Автобус тоже был грязный, но забившие всю улицу и беспрестанно гудящие машины были еще грязнее. Однако грязнее всего были выстроившиеся по обеим сторонам улицы дома.
— Все они построены больше ста лет назад.
Постройки, на которые указал Митараи, представлялись мне какими-то историческими памятниками. Черные, подобные некоей скале. Редко в каких окнах горел свет. В большинстве было темно. Окна в домах где-то разбиты, где-то открыты нараспашку. Они как будто рассказывали мне о тревогах иной цивилизации.
Откуда-то послышался протяжный, как будто присущий самой этой земле звук. Едва я рассеянно прислушалась к нему, как машина бешено помчалась. Ветер засвистел в окнах.
Водитель, как на гонках, стал, резко маневрируя, обгонять идущие впереди машины. Стоявшие на разделительной линии люди, которые собирались перейти улицу, вихрем пролетали мимо вплотную к дверям. Фигуры в долгополых одеждах и тюрбанах исчезали позади.
— Ты когда-нибудь видел дождь? — спросил Митараи у водителя по-английски.
— Дождь? Что такое дождь? — глядя вперед, громко ответил тот. Звук мотора заглушал все.
Митараи подмигнул мне.
Дома в Каире такие до черноты грязные потому, что дождей здесь не бывает. А мы-то не замечаем, что дожди моют наши города…
Раздолбанный «Фиат» мчался, беззастенчиво оставляя позади толпы бедняков на площадях, торговавших чем-то мальчиков и девочек с тюрбанами на голове, придорожные лавки с желтыми огнями, грустные звуки местной музыки. Здесь много пробок, так что, когда появляется возможность ехать, водители мчатся быстро, насколько можно, пытаясь скорее преодолеть максимум расстояния.
— Смотрите, Нил! — сказал водитель по-английски с сильным акцентом. — Октябрьский мост, — назвал он мост, по которому мы проезжали.
Отличный мост. В Каире много таких новых сооружений, разительно отличающихся от старых почерневших домов.
На берегу Нила стоит несколько современных многоэтажных зданий. На крышах сверкают неоном названия отелей.
Может быть, после долгой дороги или из-за того, что мы увидели его протекающим через город, Нил, вскормивший самую древнюю из мировых цивилизаций, показался мне совершенно заурядным. Впечатление от него было не сильнее, чем от реки Сумида в Токио.
— А там что? — спросил я через некоторое время, показав на здание, выглядевшее современным. Его венчала характерная для местной архитектуры луковка, рядом возвышалась стройная башня.
И до этого нам попадалось несколько похожих зданий. У всех них были островерхие крыши, и выглядели они так, будто строительство закончилось неделю назад.
— Это мечеть, — сказал Митараи, — исламская церковь.
Я понял. В этих местах много мечетей, но нет ни одной христианской церкви.
Дома вдоль дороги становились ниже. Стало меньше и придорожных лавок, освещаемых желтоватыми лампочками без плафонов. На тротуарах было все еще много народу, но толпа понемногу становилась реже. Мы выехали из Каира. Скоро Гиза.
Митараи сказал, что отель в Гизе называется «Мена Хаус Оберой». Это известное место, где не один раз проходили важные политические переговоры.
И прямо за этим отелем стоят три знаменитые пирамиды Гизы, которыми я был очарован с детства. Я наконец увижу настоящие пирамиды — это казалось сном. Три дня назад я не мог и подумать об этом. Шанс появился совершенно неожиданно, когда ничто этого не предвещало. Я весь дрожал от возбуждения, не веря до конца в происходящее.
Интересно, каким будет первое впечатление от пирамиды Хуфу? Потрясет ли меня ее величие? Или просто покажется треугольной кучей камней?
Дорога вроде пошла на подъем.
— Смотри, Исиока! — Митараи показал пальцем в окно.
— Ой! — вскрикнул я невольно и затаил дыхание. Передо мной расстилался пейзаж из «Тысячи и одной ночи».
В небе огромным серпом висел молодой месяц. Внизу, казалось, была темная морская гладь. Крыши домов выглядели волнами легкого прибоя. Огней в окнах было немного, и они напоминали мерцание воды.
Дух у меня захватило от вида выглядывающих из этого черного моря мечетей. Их видневшиеся в разных местах характерные округлые крыши с заостренными навершиями создавали особую картину, отзывающуюся в душе путешественника.
Я, несомненно, оказался в мире сказок «Тысячи и одной ночи». Пейзаж, который я в детстве много раз видел в книжках с картинками, овеваемый сухим ветром, тихо расстилался передо мной.
— До чего красиво! — сказал я.
— Да, пейзаж как будто специально создали, чтобы изобразить на картинке, — поддержал Митараи.
— В мире до сих пор сохранились красивые пейзажи. Красивые города, возникающие в результате постоянного соперничества с природой, безмолвные насекомые во мраке ночи, голоса духов. Музыка, стихи, скромные истории, которые когда-нибудь освежат губы людей подобно соку, наполняющему созревшие фрукты. Как, наверное, благосклонно смотрит на это Всевышний, пронзающий взглядом время и пространство. Любое место, охваченное сейчас городской цивилизацией, еще каких-то десять лет назад было лакомым кусочком. Странный вид, Исиока. Остается признать, что он, должно быть, хорош на вкус. Только и лист салата, и кружок помидора на глазах уподобляются пропитанному водой клочку бумаги. Многозначительное вращение, пустое вечное движение… Щенок, что пробегает много километров в погоне за собственным хвостом… Небо нашептывает мне, что абсолютное количество удовольствия, получаемого людьми, всегда постоянно — и во времена, когда люди жили в пещерах, радовались цвету неба и деревьев, наслаждались журчанием ручья, и сейчас, когда у них есть лазерные диски и персональные компьютеры. Количество энергии, вызывающей человеческую радость, почти неизменно.
Митараи говорил с некоторым затруднением. Конечно, он еще не совсем поправился.
Такси на полном ходу спустилось с холма и двигалось теперь по широкой прямой дороге. Временами то справа, то слева за окнами пролетали просторные низкие здания с неоновыми вывесками.
— Что это? — спросил Митараи у шофера.
— Ночные клубы! — прокричал тот в ответ. — Очень дорогие, вам лучше туда не ходить.
Для Митараи это был излишний совет.
— Так кто же туда ходит?
— Богачи из Саудовской Аравии и Ливии.
— На свои нефтедоллары?
Почувствовав в нас единомышленников, шофер живо кивнул.
— Да, господин, дурацкие заведения для типов, не знающих цену деньгам. Их деньги — это не те деньги, которые мы накопили трудом. Они всего лишь нашли их у себя под ногами.
Хотя мы ехали по широкой дороге и пешеходов стало меньше, количество беззастенчиво перебегающих улицу людей не изменилось. Они совершенно спокойно выискивали промежутки между довольно быстро едущими машинами и перебирались на другую сторону. Таксист без тени замешательства проезжал вплотную к их длинным одеждам.
— Вон там справа отель «Оберой», — сказал шофер.
Зная, что это известная гостиница, я ожидал увидеть многоэтажный комплекс на берегу Нила. Но это оказалось приземистое здание, окруженное забором цвета слоновой кости.
— А где пирамиды? — спросил я. По-японски, но шофер уловил во фразе знакомое слово.
— Вон там, — он указал вперед.
Однако впереди, во мраке темной ночи пригорода Гизы, ничего не было видно.
В следующий момент я громко вскрикнул от неожиданного зрелища.
Я не мог себе представить, как будут выглядеть пирамиды. Впереди было только темное ночное небо, и я усердно напрягал зрение. Надо учесть и то, что переднее стекло было крайне грязное.
И вдруг я увидел на фоне темного неба проступающий во мраке плотный серый треугольник громадного размера. Поистине гигантский, он прятался в ночи, как на загадочной картинке. Его невозможно было заметить, не напрягая глаз.
По первому впечатлению пирамида была гораздо больше, чем мне представлялось. Я предполагал, что она окажется намного дальше, и искал взглядом маленький треугольник у края ночного неба. Но в действительности она была в десять раз больше. Поэтому когда я ее наконец разглядел, то удивился совершенно искренне.
