Он не просто сидел в седле своего «Калы». Он чувственно восседал, и Кэт стоило немалых усилий не потеряться в его чувственности. Ее желание достигло нового и совершенно идиотского уровня. Удивляясь себе, Кэт вдруг пригласила его подняться к ней в квартиру.
Открыв дверь, она пропустила его вперед. Картер не без напряжения переступил порог ее жилища. Снял шлем, положил на столик в прихожей. Их молчание становилось затишьем перед бурей. Напряжение росло. Они стояли, глядя друг на друга. Желание безудержного и безрассудного секса вчера, потом спад, слезы, крики, ласковые успокоительные слова. Сейчас кривая их состояния снова шла на подъем.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила она.
– С удовольствием. Апельсиновый сок найдется?
Картер прошел вслед за ней на кухню, наполняя пространство квартиры своим присутствием. Он терпеливо ждал, пока Кэт откроет холодильник, достанет сок, потом вынет из сушилки высокий стакан и наполнит почти до краев. Картер безотрывно следил за каждым ее движением. Совсем как она сама на его кухне. Кэт вдруг поняла, что ее не только сейчас, а всегда тянуло к Картеру. Просто она забивала эту тягу, стараясь не выходить из рамок профессиональной деятельности.
Выпив сок, Картер перешел в гостиную и стал разглядывать коллекцию ее акварелей.
– Слушай, а может, ты есть хочешь?
– Ужасно хочу, – засмеялся Картер, постучав себя по животу.
Кэт допила сок и снова подошла к холодильнику:
– Сейчас посмотрим, что у меня тут.
Ее запасы требовали пополнения, однако их все же хватило на омлет с беконом и помидорами. Вероятно, Картер рассчитывал на более плотный завтрак, но Кэт поспешила его заверить, что знает кучу разнообразных рецептов яичниц и омлетов.
Выложив продукты на разделочный стол, она спросила:
– Картер, а ты сможешь сам поджарить бекон?
Картер выпучил глаза, потом усмехнулся.
– Конечно. В чем дело? – спросил он, снимая куртку. – Ты забыла рецепт омлета?
– Не угадал. Пока ты возишься с беконом, я успею принять душ. Ты ведь справишься, правда? Ломтики должны иметь коричневый цвет. – Она ободряюще улыбнулась Картеру.
– Иди полощись, – сказал он, разворачивая упаковку. – С беконом я как-нибудь разберусь. – Осторожно взяв Кэт за плечи, Картер вывел ее с кухни. – Только не замойся, а то я сделаю банальную яичницу.
Кэт изобразила вздох отчаяния и пошла в спальню. Там она плотно закрыла дверь, сняла свитер Картера и, еще раз проверив задвижку, зарылась лицом в колючую шерсть. Свитер пах его одеколоном, немного пряным и кружащим голову. Она аккуратно свернула свитер и положила на кровать.
Приняв душ и переодевшись в черные джинсы и футболку, Кэт увязала влажные волосы в пучок и в таком виде вернулась на кухню. Картер стоял, привалившись к разделочному столу, и читал «Ленивого мышонка Уолтера». Он не просто листал книгу. Кэт видела, что сюжет его захватил.
– Какой цвет у бекона? – спросила она.
– Тсс! – сказал Картер, не поднимая головы от книги. – Уолтера разбудишь.
Кэт оставалось лишь улыбнуться, взять миску, сковородку и нож для резки помидоров.
Картер закрыл книжку и отнес ее туда, откуда взял: на круглый столик с большим цветочным горшком. Вернувшись из Чикаго, Кэт читала ее вслух перед своими внимательными слушателями – отцовской фотографией в рамке и бутылкой «Амаретто».
Чтение вслух, подарившее ей несколько часов относительного покоя…
Кэт удивило, насколько быстро Картер освоился на ее кухне. Но даже в этом домашнем состоянии он был чертовски сексуальным.
– Неприлично пялиться во все глаза, – шутливо заметил он.
Кэт завороженно следила, как он венчиком взбалтывает яйца. Она пробормотала извинение, но не могла оторваться от потрясающе красивых движений его мускулистых рук. Замысловатая татуировка Картера тоже двигалась и от этого казалась ожившей. У Кэт вспотели ладони. Наскоро обтерев их о джинсы, она вернулась к крошению помидоров.
– Ты вся красная, – прошептал ей на ухо Картер.
Кэт резко выпрямилась. Картер обнял ее, сомкнув руки на ее животе.
– Не хочешь поделиться со мной своими мыслями? – задал он новый вопрос, прижимаясь к ее спине.
– Нет.
Картер засмеялся и носом пощекотал ей ушную раковину:
– Судя по оттенку твоей кожи, ты наверняка думаешь о чем-то жутко соблазнительном.
Кэт промычала что-то невразумительное.
Черт! Даже его негромкий смех был невыразимо сексуальным. Руки Картера замерли на ее талии.
– Персик, ты ничего не чувствуешь?
– Твои руки, – ответила она лишь на малую часть его вопроса.
– Бекон подгорает.
Кэт открыла глаза. К ней как будто только сейчас вернулось обоняние. В кухне отчаянно пахло подгоревшим беконом. Оттолкнув усмехающегося Картера, она бросилась к плите и сняла сковороду с конфорки. К счастью, ломтики получились «с хрусточкой», но оставались вполне съедобными. Кэт зыркнула на Картера. Тот изо всех сил крепился, сохраняя невинное выражение лица, но потом громко расхохотался.
На доведение омлета до готовности ушло минут десять. Картер расспрашивал Кэт об Артур-Килле. Интересовался успехами ее учеников, потом рассказал о визите освободившегося Райли. Кэт поняла, что их обоих сблизила любовь к машинам, мотоциклам, скорости и металлу.
Она решилась спросить, в каком возрасте у Картера проснулась любовь к мотоциклам. Он даже просиял, рассказывая о своем «малыше». Оказалось, что отец Макса был автомехаником, и Картер с девяти лет дневал и ночевал в его мастерской, глядя, как взрослые разбирают на части и возвращают к жизни машины и мотоциклы. По сути, все, что Картер знал и умел, он почерпнул там.
Немного поупиравшись, Картер умял почти весь омлет, не забыв похвалить кулинарные способности Кэт. «Надо же, как он вписался в кухню», – подумала она. Такое ощущение, что она готовила ему завтраки постоянно.
Покончив с омлетом, они затеяли игривый спор, кто круче – «Битлз» или «Роллинг стоунз». Кэт собиралась привести очередной довод, как вдруг зазвонил ее домашний телефон. Беседа оборвалась.
Картер повернулся в сторону аппарата. Телефон продолжал звонить. Кэт видела: ему любопытно, ответит она на звонок или нет. К счастью, он ни о чем не спрашивал. Потом звонки прекратились и включился автоответчик. Кэт сложила руки на коленях. Она догадывалась, кто звонит.
– Кэтрин, это я, твоя мать. Я знаю, что ты сейчас дома. Нана мне рассказала. Нам необходимо поговорить. Я… Пора кое-что окончательно прояснить. И вообще, этот твой скандальный отъезд… Бет до сих пор места себе не находит. Я отказываюсь тебя понимать. Позвони.
Сигнал окончания записи прогремел на всю квартиру, подняв в душе Кэт бурю возмущения. Если ее мать думает, что она станет перед кем-то извиняться, то жестоко ошибается. Кэт не сделала ничего дурного. Это они не захотели понять ее сердца. Никто из них.
