Но едва мы достигли узкой части долины, как завидели погонщиков волов: они в панике бежали нам навстречу. Они выехали из Аква Сулис накануне вечером, но их мешкотный обоз продвинулся не дальше поворота на север, и теперь, на рассвете, они бросили семь телег с драгоценным провиантом на произвол судьбы.
— Саксы! — завопил один, подбегая к нам. — Там саксы!
— Дурень, — пробормотал я сквозь зубы и крикнул Иссе вернуть беглецов. Коня своего я временно уступил Гвиневере, но теперь она спрыгнула с седла, а я неуклюже взгромоздился верхом и поскакал вперед.
В полумиле впереди дорога резко ушла влево; здесь, у поворота, и сгрудились брошенные телеги. Я опасливо обогнул их и внимательно осмотрел склон. Сперва я не углядел ничего, а затем из-за деревьев на гребне появился конный отряд. До него было около полумили; всадники четко вырисовывались на фоне светлеющего неба; щиты рассмотреть не удавалось, но я надеялся, что это скорее бритты, нежели саксы. поскольку конников в саксонской армии насчитывалось не много.
Я погнал кобылу вверх по склону. Никто из всадников не двинулся с места. Они просто стояли и наблюдали за мной, но вот справа от меня на гребень холма поднялись еще воины, теперь уже копейщики, и над ними реял стяг, подтвердивший самые худшие опасения.
То был череп, задрапированный чем-то вроде лохмотьев, и мне тут же вспомнился Кердиков стяг — волчий череп с истрепанным шлейфом из человечьей кожи. Да, это саксы — и они преграждают нам путь. Копейщиков я насчитал немного: с дюжину конников и пять-шесть десятков пеших, но они держали высоту, и я понятия не имел, сколько их еще прячется за хребтом. Я остановил кобылу, пригляделся к копейщикам повнимательнее и на сей раз заметил, как солнце отсвечивает на широких лезвиях топоров. Саксы, точно. Но откуда они взялись? Балин говорил, что и Кердик, и Элла наступают по Темзе, так что эти люди, скорее всего, пришли на юг из широкой речной долины, а может, это копейщики Кердика на службе у Ланселота. Впрочем, какая разница, кто они, важно, что они встали у нас на дороге. А врагов между тем все прибывало и прибывало, и вот уже весь хребет ощетинился острыми копьями.
Я поворотил кобылу, Исса тем временем вывел моих лучших копейщиков за заграждение на повороте.
— Саксы! — крикнул я ему. — Смыкаем щитовой строй! Исса поглядел вверх, на далеких копейщиков.
— Мы сразимся здесь, господин?
— Нет. — В месте настолько неудачном я бы драться не рискнул. Нам придется пробиваться вверх по склону — изнывая от тревоги за оставшихся позади детей и женщин.
— Свернем на Глевум? — предложил Исса.
Я покачал головой. Путь на Глевум запружен беженцами, и, будь я вождем саксов, я бы не желал ничего лучшего, как только преследовать уступающего численностью врага вдоль по такой дороге. Обогнать неприятеля, продираясь сквозь поток беженцев, мы никак не сможем, а для саксов прорубиться через охваченные паникой толпы, чтобы покончить с нами, никакого труда не составит. Возможно, и даже скорее всего, саксы вообще за нами не погонятся, но, соблазнившись легкой наживой, займутся разграблением города, но полагаться на это я бы не стал. Я оглядывал протяженный склон холма снизу вверх и видел: на залитый солнцем гребень поднимаются все новые враги. Подсчитать их не удавалось, но было ясно: это не маленький военный отряд. Мои люди выстроили щитовую стену, но я знал: здесь я сражаться не могу. Саксы превосходят нас числом — и держат высоту. Биться здесь означает верную гибель.
Я развернулся в седле. В полумиле отсюда, чуть к северу от Фосс-Уэй, древний народ некогда возвел одну из многих своих крепостей — ее земляной вал, ныне изрядно осыпавшийся, венчал собою вершину крутого холма. Я указал на заросшие травою укрепления.
— Мы идем туда, — объявил я.
— Туда, господин? — озадаченно переспросил Исса.
— Если мы попытаемся бежать, саксы устремятся в погоню, — объяснил я. — Дети не могут идти быстро, так что ублюдки нас неминуемо догонят. Нам придется выстроить стену щитов, поместить наши семьи в центр, и последние из нас испустят дух под первые крики женщин. Лучше укрепиться там, где неприятель дважды подумает, прежде чем атаковать. В конце концов саксам придется сделать выбор. Либо они оставят нас в покое и пойдут на север — в таком случае мы двинемся следом, — либо они дадут бой, а на вершине холма у нас есть шанс на победу. Тем более что именно этим путем придет Кулух, — добавил я. — Спустя день-другой мы, пожалуй, даже превзойдем врага числом.
— То есть мы бросим Артура? — потрясенно уточнил Исса.
— Мы оттянем на себя один из саксонских отрядов и не пустим его к Кориниуму, — поправил я. Но выбор мой меня не радовал, ибо Исса, конечно же, был прав. Я предавал Артура — но я не смел рисковать жизнью Кайнвин и наших дочерей. Вся тщательно продуманная Артурова военная кампания пошла прахом. Кулух отрезан от нас где-то на юге, я угодил в ловушку под Аква Сулис, а Кунеглас и Энгус Макайрем все еще за много миль от нас.
Я поскакал назад за доспехами и оружием. Облачаться в броню времени не было, но я надел шлем с волчьим хвостом, выбрал самое тяжелое копье, взял щит. Кобылу я отдал Гвиневере и велел ей отвести детей и женщин на вершину холма, а затем приказал ополченцам и копейщикам помоложе развернуть семь телег с провиантом и затащить их наверх, в крепость.
— Мне все равно, как вы это сделаете, — объявил я им, — но снедь необходимо уберечь от врага. Хоть сами впрягайтесь, если иначе не выйдет! — Да, Аргантины повозки я бросил, но на войне запас продовольствия куда ценнее золота, и я твердо решил, что не уступлю саксам ни крошки. Сожгу телеги вместе с содержимым, если понадобится, но на первый случай попытаюсь спасти еду.
Я вернулся к Иссе и занял место в центре щитового строя. Ряды врагов все уплотнялись, я ждал, что в любую минуту саксы как одержимые ринутся на нас вниз по холму. Они заметно превосходили нас числом, и все же не шли, и каждый миг промедления упрочивал наши надежды на то, что женщины и дети и драгоценные телеги с провиантом доберутся-таки до вершины холма. Я то и дело оглядывался назад, проверял, как там повозки, а как только они перевалили за середину крутого склона, я велел копейщикам отступать.
Наш маневр раззадорил саксов перейти в наступление. Они угрожающе завопили и устремились на нас вниз по холму, да только атака их запоздала. Мои люди отошли по дороге назад, переправились вброд через мелкую речушку, что бурным потоком сбегала с нагорьев к реке — и теперь уже мы занимали позицию более выигрышную, ибо отступали вверх по крутому склону к крепости на холме. Мои люди держали строй, сомкнув щиты и крепко сжав длинные копья, и, убедившись, что имеют дело с вышколенными воинами, саксы остановились в пятидесяти ярдах от нас. Они довольствовались тем, что выкрикивали оскорбления и угрозы, а один из их колдунов, голый, в чем мать родила, с волосами, густо смазанными навозом и торчащими наподобие шипов, выплясывал перед нами, насылая проклятие. Он обзывал нас свиньями, трусами и козами. Колдун проклинал нас — а я подсчитывал саксов. Щитовая стена в сто семьдесят воинов, а ведь с холма спустились еще далеко не все. Я считал их, а саксонские вожди остановили коней позади щитового строя и считали нас. Теперь я отчетливо различал их стяг: знак Кердика — волчий череп, завешанный человечьей кожей, но самого Кердика там не было. Надо думать, это один из его боевых отрядов проследовал на юг от Темзы. Отряд намного превосходил нас числом, но осмотрительные вожди нападать не собирались. Они знали, что сумеют нас одолеть, но знали и то, какую страшную дань семьдесят испытанных воинов соберут с их рядов. Саксам хватило и того, что они согнали нас с дороги.
