Палмер кивнул:
– Не помню, чтобы мне когда-либо приходилось участвовать в такого рода беседах.
– В ней были не совсем обычные моменты,– согласилась она. Ее голос был наполовину заглушен его поцелуем. Она села и внимательно посмотрела на него.
– У тебя усталый вид.
– Но счастливый.
– Но усталый.
– Ну, еще бы,– ответил он.– Не то чтобы я уж совсем не в форме. Но у меня не было специальной тренировки.
– Если ты пытаешься пристыдить меня, все равно ничего не выйдет.
– Женщины – другое дело.
– Ты наблюдателен.– Она провела рукой вдоль его тела.-
Да, нельзя сказать, что ты совсем не в форме.– Ее рука дошла до диафрагмы.– Вот здесь начинаются самые лучшие места.
– Все от хорошего питания.
Рука медленно двинулась ниже.– Высший сорт,– сказала Вирджиния спустя мгновение. Некоторое время они молчали. Она убрала руку и потянулась назад за сигаретами, лежащими на столике у кровати с ее стороны.
– Дать?
– Дать.
Она зажгла обе сигареты, вдохнула дым от своей и выпустила его в квадрат света на потолке.
– Я способна видеть такие вещи, каких не видит ни один простой смертный,– заявила она.
Палмер улегся поудобнее, вытянувшись на кровати во всю длину. Он чувствовал слабую, приятную боль в ногах и усталость в мышцах живота.
– Расскажи.
– Я вижу, что для тебя это совершенно ново.
– Не определишь ли ты «это» немного полнее?
– Эта… ситуация. Эти… отношения.
– Не ново,– ответил он.– Непривычно.
– Как непривычно? С каких пор?
– Ты ведь ясновидящая,– напомнил он.
– Магический кристалл затуманен. Но вот образ проясняется. Дата видна все еще очень смутно. Но это случилось незадолго до женитьбы.
Он отвернулся и взглянул на зеленоватые цифры часов. Потом закрыл глаза.– Черт побери этот проницательный магический кристалл,– признался он.
– Прости меня.
– За что?
– За то, что расстроила тебя.
– Как ты догадалась?
– Сама не знаю,– грустно вздохнула она и потушила сигарету.– Я не очень сильна в таких вещах,– сказала она.– Ни опыта, ни тренировки.– Она дотянулась до его сигареты и сделала короткую затяжку.
– Я бываю остра на язык и находчива в вертикальном положении, но в постели я занималась этим недостаточно, чтобы приобрести необходимую сноровку.
– Ну вот,– сказал он, поворачиваясь, чтобы взглянуть на нее,– наши постыдные секреты теперь зафиксированы.
– Какие?
– То, что это моя первая измена и что ты тоже не очень крупный специалист в таких вопросах.
Она скорчила гримасу и вернула ему сигарету.
– Вы, банкиры, всегда спешите поставить точку над «i».
– Конечно.
– Но ты должен признать,– задумчиво произнесла она,– что мы оба блестяще исполнили свои роли. А теперь что?..– Она замолчала и нахмурилась, думая о чем-то.
Он выдохнул дым на свои ноги.– Я все еще жажду произнести речь,– сказал он.– Я не могу найти для нее слов, но чувствую необходимость высказаться.
– Что за речь?
– О том, что произошло.
– Я не нуждаюсь в речах.
– Зато я нуждаюсь,– настаивал он.– Ты можешь подождать?
– Сколько угодно.
– Хорошо.– Он погасил сигарету и, лежа на спине, сполз еще ниже, его голова оказалась на матраце.
– Пожалуйста, не спи,– попросила она.
– Не буду.
– Кажется, ты вот-вот заснешь. Сейчас ты такой слабый, ленивый и пассивный.
– Не я, а мой лучший кусок.
– Ужасно смешно!
– Я просто думаю, и все тут,– заверил он ее.
– От дурных привычек трудно избавиться.– Она повернулась на бок, чтобы наблюдать за ним.– Ты не думаешь,– сказала она,– ты мучаешься.
– Совсем нет.
– Чувство вины закрадывается в тебя.
– Нет еще.
– Скоро начнет.
– Думаю, да,– согласился он.– Это всегда так?
– Да.
Он открыл глаза.– Правда?
– Да.
– А почему ты должна чувствовать себя виноватой? – спросил он.
– Причин много.
Он посмотрел на нее и обнаружил, что лежит так низко, что ее голова оказалась выше его собственной. Он смотрел, как поднимаются и опускаются ее груди. Слабое колебание покачивало коричневато-розовые соски. Он медленно протянул руку и дотронулся до одного из них. Сосок набух под его пальцами.
– Мы всегда можем заняться размышлениями позже,– сказала она.
Он резким движением прижал ладони к ее груди и почувствовал, как их теплая мягкость вслед за твердыми сосками потянулась к его пальцам. Она придвинулась.
– Умер тот, холодный, человек, а не горячий,– прошептала она ему на ухо.
Его руки скользнули вдоль ее тела, и снова, судорожно хватая ртом воздух, он начал тонуть в пряном таинственном море ее тела.
Глава двадцать восьмая
Когда Палмер проснулся, светящиеся стрелки часов показывали 9.30. Он повернулся, чтобы дотронуться до Вирджинии, но не нашел никого рядом с собой.
Усевшись на постели, он осмотрел темную комнату. И тут же услышал, что где-то в квартире выключили душ; минутой позже раздался резкий шорох раздвижной двери; судя по звуку, это была дверь душевой. Он перебросил ноги через край кровати и встал. И тут же снова сел.
Криво усмехаясь, он снова начал подниматься, на этот раз гораздо медленнее, чувствуя, как длинный мягкий наплыв боли охватил мышцы бедер и спины. Он оглянулся, ища трусы, обнаружил их под черной комбинацией и надел. Потом, пройдя босиком в гостиную, он нашел ванную комнату и постучал в дверь.
– Ты в приличном виде?
– Всегда.
Он открыл дверь и остановился, любуясь ее телом, пока она вытиралась. В слабом освещении спальни она казалась мягкой и податливой – плавные линии, округлые выпуклости. Здесь же, при ярком свете люминесцентных ламп он увидел тонкие борозды ребер и игру мускулов на ее предплечьях и икрах.
– Я бы хотела запрятать твой взгляд в бутылку,– сказала она, на мгновение перестав вытираться.– Мне хотелось бы закупорить эту бутылку и открывать ее только в тех случаях, когда мне будет нужна моральная поддержка.
– В моей поддержке нет ничего морального.
– Вот именно.– Она кончила вытирать ноги и выпрямилась.– Немного поздно спрашивать,– продолжала она,– но, кажется, я тебе нравлюсь.
– Да.
Ее глаза расширились:– Ты сказал это без запинки.
Он нахмурился:– Не надо язвить. Сегодня ты сделала для меня достаточно много без этого.
Она слегка наклонила голову, как будто стараясь лучше расслышать его слова.– А я все время думала, что ты делаешь это для меня.
– Ну, понимаешь,– начал он,– в твоей жизни, вероятно, найдется еще дюжина мужчин, готовых наброситься на тебя при первом удобном случае…
– Откуда ты столько знаешь обо мне,– прервала она,– и о дюжине мужчин в моей жизни?
– Я не знаю, но ты очень привлекательна.
– Спасибо.– Она повернулась к зеркалу над умывальником и начала пальцами взбивать волосы. В зеркале их взгляды встретились.– Я собираюсь удивить тебя,– сказала она.
– Опять?
– Видишь ли,– продолжала она,– я… как мне тебя называть? На работе я знаю, а здесь как?
– Очень долго меня называли Младшим,– ответил Палмер.– Никогда не пытайся делать этого.
– Видишь ли… Вудс,– сказала она,– Вуди?
– Давай, давай. Мучайся.
Она повернулась и, улыбаясь, посмотрела на него.– Вудс, я хочу сделать удивительное признание. По крайней мере для меня оно удивительно. Я подсчитала, пока принимала душ. Уже почти два года, как со мной не случалось ничего подобного.
– Ты права, это удивительно.
– Верно? И все потому, что я сама не хотела – несколько раз.
– Мне жаль нью-йоркских мужчин!
Она кивнула.
– Я расскажу тебе о нью-йоркских мужчинах, с которыми мне приходилось некогда встречаться.– Она подошла и положила руки ему на плечи. Ее тело было прохладно и очень упруго.– Но не сейчас. Я чувствую, что нам пора освобождать помещение.
– По очереди.
– Строго по очереди,– согласилась она.– Я выйду первая.
Но прежде чем уйти, я немного приберу здесь.
– Нет, я это сделаю сам.
– Мне нетрудно.
– Я сам это сделаю,– настаивал он.– Я гораздо лучше знаю, как это делается.
Она мгновение смотрела на него с недоумением. Потом:
– Ах да! Бывший офицер разведки. Неужели ты и впрямь запомнил все уроки, которые там получил?
– Это были не уроки, а промывание мозгов. Такое не забывается.
Пальцы Вирджинии сжали его плечи.
– Один поцелуй, вот в таком виде,– сказала она.– Когда я оденусь, будет не то.
После того как она ушла, пообещав выйти не через ту дверь, в которую входила, Палмер с полминуты постоял посреди гостиной, пытаясь проанализировать испытываемое им какое-то странное чувство. Через некоторое время он понял: облегчение.
Он понял, что, несмотря на благоприятные условия свидания, в нем все это время жило подсознательное беспокойство, что Бернс может вернуться и застать их вместе. Не то чтобы опасность теперь миновала, но по крайней мере с уходом Вирджинии завершилась первая фаза восстановления порядка.
