Честное слово, ни с одной женщиной он не был так нежен, как с ней.
Не открывая глаз, она покачала головой.
– Ты никогда не был груб со мной, – прошептала она. – Правда, Картер? Я знаю: ты никогда не сделаешь мне больно и не соврешь. Ведь так?
– Никогда, – ответил Картер.
Ему вдруг стало по-настоящему страшно. Он не понимал, чем вызваны ее вопросы.
– Персик, посмотри на меня.
Она лежала тихо, все так же не открывая глаз, но слезинка, катившаяся по ее щеке, говорила очень и очень многое.
– Кэтрин, – взмолился Картер, не узнавая собственного голоса. – Ну скажи хоть слово. Твое молчание начинает меня пугать.
И вдруг ее глаза открылись. Огонь, пылавший в них, вовсе не был огнем страсти. Это был яростный огонь. «Час от часу не легче!» – подумал Картер.
– Как ты меня назвал?
Ошеломленный Картер пожал плечами.
– Я назвал тебя Кэтрин. Твоим именем, – ответил он, стараясь говорить спокойно. – Что тебя удивляет?
– Ты никогда меня так не называл, – ядовитым тоном ответила она.
– Конечно. Просто… вырвалось.
Картер хотел было ее обнять.
– Не трогай меня.
– Что? – оторопел он.
– Не трогай меня!
Персик вырвалась из его рук и с неожиданной силой толкнула его. Картер упал на спину. Матрас под ним закачался.
– Что с тобой? Это как понимать?
Она молча схватила фуфайку. У нее тряслись руки, лицо перекосилось от злости, словно, назвав ее Кэтрин, Картер нанес ей глубочайшее оскорбление. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать.
– Персик! – крикнула она, натягивая фуфайку. – Ты всегда, всегда, всегда называл меня только Персиком!
– Я знаю, но…
– Меня только мать зовет Кэтрин! Только она. Почему это имя вырвалось у тебя? И почему именно сегодня?
Персик пыталась засунуть в замок непослушные половинки молнии. На Картера она ни разу не взглянула. Похоже, совсем спятила.
– Ну не знаю я, почему так тебя назвал! – не выдержал Картер, сжимая себе лоб. – Ты вообще можешь успокоиться и хоть что-то объяснить? Какой бес в тебя вселился?
– Ах, что происходит? – Никогда еще Картер не видел в этих больших красивых зеленых глазах столько бешенства. – Я тебе расскажу, что́ происходит. Я пришла сюда, чтобы ты оттрахал меня по полной. А у тебя дальше твоего поганого рта не пошло. Вот что происходит, Картер!
Ее слова обжигали, но злость самого Картера сейчас превосходила обиду. Спрыгнув с кровати, он перехватил Персика у двери спальни, загородив собой проем.
– Прочь с дороги! – рявкнула она, попытавшись проскользнуть у него под рукой.
Для женщины она оказалась очень сильной, но Картер был сильнее.
– Сначала объясни все свои шизовки. Я должен знать причину.
Картер говорил вполголоса. Закричи он сейчас, от его крика рухнули бы стены.
– Причина – ты, – заявила Персик, толкая его в грудь.
Картер держался стойко. Впервые за все это время он увидел, как в ее глазах мелькнуло что-то еще, кроме злости. Похоже, она была удивлена его поведением.
– Давай поговорим.
– Нет! – ответила Персик, стараясь теперь прорваться слева.
– А я сказал, давай поговорим!
– Нет!
Все ее лицо сейчас состояло из слез, злости и отчаянной грусти.
– Тогда зачем ты здесь? – не выдержал Картер. – Стучишься в мою дверь, страшнее смерти. А два дня подряд тебе было наплевать на меня.
Силы у Персика иссякали. Она уже не столько давила на его грудь, сколько царапала кожу ногтями. Это было больно, но Картер словно не замечал.
– Жду твоего ответа. Ты являешься и вдруг требуешь, чтобы я оттрахал тебя по полной. Ты ведь не шлюха. Тогда что это? Игра? А я предмет для игры? Живое устройство для сброса напряжения? Или ты так пошутить решила?
– Пошутить? – переспросила она, выпрямляясь во весь рост. – Опомнись, Картер. Никак ты решил, что у меня есть повод для шуток?
– Откуда мне знать? – резко спросил Картер. – Ты же мне ничего не рассказываешь. Или молчишь, или кормишь полуправдой.
От досады он шмякнул ладонями по косяку.
Персик не то всхлипнула, не то вздохнула. Она поправила фуфайку, натянув рукава до самых пальцев. Ее лицо было отрешенным и каким-то чужим, отчего Картеру стало еще больнее.
– Что у тебя стряслось за эту неделю? – спросил он.
Скорее всего, кто-то ее очень сильно обидел. Но кто? Собственная мать? Или какая-то тварь мужского пола? Скорее всего, второе. Если так, пусть этот скунс поторопится составить завещание.
Персик начала ходить взад-вперед, бормоча что-то невразумительное. Не хотел бы он еще раз увидеть ее в таком состоянии. Обида еще ворочалась в нем, но Картер заставил себя шагнуть к ней, освободив проем.
Он тут же пожалел об этом, но было поздно. Робкий зверек, увидев приоткрытую клетку, тут же опрометью бросился на свободу. Картер метнулся за ней. Персик пыталась его обогнуть, но поскользнулась на паркете и упала. Не на пол. На руки Картера, успевшего ее подхватить.
На пол они рухнули вместе. Персик продолжала отбиваться и требовать, чтобы он ее отпустил, однако Картер не разжимал рук.
– Я… не могу, – заплакала она. – Ты… ты должен меня отпустить.
Ее кулачки все слабее молотили по его голой груди. Вскоре плач сменился громкими рыданиями.
– Никуда я тебя не отпущу. Плевать мне, как ты к этому относишься, – сказал Картер, сжимая ей руки и глядя в заплаканные глаза.
– Я не могу… не могу здесь находиться. И вообще нигде. Меня все ненавидят. Мне больно… Картер, мне больно.
Он прижал ее голову к своему подбородку и стал гладить волосы, пытаясь хоть как-то успокоить.
– Может, тебя кто и ненавидит, но только не я. Слышишь? И никуда я тебя не отпущу. И сейчас, и… вообще.
Ее плечи все еще вздрагивали, однако она больше не порывалась бежать. Картер рискнул разжать пальцы. Персик вдруг крепко обняла его за шею и так же крепко прижала к себе. Ощущение было непередаваемым. Картеру хотелось ее объятий. Хотелось утешить ее и сделать так, чтобы боль улеглась. А потом… потом он разыщет того или тех, кто довел ее до отчаяния, и заставит дорого заплатить за издевательства над его Персиком.
Шея Картера была уже мокрой от ее слез.
– Мне нужен отец, – всхлипнула она.
– Что?
Рука Картера, гладившая ей волосы, замерла.
– Мой отец. Я очень, очень по нему тоскую.
Сам ее голос звучал тихо и хрипло, но горе, пронизывающее каждое слово, грохотало, как корабельный ревун.
– Я знаю. – Картер поцеловал ей макушку. – Знаю, дорогая.
– Я виновата перед ним, – твердила она, икая на каждом слове. – Очень виновата.
– В чем? – осторожно спросил Картер, все так же покрывая поцелуями ее волосы.
– Я… не смогла ему помочь. Не смогла их остановить, когда они… – Ее пальцы вцепились Картеру в шею. – Он велел мне бежать. А я не имела права убегать.
