– Максим, ты меня прости, конечно, – начинаю, сам еще не зная, к чему приведут мои откровения. Может, вообще под ракитовым кустом ночевать придется или в чистом поле? – Просто я не могу…
– Ответить мне взаимностью в той же степени, верно? – предполагает Максим, прерывая мою неуверенную речь.
– Да.
– Ничего, всё в порядке, я ничего другого не ожидала, – вдруг говорит она, и на душе у меня становится намного легче. – Я ведь и сам, понимаешь… впервые испытываю такие чувства. Сильные и внезапные. Так что этот сложный путь к пониманию нам придется пройти. Если захочешь, то вместе, ну, а нет…
– Я хочу, – вдруг выпаливаю, сам от себя не ожидая. – С тобой пройти. Чтобы понять, наконец. Так запутался в себе, сил уже никаких нет. Да тут еще эти семейные тайны, от которых уже голова кругом.
– Выспаться нужно, вот что, – говорит Максим, встает с кресла и отправляется в дом. Я следую за ней. Поднимаемся на второй этаж. Проходя мимо одной из дверей, мажорка открывает ее и говорит:
– Вот твоя спальня, располагайся.
– А… ты? – робко спрашиваю.
– Я в соседней, – улыбается Максим.
Мне одновременно радостно и горестно это слышать. Первое потому, что я совершенно не готов сегодня к тому, чтобы оказаться с ней в одной постели. Второе – мне жутко хочется этого. Только не надо всё пытаться делать одновременно. Да и я жутко устал, морально прежде всего. Захожу в комнату, пожелав Максим спокойной ночи. Внутри оказывается санузел. Быстро принимаю душ, раздеваюсь до плавок и ныряю под одеяло.
Последние слова, которые напеваются сами собой в голове, это из Высоцкого:
«Нет меня, я покинул Россию!
Мои девочки ходят в соплях.
Я теперь свои семечки сею
На чужих Елисейских полях».
Глава 55
Я просыпаюсь от того, что становится трудно дышать. Раскрываю глаза и вижу над собой встревоженное лицо Максим. Она крепко прижала ладонь к моему рту. Первая мысль – мажорка решила меня изнасиловать! Но потом прогоняю остатки сна и смотрю ей прямо в расширенные зрачки.
– Тсссс! – шепчет она. – Вставай, быстро. Скорее!
Я встаю, начинаю лихорадочно напяливать джинсы, футболку, ветровку. Носки только надеть не успеваю, а лишь кроссовки, поскольку Максим бесцеремонно хватает меня за руку и тянет за собой.
– Да что, какого хрена… – хочу спросить, поскольку вся эта ситуация начинает меня злить и пугать одновременно.
– Тихо! – шепотом прикрикивает Максим. Она выводит меня из комнаты. Замирает в коридоре. Прислушивается. Затем снова тащит за собой, теперь уже в ту спальню, где ночевала. Подходит к окну. Оно большое, от пола до потолка, справа от него стеклянная раздвижная дверь, за ней – небольшой балкон. Выглядывает и внимательно осматривается.
Затем возвращается к двери и коротко бросает:
– Помоги.
Первым берет комод, стоящий у стены, поднимает его. Он очень тяжелый, из натурального дерева. Тащим его и прислоняем к двери. Всё. Теперь её снаружи не открыть – она внутрь распахивается.
Затем Максим вновь идет к двери на балкон, выглядывает. Здесь второй этаж, не слишком высоко. Буквально вплотную к дому с этой стороны растут несколько хвойных деревьев, – густые ели. Мажорка командует: выходи на балкон и прыгай на ветки.
– Рехнулась?! – пораженно шепчу в ответ. – Там же высоко!
– Ты жить хочешь? – лицо у Максим бледное, тревожное, глаза прищурены. Её эмоции передаются мне, только усиливаются многократно.
– Максим, что происходит? – в ужасе спрашиваю я.
– Киллер, – кратко отвечает она.
– Ты с дуба рухнула? Какой, на хер, киллер! Хватит меня разыгрывать! – последние слова почти выкрикиваю, но Максим закрывает мне рот ладонью и требовательно шипит:
– Захлопнись!
Я пораженно замолкаю. Только моргаю. В тишине вдруг слышится скрип паркета на втором этаже. Недалеко. Там, в коридоре, всё ближе. Вдруг кто-то повернул ручку и толкнул. Но установленный комод не позволил открыть дверь. На секунду воцарилась тишина, и вдруг я услышал, как трижды что-то гулко бухнуло снаружи, и тут же увидел, как поверхность двери словно взорвалась изнутри. В противоположной стене возникли три крупные, как показалось мне, дыры. Из них посыпались осколки штукатурки. Это что, пули? Настоящие?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Прыгай! – шепотом повелела Максим.
Я выскочил на балкон, забрался на поручень и, широко раскинув руки и сильно зажмурившись, ринулся на хвойные лапы. Едва прикоснулся к ним, как судорожно попытался обнять и, обдирая кожу на лице и ладонях, скользнул вниз. Пару раз крепко приложился об ветки, но в итоге довольно мягко повалился на газон. Вскочил на ноги и, тут же присев, замер, прислушиваясь. Через несколько секунд наверху затрещало, вниз посыпались иголки, и рядом со мной оказалась Максим.
– Бежим! – крикнула она и первой помчалась в сторону леса, петляя между деревьями, густо посаженными на участке. Я не стал просить себя дважды и, не обращая внимания на ободранные руки и поцарапанное лицо, побежал следом. Мажорка довольно ловко бегала, словно уходящий от погони заяц. Только животное делает круг, пытаясь сбить преследователей с толку, а мы двигались по витиеватой траектории. Она вывела нас к высоченному трехметровому забору. Когда уперлись в него, я подумал, что всё. Приехали.
Но тут Максим вдруг внимательно смотрит налево, направо, затем делает два шага в сторону, тянет на себя один из ввинченных в металлопрофиль шурупов. Тот подается, и вдруг прямо перед нами в секции забора возникает вертикальная щель. Мажорка толкает вперед, это оказывается потайная и очень искусно сделанная – даже вблизи почти незаметна! – калитка. Мы выскакиваем через неё, плотно запирая за собой.
Дальше снова бежим. Теперь это уже густой смешанный лес – оказывается, коттедж стоит на самом берегу пространного лесного массива. Здесь валяются ветки и поломанные стволы, встречаются овраги и ручьи, которые приходится то обегать стороной, то перепрыгивать. Я уже начинаю задыхаться, но Максим упорно продолжает двигаться вперед. Наконец, минут через сорок утомительного бега она переходит на шаг. Мы останавливаемся возле высокой сосны, верхушка которой упирается, как мне кажется, в самое небо.
Я валюсь от усталости и напряжения прямо на темно-коричневую хвою, не обращая внимания на впивающиеся иголки. Тяжело дышу, стирая струящийся по лицу пот. Он заливает глаза, их щиплет. Хотя не так сильно, конечно, как пораненные пальцы. Максим тоже тяжело дышит, но не так, у неё тело более тренированное. Она стоит, опершись ладонями в колени, как это делают спортсмены после забега.
Понемногу приходим в себя. Дыхание выравнивается. Жутко хочется пить, вокруг стали звенеть в тишине комары. Но всё это мелочи по сравнению с тем, что едва не произошло там, в коттедже.
– Максим, – жалобно прошу я, поскольку мне становится уже не просто страшно, а жутко. – Что происходит?
– Я проснулась утром. Вышла на балкон покурить. Вдруг вижу, как через забор перемахнула черная тень. Замерла на газоне. Осматривается. Мне бы в этот момент сигарету бросить, но я так заинтересовалась, что даже затянулась сильнее и стала наблюдать дальше. Что за тип? Решил обнести коттедж? Тут, правда, брать особо нечего: отец не хранит в этом месте никаких ценностей. Правда, несколько смутило, что тип одет очень странно – весь в черном. И балаклава на голове.
– Чего?
– Ну, маска такая, закрывающая полностью голову, остается только прорезь для глаз. Её бойцы спецподразделений используют во время операций. По телевизору и в кино видел, наверное?
– Да, точно.
– Так вот, пока я удивлялась, этот тип сунул руку за пазуху и вытащил оттуда… пистолет с глушителем. Если бы не учеба в военном училище, я бы не догадалась с такого расстояния, что у него в руке, – сказала Максим. – Но инстинкты сработали. Я резко присела, и в ту же секунду тот тип выстрелил. Пуля влетела в стену прямо над моей головой. Я кинулась в комнату, захлопнула дверь на балкон. Потом помчалась к тебе. Ну, а дальше ты знаешь.
