Сигнал окончания записи прогремел на всю квартиру, подняв в душе Кэт бурю возмущения. Если ее мать думает, что она станет перед кем-то извиняться, то жестоко ошибается. Кэт не сделала ничего дурного. Это они не захотели понять ее сердца. Никто из них.
Звонок Евы подействовал и на Картера. Улыбка пропала, а в глазах появился сердитый блеск.
– Ты как? Нормально?
Кэт кивнула, боясь, что голос ее выдаст.
– И что ты думаешь?
Кэт резко замотала головой, но тут же улыбнулась, будто извиняясь за свой отказ это обсуждать. Картер продолжал смотреть на нее. Кэт обхватила плечи, пытаясь успокоиться. Глубокое дыхание не помогало. Ей было неловко, что Картер услышал раздраженный монолог ее матери. Но ей было бы во сто крат хуже, сиди сейчас она одна. Картер был ее защитой. Как хорошо, что она пригласила его подняться.
– Персик, – ласково произнес он.
От звука его голоса, от имени, которым называл ее только он, ей на руку упали две крупные слезинки.
– Хочешь, куда-нибудь съездим?
– Куда? – вытирая лицо, спросила она.
– Не знаю, – пожал плечами он и улыбнулся. Кэт тоже улыбнулась. – А ты-то сама хочешь? Поедем туда, где нам никто не будет мешать?
Она без раздумий согласилась. Это здорово: уехать с ним, подальше от дома и всей этой возни, устроенной матерью.
– Тогда едем.
Картер решительно встал, ногой задвинул стул и протянул Кэт руку. Он терпеливо ждал и улыбался.
Едва ее ладонь оказалась в ладони Картера, Кэт сразу стало лучше и спокойнее. Надо же! Ей вдруг захотелось рассказать ему об этом, признаться, что рядом с ним ей хорошо и что самые простые его слова и жесты действуют на нее, как бальзам.
– Только ты и я, – шепотом повторил Картер, беря ее лицо в ладони. – На целый день. Просто забудем все эти пакости и…
На лице Картера она прочла все, чего желала и о чем мечтала.
Я хочу тебя.
Я хочу быть с тобой.
Ты мне очень нужна.
По-моему, я тебя люблю.
Кэт прижалась щеками к его теплым ладоням.
– Только ты и я, – улыбаясь, прошептала она.
Глава 21
Картер не знал, куда ему повезти Персика. Похоже, ее устраивал любой маршрут, и это избавляло его от лишней головной боли. Он не был силен в романтических сценах. Он вообще не умел ухаживать за женщинами. Картеру просто хотелось сделать так, чтобы Персик снова улыбалась. Оставалось надеяться, что его импровизации возымеют желаемое действие.
Покатав ее по городским улицам, Картер свернул на Бруклинский мост. Впереди ехал «порше», водитель которого, видимо, считал себя очень крутым и никак не желал уступать дорогу мотоциклу. Он не знал, на что способен Картер верхом на «Кале» и с Персиком на заднем сиденье. Махнув правой рукой, Картер пошел на обгон, промелькнув мимо самоуверенного придурка. Персик весело смеялась.
Они покатались по Бруклину: проехали через Сайпресс-Хиллс, обогнули парк и по местному Бродвею вернулись на Манхэттен. Последний раз Картер вот так гонял на мотоцикле еще до тюрьмы. Освободившись, он ездил в основном до мастерской Макса и обратно. Он почти забыл, как это здорово – гнать «куда поведет». А уж когда позади тебя сидит Персик! Картер растворился в ощущениях. Они с ветерком пронеслись по Бруклинскому мосту, теперь уже в обратном направлении. В отличие от салона машины, езда на мотоцикле не располагала к разговорам. Но Картер спиной ловил ощущения Персика. Наверное, эта гонка была для нее сейчас лучшим лекарством. Когда «Кала» пулей летел по Сорок седьмой улице, Кэт хихикала и взвизгивала, как маленькая.
Ее руки крепко обнимали Картера за талию. Несколько раз, останавливаясь у светофора, Картер гладил ей руки. И Персик отвечала, показывая, что все идет так, как надо, и ей хорошо с ним.
Около шести часов вечера Картер подкатил ко входу в Центральный парк со стороны Пятой авеню. Накрапывающий дождь был даже кстати. Если он выгонит из парка побольше гуляющих, Картер только скажет ему спасибо.
Картер заглушил двигатель. Они с Персиком продолжали сидеть на мотоцикле, и ее руки все так же обнимали его талию.
– Ну как, не устала кататься? – спросил Картер, снимая шлем.
– Что ты. Я так расслабилась, что едва не уснула.
Картер погладил ее руки и на всякий случай спросил:
– Может, хочешь домой?
К его радости, она покачала головой:
– Нет. Я пока не готова возвращаться.
– И я тоже, – усмехнулся Картер.
Он помог ей слезть с мотоцикла и удивился, что Персик не торопится разжимать руки. Она стояла, молча глядя на него и крепко прижимаясь к нему. Картера это удивило.
– Тебе хорошо? – вдруг спросила она.
Картер улыбнулся. Это было не просто хорошо. Это было… Он не мог подобрать слов.
Держась за руки, они побрели по Центральному парку. Картер чувствовал, что он как будто раздвоился. Он был и десятифутовым великаном, и маленьким мальчишкой, которого каждого может обидеть. Все это будоражило и очень пугало его.
Ноги сами привели на тот же пятачок вблизи статуи Алисы из Страны чудес, который они оба теперь считали своим местом.
– Ты куда улетел?
– Как – куда? – насторожился Картер. – Иду с тобой. А почему ты спрашиваешь?
– Мне так показалось. Ты чем-то встревожен?
Картер натянуто рассмеялся:
– Только тем, чтобы дождь не испортил нам прогулку.
Кэт недоверчиво посмотрела на него, но допытываться не стала.
Дождь прекратился, не успев намочить траву. Они уселись на снятые куртки. Картер смотрел на бронзовую Алису. В легком тумане фигура сказочной девочки выглядела почти волшебной.
Неожиданно Персик ударила его в грудь, но не ладонью, а каким-то плоским предметом.
– Просыпайся!
– Что за…
– Я целую неделю не слышала, как ты читаешь, – заявила она, уперев руку в бок. – Принимайся за дело.
Картер засмеялся, увидев знакомый экземпляр романа «Прощай, оружие».
– Слушаюсь, мэм.
Пока он искал страницу, на которой тогда прервал чтение, Персик уютно устроилась рядом с ним, опустив голову ему на плечо. Ее левая рука замерла на его бедре. Картер обнял Кэт за талию и начал чтение. Короткие, «телеграфные» фразы Хемингуэя у Картера приобретали странную музыкальность. Кэт подвигалась к нему все ближе, погрузившись в книгу целиком. Не будь его рядом, она бы сейчас замерзла на прохладном осеннем ветру. Читая, Картер успевал гладить ее по руке.
– Я люблю слушать, как ты читаешь, – прошептала она, когда он дошел до конца главы. – Твой голос…
Картер отложил книжку:
– Что?
– Он мне знаком, как будто я знаю его лучше, чем свой собственный.
У Картера зашлось сердце. Конечно, она знала его голос! Только им он и мог утешить Персика в страшный вечер убийства ее отца.
