— Здесь очень красиво, я могла бы провести в этом месте несколько часов.
— Неужели ты не помнишь этот город?
— Плохо помню. Мне тогда едва исполнилось двенадцать лет.
— Да, ты была еще ребенком.
— Нет, — с легким раздражением ответила Флер, — я уже была вполне взрослой.
На следующее утро они отправились к Иоланте Дюграт. Она приготовила им чай со льдом.
— Я очень рада видеть вас, — сказала она Джо. — Флер, Господи, ты уже совсем взрослая! Ты так похожа на отца!
— Правда? Бабушка тоже всегда так говорила, но я считала, что она преувеличивает.
— Нет, вовсе нет. У тебя такие же глаза, волосы, рост. Вы только посмотрите на эти нога!
— У ее матери тоже длинные и стройные ноги, — со знанием дела заметил Джо. Он почему-то чувствовал себя обязанным вступаться за Каролину.
— Правда? — удивилась Иоланта. — Жаль, что я никогда не видела ее. Брендон много рассказывал мне о ней. Похоже, она очень милая женщина. Ты, должно быть, счастлива, что нашла ее, Флер сжалась, — Да, — лаконично ответила она и умолкла.
— Джо, а о чем ваша новая книга? Могу ли я чем-нибудь вам посодействовать?
— Она будет посвящена новому поколению голливудских актеров, — объяснил Джо. — Вы знаете кого-нибудь из них?
— Боюсь, немногих. Мне больше известны актеры старшего поколения, например, Монтгомери Клифт.
Своеобразный актер. Он вас интересует?
— Да. И Энтони Перкинс.
— О, это великолепный актер!
— И одержимый, — рассмеялся Джо.
— Да, одержимости ему не занимать, — обрадовалась Иоланта. — Мне очень приятно, что вы помните это слово.
— Иоланта, кто же в этом городе не знает вашего любимого слова «одержимость»?
— Не могли бы вы дать мне статью об отце? — внезапно спросила Флер. Она не понимала, о чем говорят эти люди, и это раздражало ее.
— Моя дорогая девочка, боюсь, у меня нет этой статьи. Где вы ее видели, Джо?
— В библиотеке газеты «Санди таймс», — ответил Джо, — но сотрудники не разрешают выносить с собой материалы. Извини, малышка.
Флер настороженно посмотрела на них:
— Кажется, вы пытаетесь скрыть ее от меня. Это нечестно.
— Милая Флер, — ласково улыбнулся Джо, — ты ошибаешься, поверь.
Конечно, она не, поверила, но не могла доказать обратного. Ее утешило лишь то, что Джо назвал ее милой.
Вскоре Иоланта предложила им пообедать.
— Здесь есть отличный китайский ресторан, надеюсь, он понравится вам. Он недалеко от Санта-Моники, в Формозе. В пятидесятые этот ресторан считался одним из самых роскошных. А после обеда мы можем поехать в Форест-Хиллз, где похоронен Байрон. Прости, дорогая, я по привычке называю его Байроном, все время забываю, что для тебя он Брендон.
— Да, я привыкла только к этому имени, — грустно сказала Флер.
В тот вечер Флер чувствовала себя очень подавленной. Надгробная плита на могиле отца произвела на нее удручающее впечатление. Она долго стояла у могилы, пристально вглядываясь в короткую надпись: «Брендон Фитцпатрик, 1919 — 1957. Любимый отец и сын».
— Может, зайдем в часовню? — мягко спросила Иоланта.
— Да, — сказала Флер, — да, это было бы хорошо.
Она вспомнила, как ее привезли сюда на похороны отца. Она стояла у гроба, держась за руки бабушки и Иоланты. Ей было так больно и страшно, что она с трудом держалась на ногах. Тогда Флер казалось, что эта боль останется на всю жизнь, и она не ошиблась. Такое невозможно забыть.
— Я должна выспаться сегодня, — сказала она Джо после ужина.
— Ты права. Хочешь немного поговорить?
— Нет, но я благодарна вам за это предложение. Вы очень добры ко мне.
— Это потому, Флер, что ты нравишься мне. К тому же ты заслужила, чтобы все были добры к тебе.
На следующий день Джо поехал на какую-то встречу.
— Пожалуйста, не волнуйтесь за меня, — сказала ему Флер на прощание. — Я найду чем развлечься и обещаю вести себя хорошо.
Когда он ушел, она разыскала в телефонном справочнике номер студии «Эй-Си-Ай» и с замиранием сердца набрала его.
— Завтра я собираюсь посетить Наоми Макнайс, — сказала она Джо за обедом.
— Флер, ты чертовски сообразительна. Как тебе удалось связаться с ней?
— Все очень просто, я назвалась ее родственницей. — Флер была польщена, что Джо так высоко оценил ее способности. — В конце концов мне дали ее телефон. Я позвонила и попросила служанку сообщить Наоми, что с ней хочет встретиться мисс Фитцпатрик, и она подошла к телефону.
— Кто? Наоми?
— Да. Она спросила, кто я такая. Я ответила, что дочь Брендона Фитцпатрика, которого она знала как Байрона. «О, значит, ты та самая маленькая девочка, о которой он так часто говорил мне? — удивилась она. — Сколько же тебе сейчас лет? Одиннадцать или двенадцать?» Затем она поинтересовалась, что мне нужно от нее. Она долго рассказывала о том, что отец был очень красив, но играл не слишком хорошо. Мне было неприятно выслушивать все это, но что я могла поделать?
— А потом?
— Потом я спросила ее, могу ли приехать к ней и поговорить с глазу на глаз. Она согласилась, но сказала. что не знает, где мой отец. Мы договорились встретиться завтра в полдень. Она живет в Малибу.
— Флер, — восхитился Джо, — ты просто нечто, как говорят в Америке. — Помолчав, он спросил:
— Можно мне поехать с тобой? Думаю, тебе не помешает моя моральная поддержка. Обещаю не вмешиваться в ваш разговор.
Флер напряженно обдумывала его предложение.
— Нет, — наконец ответила она. — Нет, лучше я поеду туда одна.
— Ну ладно, — согласился Джо, но Флер заметила, что он встревожен. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я отвезу тебя туда на машине? Малибу довольно далеко отсюда.
С первого взгляда Флер поняла, что Наоми Макнайс серьезно больна. От худобы у нее выпирали кости, лицо имело сероватый оттенок, а волосы почти вылезли Хороший костюм висел на ней Не верилось, что когда-то эта женщина была одной из самых влиятельных фигур в Голливуде и решала судьбы людей.
— Мисс Макнайс, я Флер Фитцпатрик. Благодарю вас за то, что согласились поговорить со мной.
— Входи, дорогуша. Входи в дом и выпей немного чаю.
Надеюсь, ты не возражаешь, если мы побеседуем в доме?
— Нет, — ответила Флер и вошла в дом. Там было темно, жарко и так душно, что девушка почувствовала дурноту.
Наоми слабо улыбнулась:
— Я не выношу солнечного света последнее время.
Он очень вреден для кожи.
На стенах комнаты висели фотографии и афиши. В камине потрескивал огонь. Жара здесь была невообразимая. Флер рассматривала фотографии — Тони Кертис, Джанет Ли, Бертон и Тэйлор, Майк Тодд и Тэйлор, Гейбл. Почти на всех были автографы: «Дорогой Наоми», «Милой Наоми» и даже «Очаровательной Наоми».
