Шерхем взвесил все «за» и «против», а потом кусочком графита обвел в кружок поселение чуть западнее владений некроманта, означенное на карте как Малые коряги. Больших коряг в пределах Веранту не наблюдалось, но Шерхема это не смутило. Он свернул карту, сунул в дорожную сумку и пошел, продолжая ощущать на себе чей-то тяжелый взгляд. Нет, все-таки с такими симптомами лучше некоторое пожить с людьми. Даже Роф, шагай он рядом, не исправил бы положения — у здоровяка наблюдался один огромный недостаток: он был зомби.
Шерхем достиг цели своего путешествия к концу второго дня. Местность вполне оправдывала название: когда-то буря повалила здесь изрядное количество елей, вывороченные из земли корни поросли мхом, напоминая дохлых мохнатых пауков. Перебираться через всю эту красоту было непросто, Шерхем ругался сквозь зубы, порвал штанину и вышел к Малым корягам злой как собака. Деревня встретила его настороженным молчанием: видать, путники здесь были настолько редким явлением, что даже дворовые псы озадаченно примолкли, размышляя — то ли дремать дальше, то ли поднять шум. Оглядевшись, он подсчитал количество дворов — пять штук, коров — две, козы — четыре, питейное заведение — одно, да и то с заколоченными окнами. Наверняка раньше близ Малых коряг пролегала какая-нибудь приличная дорога, тогда и трактир не пустовал, а потом… наверное что-то изменилось, и деревенька начала медленно сползать в пропасть забвения.
Шерхем прислушался к себе: невидимый соглядатай отстал, смятый свежими впечатлениями. Лекарь воспрянул духом и зашагал к первому двору. Вот оно, лекарство от сумасшествия! Всего-то добраться до людей. Вряд ли они тут же побегут сдавать его гончим, в таких глухих и далеких от столицы местах народ простой, и преданных слуг его величества не очень-то жалует.
Затявкала собачонка размером не больше курицы. Из-за плетня высунулась белобрысая голова мальчугана, по самые глаза вымазавшегося вишневым соком. Он поморгал, глядя на Шерхема как на неведомую зверушку, а потом метнулся куда-то вглубь двора, вереща и вопя. Спустя несколько минут из калитки высунулась его мать. Или сестра — тут уж Шерхем не разбирался, да и к чему? Она была молодая, румяная и очень белокожая, даже слишком белокожая для простой крестьянки. Голову венчало подобие короны из льняных, выгоревших на солнце кос, шея была повязана черным платком.
— Чего надо? — спросила женщина и окинула Шерхема подозрительным взглядом.
Выглядел он, конечно, не лучшим образом. Но, во-первых, уже очень давно ему было плевать на свой внешний вид, а во-вторых, путешествие сквозь коряги никому не добавляет шарма и очарования.
— Я лекарь, — сказал он, — хочу попроситься на постой.
— Ой, да какой ты лекарь! Лекари — господа знатные, в каретах разъезжают. А на тебя посмотришь, так вылитый лихой молодец. Шел бы ты отсюда… пока собак не спустила.
Шерхем и ухом не повел.
— А что, трактир не работает? — поинтересовался он, кивнув в сторону заведения с забитыми окнами.
— Ты мне зубы не заговаривай! Катись-ка отсюда… Не то пойду сейчас мужа позову.
— Ну, позови. С мужиком я куда быстрее договорюсь, — Шерхем улыбнулся. Понятное дело, что никто никого звать не собирался. Да и мужа у этой женщины не было, на что весьма прозрачно намекал «вдовий» черный платок.
— Уходи, откуда пришел, — она сердито поджала губы, — тебе не надо здесь останавливаться.
— Как скажешь, — Шерхем пожал плечами и медленно побрел к следующему двору.
Встречают по одежке, тут и удивляться нечего. Невидимый попутчик возвращался, между лопаток начало покалывать. Резко обернулся — ну, конечно же, никого. Позади пустая дорога, и коза объедает чью-то выбившуюся за ограду фасоль.
— Определенно, мне стоит здесь задержаться, — пробормотал Шерхем и постучался в тусклое, затянутое пузырем оконце следующей халупы.
Здесь все повторилось, с той лишь разницей, что вышел к плетню здоровенный детина. Он и выходил боком, протискиваясь в узкую дверь. Не пустишь ли постояльца, добрый человек? Нет, нам здесь чужие не нужны. И даже те, кто называет себя лекарем. Да и какой из тебя лекарь? Господа маги совсем, совсем не так выглядят…
Шерхем пожал плечами и поплелся дальше. Он не торопился уйти из Малых коряг, все еще теплилась надежда, что найдется и здесь какой-нибудь здравомыслящий субъект. Хотя — нет. Наоборот. Как раз все они здесь чересчур здраво мыслят: только дурак пустит к себе домой такую оборванную личность, как нынешний Шерхем Айлан Виаро. В душе проклюнулся первый росток злости, на себя прежде всего, а потом и на весь мир впридачу. На эльфов, провались они к Охру. Ведь если бы не тот бледный, почти прозрачный эльфик под Снулле, то все было бы по-иному.
«Но тогда бы и тебя здесь не было», — подумалось лекарю, — «все бы полегли под Снулле… А чем твое сейчас отличается от того, что было бы? Да ничем. И тогда не было бы жизни, и теперь ее нет».
Он вздрогнул от неожиданности, когда его окликнули со стороны заколоченного трактира. Оказывается, заведение не было окончательно заброшено: на пороге, прислонившись к притолоке и скрестив на груди волосатые руки мясника, стоял смуглый мужик. Лица его было не рассмотреть: почти от самых глаз росла пышная борода, немытые непослушные вихры падали на лоб. Портрет завершали бордовый камзол без рукавов, одетый на голое тело, и непонятной расцветки штаны.
— Что тебе, человече? — пророкотал басом житель Малых коряг, — ищешь кого, или что?
Шерхем усмехнулся. В том, что перед ним рядовой бандит, сомневаться не приходилось; ничего не будет удивительного в том, если у этого милого человека в трактире сложены топор, кистень и удавка. Может быть, он даже скромно коллекционирует золотые зубы, выдернутые у убитых им людей, а по вечерам пересматривает их и прячет в расписную коробочку.
— Ищу место для постоя, — ответил он, чуть помедлив.
— Для постоя, значит, — мужик сплюнул себе под ноги, — а монета у тебя имеется? У нас, знаешь ли, деревня бедная, задарма никого не пустим.
Вместо ответа Шерхем похлопал по кошельку на поясе. Бандит алчно сглотнул.
— Ну, заходи тогда, будет тебе постой.
— Спасибо, мил человек, — Шерхем чуть заметно поклонился.
Мужик скрылся в темном провале двери, и лекарю ничего не оставалось, как последовать за ним.
Дальше произошло примерно то, что и ожидалось: стоило шагнуть в тень, как на шею набросили шелковый шнурок. Молча, без единого звука. Шерхем едва не рассмеялся: ох, какие же они предсказуемые. Не то, что…
Брошенное заклятье, короткий и острый, как бритва, мыслепоток уложил смельчака, и уже в следующее мгновение лекарь смог глубоко вздохнуть. Глаза постепенно привыкали к темноте, он заметил, как к нему метнулись еще двое, но, не добежав, сложились пополам и задергались на дощатом полу, подвывая от боли. Он остановился посреди обеденного зала и осмотрелся: его недавний знакомый в камзоле испуганно жался к стене. Еще шестеро окружили некое подобие трона, где, положив подбородок на широкий кулак, сидел атаман, который, надо отдать должное, не выглядел чересчур испуганным. Или лекарские фокусы его не слишком впечатлили, или он просто хорошо владел собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
