– Семен Аркадьевич? Да, здравствуйте, это Максим. Нет, со мной и Сашей всё в порядке. Не скажу, в целях нашей же безопасности. Как там… папа? – видно, что выговорить это слово ей трудно так же, как и мне. Но справляемся, в сторону условности, если речь идет о близком для меня и родном для мажорки человеке. Слушает, слушает, хмурится, потом говорит. – Я еще позвоню, – и отключается.
Тянусь всем телом к Максим:
– Ну, что там?
– Секретаря отца, Маргариту Петровну, и тех двух охранников, что стояли внизу – наповал. Отец в реанимации. Семен Аркадьевич организовал круглосуточную охрану, – ответила мажорка и нервно закурила. Это единственное, что мы позволяем себе здесь и сейчас. Водка есть, она в холодильнике лежит, но напиваться было бы окончательным свинством.
– А… что с папой?
– Тяжелое ранение в голову. Он в коме. Врачи сделали ему операцию, но пока состояние критическое, – отвечает Максим.
– А Семен Аркадьевич – это кто?
– Начальник службы безопасности холдинга «Лайна», – говорит мажорка. – Помнишь, отец хотел пригласить его в кабинет, чтобы мы всё подробно рассказали?
– Да, конечно. Только… не успел, – вспомнив, как всё было, так ярко и живо, я не сдерживаюсь и хлюпаю носом. Вот-вот расплачусь снова.
– Саша, – строго говорит мне Максим. Я поднимаю голову, из глаз вот-вот польются слёзы. – Прекрати истерику. Я же сказала: всё наладится. У меня есть вариант.
– Какой? – спрашиваю, вытирая влажные глаза. В самом деле, хватит уже реветь, как девчонка. Когда со мной такое происходит, начинаю напоминать Лизу, готовую плакать по любому поводу. Ноготь сломала? У-у-у-у-у! Не лайкнули фоточку в соцсети – у-у-у-у! А уж стоит какому-нибудь хейтеру прийти и вякнуть что-нибудь в ее адрес, тут и вовсе соленый поток. Ну ее к едреням, эту дуру! Вот, правильно. Начинаю злиться. Значит, прихожу в себя.
– Рассказывай, что ты там придумала.
– Всё просто. Звоним клану Мацунага и просим обеспечить нам защиту.
– Кому-кому?
– Ты утром уши не компотом мыл, случайно? – ехидничает Максим. – Смотри, а то ягодки попадаются.
– Да не язви ты. Объясни толком, для чего нам японцы тут понадобились? И, может, это нам к ним стоит махнуть? – спрашиваю её.
– Во-первых, мы так запросто никуда не улетим. Чтобы попасть в Японию, придется или на самолете лететь, или сначала на поезде неделю кататься. Если на машине, немного меньше, и все-таки слишком долго. Так что отпадает. Кстати, самолет потому, что если за нас крепко взялись, то обязательно станут отслеживать в аэропортах и на вокзалах. Не убежишь.
– Дальше, – я хмурюсь, прикуриваю сигарету и пристально смотрю на мажорку.
– Во-вторых, – продолжает она, – бегство в Японию не решит нашей проблемы. Мы окажемся кем-то вроде вынужденных эмигрантов, боящихся вернуться на Родину. Нам что же, из-за какого паршивого киллера всю жизнь по заграницам бегать?
– Не такой уж он и паршивый, – говорю я.
– Согласна. И не факт, что один. Мне показалось, что там, в загородном доме, фигура была пониже и коренастая, а у отца в кабинете – высокая и худощавая. Так что делай выводы. Словом, мы остаемся здесь, в этом доме, звоним японцам, и те присылают нам телохранителей, – говорит Максим.
– Ага, и те прямо прилетят, как в той песенке. В голубом вертолете и бесплатно покажут кино, да? – настала моя очередь ёрничать немного. – Они же с голыми руками прибудут, понимаешь? Безоружные – через таможню стволы не протащишь. И что они тут станут делать? Хорошо, возьмут нас в плотное кольцо, и так дальше и станем сидеть в Софрино, ожидая своей участи? И почему бы тебе просто не обратиться к Семёну Аркадьевичу? Вот пусть он бы нас и охранял!
– Я ему не доверяю, – резко отвечает Максим.
– Как так? Почему?
– Потому что… и потом, он не должен этим заниматься.
– Как так?
– Просто. Он работает на нашего отца. На холдинг «Лайна», если формально. Только не на нас обоих. С какой радости ему ради нас жизнью рисковать? И подставлять своих подчиненных? Кроме того, они тем более не обязаны заниматься нашей личной охраной. А если у человека нет сильной внутренней мотивации, то он, сам понимаешь, свою грудь под пулю ради тебя подставлять не станет, – отвечает Максим. – А вот насчет оружия ты прав. И, кстати, Семён Аркадьевич в этом и посодействует, никуда не денется. Одно дело самому рисковать, и совсем другое, когда за тебя это делает кто-то другой, а ты лишь сторонний наблюдатель. Уверен – не откажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да, ситуация… – задумчиво говорю вслух. – Но ты не объяснила: с чего Мацунаге нам помогать?
– Ты помнишь, что старик говорил о контракте века? Что наш холдинг и его корпорация, объединившись, могут стать очень крупным игроком на мировом рынке? – спрашивает Максим.
– Да, конечно.
– Вот и причина. Японцам совершенно невыгодно, чтобы холдинг «Лайна» остался без руководителя. Точнее – без руководства, которое станет продолжать прежнюю политику. Насколько мне известно, – я спросила как-то у отца, – после удачного выполнения нашей миссии там уже все закрутилось-завертелось, начался процесс слияния. Если его прервать – стороны понесут огромные убытки.
– Так, может, в этом и есть причина, почему за нами охотятся? – задаю вопрос, и мне кажется, что это та ниточка, следуя которой, можно прийти к решению проблемы.
– Не думаю, – отвечает мажорка. Ниточка с тонким звуком рвётся. – Охота идет за нами, мной и тобой, а не за нашим отцом. Он стал случайной жертвой обстоятельств.
– Так японцы, когда приедут, думаешь, сразу этого не поймут? Какой тогда им резон защищать нас? Они станут отцом заниматься, и только.
– Ты забываешь: семья для азиатов – высшая ценность. В том числе для японцев. У них это возведено в культ, иначе бы старик Мацунага не пытался восстановить отношения со своей блудной правнучкой Наоми. Махнул бы рукой и позабыл – у него внуков с правнуками много. Но нет, вцепился в нее, словно клещ. И своего-таки добился. С нашей помощью. Так что если ему сообщат, то сразу поймет: да, это удар не по Кириллу Андреевичу персонально, а по его детям. Но это и удар по нашей семье, значит, и по холдингу «Лайна», а, следовательно, и по клану Мацунага.
– Ты правда в это веришь?
– Знаешь, Саша, вера – это всё, что у нас с тобой теперь осталось, понимаешь? Если не станем верить и надеяться, то можно просто выйти на дорогу Софрино-Москва и ждать, пока приедет дядя киллер и сделает каждому по дополнительной вентиляции в голове, – ответила мажорка.
После этих слов я сижу в раздумье. Курю, хотя в комнате мы так надымили, что если повесить топор, он станет покачиваться на сизых клубах. Потому предлагаю Максим выйти во двор. Не на передний, на задний. А еще чувствую себя жутко уставшим, разбитым.
– Слушай, тут можно где-нибудь принять душ? В доме даже унитаза нет. Рукомойник вон.
– Здесь только баня на дальнем краю участка. Но ее затапливать нужно, – говорит мажорка.
– Ты умеешь?
– Нет, но стоит попробовать. Ты прав, нам нужно привести себя в порядок. А то грязные, как два поросенка, – Максим улыбается, показывая свои содранные и в грязи руки. У меня вид не лучше.
Встаем и шагаем на задний двор, туда, где вдалеке – участок очень большой – виднеется приземистый домик из красного кирпича под шиферной, позеленевшей от старости крышей.
Глава 58
Я, человек, выросший в городе, даже представления не имел о том, что невозможно просто так пойти в баню. Сначала нужно наколоть дров, растопить печку, потом принести воды, а после ждать, пока внутри всё как следует прогреется. Иначе придется мыться в прохладном помещении, а когда ты обнажён, удовольствие сомнительное.
Нам с Максим пришлось изрядно потрудиться, прежде чем мы смогли воплотить нашу идею о бане. Пока я колол дрова, она носила воду в большую деревянную бочку. Потом я к ней присоединился. Благо, колодец оказался прямо на участке, и мажорка показала мне, как пользоваться этой конструкцией из ведра на длинной цепи, поперечного бревна, на который она наматывается, и отполированной металлической ручки.
