Первоначально все во властной группе согласились с тем, что отпускать государство в руки одного человека опасно. Конечно, у сына Вячеслава было предпочтительное положение, но как он себя сможет проявить, ведь не всегда потомок всеми любимого и уважаемого правителя оказывается подобным ему. Бывало, что на троне появлялись те люди, которым нечего было делать не только там, но и рядом со властью вообще. Тем более что положение государства, созданного членами пропавшей экспедиции, было далеко не безоблачным. Со всех сторон её окружали враги либо потенциальные агрессоры. Причём это касалось не только казачьих ватаг, которые уже не раз проверяли ангарцев на прочность, но и врага гораздо более опасного. При самом неудачном развитии ситуации на юго-востоке маньчжуры могли, захватив Пекин и земли Китая, бросить часть сил на Сунгари. И тогда Матусевичу мало не покажется. Пока ситуацию на Сунгари и Амуре держали под контролем канонерки, и только. Следовательно, нужно было наращивать существующую там флотилию, да и о Лене забывать нельзя. После случившегося на Витиме было необходимо и там твёрже встать на ноги, обозначив своё присутствие. А ещё Селенга!
Чтобы правильно понимать положение внутри Ангарии и правильно распределять её людские и производственные ресурсы, планировать развитие общества и производственных сил, заниматься сложнейшими дипломатическими сношениями с абсолютно различными обществами и прочая и прочая, одного человека не хватит. Поэтому нужно сразу ввести своего рода совещательный орган, который был бы и поддержкой государю, и одновременно ограничителем его возможного самодурства.
– Совет при великом князе, – задумчиво сказал Вячеслав.
– Потому сыновья Петренко, Смирнова и Радека постоянно теперь при вас? – понимающе проговорила Дарья, откинувшись в кресле и заложив ногу на ногу.
– Да, – кивнул Соколов. – И не только они. Ещё есть кандидаты.
В дверь негромко, но решительно постучали.
– Ванна готова, Дарья Витальевна! – проговорила тунгуска, приотворив дверь.
– Спасибо, Маша, – сказала княгиня, встав с кресла, и игриво посмотрела на мужа: – Ну что, составишь мне компанию? Спинку потрёшь, ну и ещё что-нибудь придумаем…
– А то! – с улыбкой воскликнул Вячеслав. – Это я завсегда.
Глава 14
Балтика, остров Эзель, Аренсбург.
Конец мая 7152 (1644).
После того как шведский отряд убрался, Белов времени не терял. Опасаясь повторного вторжения соседа, он продолжал усиливать гарнизон Эзеля. Поначалу были наняты солдаты и закуплены мушкеты в Курляндии. Не забыв насыпать звонкой монеты в руки герцогу, ангарский наместник получил возможность нанять и команду пушкарей, которые расположили имеющуюся на острове артиллерию на укреплениях вокруг замка Аренсбурга да привели её в полный порядок. В целом количество солдат вместе с наёмниками составляло уже около трёх тысяч человек, из которых две с половиной сотни были дружинники-рейтары. Это была немалая сила для острова. Немецкие каменщики устроили в бухте острова пару скрытых казематных батарей, в конце концов поняв, что от них хочет наместник. Благодаря активно использующимся на Эзеле каменоломням, где добывали строительный известняк и доломит, сделать это было несложно. Да и местные вновь получили возможность заработать звонкую монету.
Кроме того, силами немцев Брайан провёл перепись населения острова. Это было сделано весной, и весьма успешно, переписчики не смогли учесть лишь глубинные районы Эзеля, где жили в основном эсты. Но они не волновали ангарца, потому как не представляли для его власти никакой опасности. Главной причиной переписи стало желание Белова сосчитать количество шведов на острове. Они-то и могли участвовать в любой провокации или стать пятой колонной врага. В итоге немцы насчитали чуть более двух тысяч лиц шведской национальности обоего пола.
Своей политикой наместник немало поспособствовал принятию его как правителя даже шведами. Дело в том, что Белов их не преследовал и запретил немцам и датчанам куражиться над представителями вражеского для них королевства. Брайан сразу объявил о равенстве всех жителей острова перед законом и назначил себя верховным судьёй Эзеля. Отныне он подписывал все решения эзельского суда, он же отменил и телесные наказания. С тех пор наказанием были общественные работы и штрафы. Слава богу, серьёзных преступлений на острове покуда не регистировали.
Также его решением была закрыта половина кабаков острова, которые представляли собой сущие вертепы. Он же приказал принимать оплату за алкоголь только монетами, ибо были случаи, когда пьяницы за кружку дурного пойла отдавали последнюю одежду или орудия труда. Брайан немного поднял и налог, берущийся с владельцев питейных заведений. В итоге оставшиеся четыре кабака были под постоянным контролем со стороны дружинников и приносили доход не только кабатчикам, но и казне. Чиновничий аппарат эзельской администрации был сокращён более чем наполовину, при этом оставшиеся курляндцы теперь были загружены работой.
– За такое жалованье грех работать спустя рукава! – говорил ангарец по этому поводу.
Также Белов решительно запрещал всем обращавшимся к чиновникам предлагать взятку. Он грозил наказанием тем шведам, кто соблазнял писарей горстью монет за то, чтобы те записали их датчанами. А также тем, кто сулил мзду гвардейцам Брайана, чтобы они «не заметили» годного к строевой службе сынка.
Раз в три месяца в главном зале замка собирался и островной парламент, в совещаниях которого принимали участие депутаты от всех десяти волостей Эзеля, на которые он был поделен. В обсуждении различных вопросов, касавшихся жизни острова, участвовали даже эсты. Этим Белов вызвал недоумение даже у близких к нему немцев. Как, мол, можно давать право голоса этим вчерашним язычникам? На что у Белова был свой ответ:
– Объявленное мною равенство всех граждан состоит в том, чтобы все соблюдали одинаковые законы. Эсты так же являются гражданами, как и вы, друзья.
Большую часть шведского населения Белов уже запланировал переселить на берега Ангары, составив списки первой и второй очереди. На острове он оставлял лишь два десятка семейств, выходцев из славного Шведского королевства, главы которых подписали личные клятвы верности ангарскому князю. Это были нужные Белову мастера, которые могли работать с деревом и металлом, семья обувщиков, пара лекарей и крепкие крестьяне. Помимо спокойной жизни на Эзеле они получили и немного золотых монет. То есть, по сути, они становились ренегатами. Правда, Брайан сомневался, что в этом лихом веке существовали понятия верности государству со стороны простого обывателя. Слишком многое решали деньги.
А казна ангарского наместника потихоньку оскудевала. Оставалось немного больше половины того, что было оставлено Белову на развитие и упрочение власти Ангарии в Балтийском регионе. Но зато Брайан точно знал, что он не сделал ни копейки лишних трат, ни тем более не потратил ни монетки на свои личные нужды. Это стало очень неприятным сюрпризом для присланных из Курляндии чиновников. Те и вообразить себе не могли, что таковое возможно – ведь они и сами хотели нажиться на молодом для подобной должности человеке. А тут такой облом. И на себя не тратит, и другим воровать не даёт. Очень странный наместник.
– А на что мне тратиться? – искренне удивлялся Брайан, смеясь лишь одними глазами, когда ему докладывали о разговорах среди курляндцев. – Девки доступные, добрые! За постой денег не берут, еда дешёвая. Благодать! А если кто воровать будет, так работы много вокруг! Есть что предложить.
Четверо всадников не спеша ехали по идущей вдоль берега дороге, что тянулась от хутора до небольшой рыбацкой деревни эстов. Негромко переговариваясь, они направлялись в деревеньку. По приказу Белова отныне регулярно проводились рейды по побережью с целью предупредить внезапную высадку шведов. Ибо уже не раз с берегов Эзеля были замечены шведские галеры. Генерал-губернатор Эстляндии Гюлленшерна пока никак не обозначил своих планов на остров, ставший курляндским владением. Молчание шведа тяготило Брайана, посему и были назначены регулярные караулы по утверждённым прибрежным маршрутам.
Один из таких караулов и составляли четверо дружинников Белова. В ближайшей деревеньке они хотели ненадолого задержаться, чтобы перекусить рыбацким супом и ещё раз перемыть косточки Белову за столь нелепое задание. Однако на дороге их остановил пожилой эст, который, волнуясь, принялся говорить с ними, сильно коверкая немецкие слова. Всадники непонимающе переглядывались, тщетно пытаясь понять, что им пытаются втолковать.
– Он говорит про какой-то корабль или лодку, – морщился один всадник. – Или о том и другом разом? Люди с корабля в лодке? – задал он вопрос мужику.
