зазвучали упреки Белинды — дескать, я никогда не приму чью-то помощь. Бел словно за спиной стояла — так ясно я ее услышал.
— Подождем пару дней, Том, — выдавил я еще одну улыбку. — Дам вам знать, если возникнет необходимость. Договорились?
Он покрутил в руках кружку и, дождавшись, когда я допью кофе, заговорил:
— Как медведь сквозь подлесок? Что ж, понимаю. Сам недалеко ушел. Но, знаете, иногда невредно уподобиться сове.
— Сове, значит… — задумчиво повторил я.
Том грустно улыбнулся и вновь посерьезнел.
— У меня был один редактор, умнейший человек. Умер в прошлом году. Так вот, он дал мне совет. — Том обвел пальцем круг над головой. — Слышали, что совы умеют крутить шеей на триста шестьдесят градусов? Умеют ждать, пока в лесу не стихнет мешающий им гвалт.
— То есть мне следует прекратить дергаться? Лучше сесть на жердочку и ждать, пока ответ не придет сам собой?
Я ухмыльнулся, дав понять Тому, что вижу в его совете желание помочь. Репортер уперся локтями в стол и машинально потер изувеченный палец.
— Ну, гарантий не дам, но, судя по опыту, нужный ответ нередко получаешь, прекратив давить на человека.
— Понимаю, Том.
Мы помолчали, и я смущенно добавил:
— Кстати, я вам благодарен. Вы все-таки не упомянули в статье, что миссис Манро осталась жива.
— Вы просили, я сделал, — дернул плечом репортер, и все же я чувствовал себя обязанным.
— Мне очень неловко, что я не рассказал вам подробностей. Прошу еще немного подождать.
— Конечно. — Том приподнял кружку — дескать, — не обижается. — В следующий раз угостите меня кофейком.
* * *
Расставшись с Томом, я долго стоял на мосту Блэкфрайерс, наблюдая за рекой, играющей течениями, словно мускулами. Оцепенение сбросил только после полудня, а когда день стал клониться к вечеру и на набережной Виктории сквозь дымку пробились золотые искорки газовых фонарей, я пошел домой, пробираясь среди крикливых мальчишек с кипами газет. Углядев на первых страницах заголовки жирным шрифтом, какой обычно приберегают для новостей о железнодорожных крушениях или о попытке покушения на королеву, купил «Бикон» — тот наверняка превзошел все остальные издания. Сорванец, торговавший газетами, орал во всю глотку: «Убийства! Убийства! Покупайте, пока все не продал!»
Швырнув ему монету, я остановился посреди толпы, вглядываясь в текст при свете уличного фонаря. Статья без подписи, в стиле Фишела.
СТОЛИЧНЫХ ДАМ УБИВАЮТ,
СКОТЛАНД-ЯРД ВАЛЯЕТ ДУРАКА.
НОВЫЙ ДИРЕКТОР НЕ ВЛАДЕЕТ СИТУАЦИЕЙ
«За последний месяц совершена дюжина нападений на лондонских женщин, а Скотланд-Ярд очередной раз доказывает свою несостоятельность…»
Я заставил себя прочитать заметку до конца. Разумеется, Фишел подал новости так, что могло показаться: абсолютно все женщины Лондона в опасности, а полиция не продвинулась ни на дюйм. Судя по его намекам, Скотланд-Ярд занимался лишь расследованием нападений на самых состоятельных леди, не обращая внимания на остальных. Послушать Фишела — так получалось, что мы безбожно обманываем публику, и кресло под Винсентом уже шатается. Подводя итог, репортеришка еще раз пересказал историю с судебным процессом над детективами Скотланд-Ярда, словно о ней успели позабыть.
Швырнув газету в урну, я отправился к дому Белинды.
* * *
По субботам Бел обычно приглашала гостей. Нередко звала и меня, однако я каждый раз отказывался. В толпе ее друзей мне было бы неуютно, к тому же я знал, что наш день — четверг, когда нам никто не помешает. А больше мне ничего и не нужно.
Встав на другой стороне дороги, я наблюдал за подъезжающими к дому экипажами. Хорошо одетые люди поднимались по ступенькам; кареты, высадив пассажиров, освобождали место другим экипажам. На пороге гостей встречал дворецкий Роберт. Каждый раз, когда открывалась дверь, изнутри доносились звуки музыки, исполняемой струнным квартетом.
В глубине души я желал, чтобы Бел чувствовала себя после ссоры не в своей тарелке; надеялся, что она отменит вечеринку. И все же, подавив гнусный внутренний голосок, я восхитился ее умению не изменять себе. Бел всегда ценила твердость характера, постоянство правил и привычек и не раз рассказывала мне о своей матери, желая, чтобы я понял ее натуру.
Отъехал последний экипаж. Двери захлопнулись.
Ощутив волну сожаления, я прикрыл глаза. Вспомнились волосы Бел, в которые я имел привычку зарываться лицом, ощущая себя настолько в ее власти, что любые мои слова, сказанные в ее присутствии, приобретали совсем иной смысл. Бывало, испытывал желание сразиться с Бел или спасти ее, но этим наши отношения не ограничивались.
Я побрел домой, не заглянув ни в один из десятка встретившихся по дороге пабов. Наверное, до меня наконец дошло: надо меняться.
Гарри был дома — сидел у камина, как и во вторник. На этот раз один, без Джеймса. На столике лежало несколько газет.
Глянув на меня, парнишка моргнул и задал вопрос с тревогой в голосе:
— Уже известно, кто она?
— Ее портреты разослали по участкам, — покачал головой я. — Наверное, завтра будет что-то определенное.
— Она… мертва? — тихо спросил Гарри.
— Мертва, — ответил я, погрузившись в кресло.
— Вы напали на след убийцы?
— Я бы так не сказал. Непонятно, что общего у этих четырех женщин, если они вообще чем-то связаны. Но, по-моему, любовь и алчность тут ни при чем.
— Есть ведь еще страх и месть, как говорит доктор Эверетт.
— Страх чего? Месть — кому? — рассудительно ответил я. — С чего бы убийце бояться этих женщин? И какое зло они вместе или по отдельности могли ему причинить?
Мы помолчали, глядя на умирающий в камине огонь, и наконец я признался:
— Устал так, что даже в голову ничего не лезет.
— Подумал, что сегодня могу переночевать здесь, — бросил Гарри с деланной небрежностью. — Все равно миссис Бэкфорд пока ничего нового не говорит.
Меня тронула тщательно скрываемая забота парнишки. Гарри пытался сказать, что мы с ним союзники, и в то же время не хотел, чтобы я чувствовал себя перед ним в долгу.
Черт… Негоже отказываться от помощи друзей. Пусть получат удовольствие.
— Спасибо тебе, Гарри. Хорошо, что составил мне компанию.
В глазах мальчика вспыхнул огонек удивления, и он робко улыбнулся.
— Ладно, спокойной вам ночи.
Он вышел из комнаты.
Забыв об усталости, я сел у огня, предавшись размышлениям. Джеймс обронил, что мы с Гарри похожи в том, что ни один, ни другой не желал чувствовать себя обузой. Сегодняшняя доброжелательность мальчишки на меня здорово подействовала, заставив погрузиться в воспоминания.
Помню, как первые несколько дней после исчезновения матери носился по улицам, отчаянно пытаясь ее разыскать. Потом меня охватило уныние и страх, и я проводил дни, забиваясь
