лишь быстрее наведёт нас на такую мысль. Умным оказался, чёрт его дери.
— А теперь одна вещь, которая мне не понятна, — сказал я. — Как он
