Нет, даже не так.
В потемках мне померещилось, что в стене котлована под беседку вдруг обнаружилась низкая дверца. Или не померещилось?
Не веря своим глазам, я подошла, потрогала старое, покрытое каменной пылью дерево. Похоже, Арнис ошибся в каких-то расчетах — или зомби где-то перестарались — но прямоугольный котлован явно вскрыл один из подземных ходов замка. Теперь уже не возникало сомнений: дверь была самая настоящая, отнюдь не плод моего воображения. Она была окована листами позеленевшей от времени бронзы и, как и полагается дверям, имела замочную скважину.
Охр, все-таки Арнис ошибся, где-то недоглядел, просмотрел что-то в планах подземелий… Да и был ли у него этот самый план? Я поковырялась пальцем в крупной, старинной замочной скважине, извлекла из нее камушки. Гверфин, небось, позеленеет от зависти, когда узнает, что я тайное подземелье нашла. Конечно, может оно и не тайное вовсе, но дверца выглядит так, как будто ей в последний раз пользовались лет… в общем, очень много тому назад.
Я дунула в замочную скважину, оттуда вылетело облачко пыли. И охр же меня дернул загадочным голосом прогудеть в нее:
— Кто-о-о ты, узник этого замка?
Тишина. Как и следовало ожидать.
Я вздохнула с легким разочарованием, отошла от загадочной двери, за которой, скорее всего, Штойц и подземелье приказал засыпать. А потом я ощутила, как зашевелились волосы на затылке: сквозь эту треклятую замочную скважину до меня донесся стон.
Там, клянусь Хайо, кто-то был. И этот кто-то страдал.
— Эй, держи!
Я отпрянула, когда под ноги упал конец веревки. Над краем котлована отрисовался силуэт Гверфина.
— А я уж думала, ты меня бросишь здесь.
— По себе судишь? — весело поинтересовался он, — вылезай, а то уж и вправду поздно.
— А где твой отец?
— Завтра на рассвете уедет, — Гверфин помрачнел, — хоть бы вернулся скорее.
— Я тебя буду охранять, — хихикнула я, — держи там покрепче, а?
***
За завтраком некроманта уже не было, он уехал поутру, бесшумно, как вступающий в Веранту рассвет. Гверфин спустился, когда я уже почти доела свою порцию гренок с сыром, и выглядел неважно: видать, плохо спал после разговоров про тайник. Но рубашка сверкала привычной белизной, волосы гладко причесаны.
— Привет, — буркнул он, усаживаясь за стол.
Подвинул к себе тарелку, стакан с молоком, глянул на меня пристально и немного виновато.
— Ты не сердишься? За вчерашнее?
— С чего бы? — я скривилась, — все равно, это земля под ногами осыпалась.
— Ну, пусть будет земля, — Гверфин улыбнулся, — жалко, что ты неживая.
— С чего бы?
— Да так.
Очень, очень содержательный разговор. И очень странное выражение в черных как спелая ежевика глазах этого худенького юноши. Чтобы не изводить себя лишними мыслями (а ведь всем известно, что много думать вредно), я усиленно заработала челюстями. А-ах. Если бы не пища, то проклятый смертный холод никогда не отпускал бы меня. И никого не было рядом, чтобы меня согреть. Я украдкой наблюдала за Гверфином: тот неторопливо жевал свой завтрак, временами прикладываясь к молоку. Счастливый. Учится в Карьене, через несколько лет станет уважаемым магом водной стихии. А самое главное — живой! Ценить это, казалось бы, незначительное преимущество начинаешь только оказавшись по ту сторону.
— Гверфин, — тихо позвала я.
Он отставил недоеденный завтрак и выжидающе уставился на меня, буравя все тем же задумчивым взглядом.
— Э-э-э… — я замялась, не зная, с чего бы начать, а потом брякнула то, что вертелось на языке, — ты не знаешь, твой отец никого в подземелье не держит?
Смуглое лицо Гверфина вмиг окаменело. Он медленно взял салфетку, но почему-то вместо того, чтобы промокнуть ей губы, принялся отрывать тонкие бумажные полосы и бросать их на стол.
— С чего это ты взяла? — сухо поинтересовался он, не глядя на меня.
Ну, все понятно. Наверное, не следовало заводить с ним этот разговор. Сын, достойный своего отца, иначе и не скажешь.
— Так, показалось… — прошептала я, — раньше мне слышались крики по ночам. Я же тебе говорила, помнишь?
— Но тогда…
— Тогда ты мне сказал, что это призрак. Может быть призрак. Но… Мне кажется, что тогда ты относился ко мне хуже, чем сейчас.
— А что это меняет? — он усмехнулся, покачал головой и сжал в пальцах несчастный огрызок салфетки, — я хорошо отношусь к тебе, Ирбис. Правда. Мне стыдно, что я вел себя как невоспитанный дурак, и я не стесняюсь сказать об этом тебе. Но от этого ведь ничего не изменилось. Здесь могут бродить призраки, — с нажимом произнес он, все также глядя мимо меня, — и ты действительно могла слышать и крики, и стоны. Не забывай, что здесь раньше жили некроманты, понимаешь? И именно поэтому отец отправил меня в Карьен. Ему не нравится, когда я здесь. Он считает, что это место… не самое лучшее для подрастающего мага воды.
«Значит, не скажешь», — я поймала себя на том, что огорчилась.
Мне всегда казалось, что от друзей ничего не скрывают. С другой стороны, если как следует поразмыслить, может ли юный маг считать другом умертвие? Эх, жаль. А я-то думала…
— Ну, ладно, — я торопливо вытерла дрожащие пальцы салфеткой и поднялась из-за стола, — спасибо за завтрак.
— Ты куда? — он уже был на ногах, напряженный как натянутая тетива.
Я пожала плечами.
— Вышивать, конечно же. На что я еще гожусь?
— Я думал, что мы можем…
Ну конечно, дорогой, теперь ты за мной еще и присматривать сподобишься.
— Мне надо учиться, — я выдавила жалкую улыбку, — надеюсь, ты помнишь о том, что мне надо попасть к эльфам?
— Да, — он поник и ссутулился, — извини.
— Не стоит.
И я действительно отправилась в свою комнату. И в самом деле просидела с пяльцами до заката. Из своего окна я видела, как Гверфин в одиночестве бродил по своей любимой стене, и я знала, что он меня ждет — но продолжала упрямо торчать за столом, то зло втыкая иголку в канву, то листая пожелтевшие страницы учебников. Потом он ушел, солнце село. И тогда я, поеживаясь от привычного уже холода, отправилась на прогулку. Естественно, к яме. Но сперва пришлось завернуть в кладовую и добыть там моток веревки.
С отбытием Арниса Штойца все работы по строительству новой беседки были остановлены, рядом с котлованом не топталось ни одного зомби. Одним концом веревки я обвязала корявый ствол ближайшей яблони, другой сбросила вниз и, упираясь ногами в отвесные стены ямы, спустилась на дно. Прекрасно. Таинственная дверь оказалась рядом, вокруг — ни души. Гверфин наверняка дрыхнет и видит цветные сны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
